Павел Васильев, статьи о нём

ПАВЕЛ ВАСИЛЬЕВ
(Биографическая справка)

Павел Васильев родился 25 декабря 1910 года в уездном городе Зайсане, недалеко от китайской границы.

Его отец Николай Корнилович Васильев - учитель, сын прачки и рабочего-пильщика, выходца из линейного сибирского казачества. Окончив учительскую семинарию в Семипалатинске, он преподавал математику, работал инспектором народных училищ, был директором Павлодарской школы-девятилетки, читал курс «Методика преподавания математики» в Омском педагогическом институте. В педагогической среде и у своих земляков Николай Корнилович пользовался глубоким уважением.

Мать поэта Глафира Матвеевна была дочерью М. В. Ржанникова, мелкого, разорившегося павлодарского торговца скобяными товарами. Она окончила Павлодарскую гимназию, увлекалась музыкой, очень много читала и своё пристрастие к книгам стремилась передать детям. Исключительную заботу она проявляла о старшем сыне Павле, и он отвечал ей нежной сыновней любовью и никому в семье, кроме неё, не поверял своего заветного - писания стихов.

На формирование поэтического характера Павла Васильева оказали большое влияние его бабка (по отцу) Мария Фёдоровна и дед Корнила Ильич. Неграмотные, они обладали редким даром сочинять и рассказывать сказки, им и обязан Васильев во многом знанием русского фольклора, он помнил их сказки всю жизнь, и многое из того, что ими было рассказано и напето, впоследствии отразилось в его произведениях.

Детство и отрочество П. Васильева связано с тремя казахстанскими городами, в которых жила семья Васильевых, - Атбасаром, Петропавловском и Павлодаром. Сначала он учится в Петропавловском городском училище, а с 1919 года в Павлодаре, где и окончил в 1926 году школу второй ступени.

Большая семья Васильевых славилась гостеприимством, двери дома были одинаково открыты и для русских и для казахов. Эта семья не имела тех «патриархальных устоев среды семиреченского казачества», о которых настойчиво твердили некоторые критики, придумывая «реакционные биографические корни» П. Васильеву.

В связи с этим стоит привести любопытный отрывок из воспоминаний В. Н. Васильева, брата поэта: «Наш дом, особенно в зимнее время, посещали знакомые, среди которых были довольно примечательные личности. В такие вечера было шумно и весело. Мужчины усаживались играть в преферанс, а подвыпив, пели, и, надо сказать, хорошо, особенно народные песни и романсы. У отца был неплохой бас. Нас укладывали спать часам к десяти, но Павлу, как старшему и как самому неугомонному, удавалось иногда остаться до поздней ночи. Я помню хорошо известного художника Батурина, грузного, полного старика с седеющей окладистой бородой и белым холёным лицом. Он знал Репина и даже был с ним в хороших отношениях. Батурин увлечённо рассказывал о своей молодости, об искусстве художника и о замечательных людях, которых он знавал ещё в конце девятнадцатого века. Частым гостем был у нас и учитель Дейнека, знавший не менее шести языков. Небольшого роста, черноволосый и аккуратный во всем, что касалось его внешности, он был весёлым и остроумным собеседником».

Действительность виделась мальчику Васильеву многообразной и суровой. Этнический состав прииртышского края был на редкость пёстрым, разноязычная речь слышалась на базарах и ярмарках, на горных и степных дорогах, на баржах и рудниках. Здесь жили казахи и русские, украинцы и немцы, монголы и китайцы. Вдоль береговой линии Иртыша полосой, шириной в тридцать вёрст, тянулись богатые казачьи станицы со своим тяжёлым традиционным воинским укладом, станицы пахарей и свирепого воинства - «зашшиты царя и отечества». Над детством будущего поэта нависало зарево гражданской войны, всё западало в память, в душу. Чуть зеленоватые «вострые» глаза пытливого подростка запоминали анненковскую казачью вольницу под чёрными знамёнами, гром её тачанок, отлетавших к «жёлтому Китаю», и бойцов Красной Армии, «полк Степана Разина и латышей», очищавших Сибирь и Семиречье от контрреволюции.

Павел Васильев начал писать стихи рано, в десятилетнем возрасте. После окончания четвёртого класса он совершил поездку с отцом в село Больше-Нарымское, расположенное у подножья Нарымского хребта Алтайских гор. Сохранился автограф стихотворения, написанного в Балдыньском ущелье 24 июня 1921 года.

После окончания средней школы П. Васильев едет во Владивосток и поступает в университет на японское отделение факультета восточных языков. Он приобщается к современной поэзии, следит за поэтическими отделами литературно-художественных журналов. 6 ноября 1926 года фамилия Павла Васильева первый раз появилась в печати: владивостокская газета «Красный молодняк» опубликовала стихотворение «Октябрь».

П. Васильев посещает вечера литературно-художественного общества, основанного ещё в 1919 году Асеевым и Бурлюком. На юного поэта обратили внимание находившиеся в то время во Владивостоке поэт Рюрик Ивнев и журналист Леонид Повицкий. Они устроили первое публичное выступление П. Васильева. Вечер состоялся в актовом зале университета и прошёл с большим успехом. У Васильева появилась вера в свои силы. В декабре 1926 года с рекомендательными письмами Р. Ивнева и Л. Повицкого П. Васильев уехал из Владивостока в Москву, но по дороге задержался в Новосибирске. 25 декабря, в день, когда ему исполнилось 16 лет, на собрании сибирских писателей после информации критика Б. Мирковича о литературном Владивостоке выступил П. Васильев. По свидетельству Н. Анова, «молодой поэт, почти мальчик, …великолепно читал свои талантливые стихи». 16 января 1927 года члены «Литгруппы молодых» обсудили творчество Васильева, «стихи, - как сообщала «Советская Сибирь», - подверглись подробной критике… Но, в общем, были признаны хорошими».

П. Васильев остался в Новосибирске, жил в общежитии работников просвещения, устроился на работу - в детдом, в качестве инструктора физкультуры. Занимался самообразованием, просиживал вечера в городской библиотеке. Жилось трудно, голодно. Заработки были скудные. Изредка под разными псевдонимами в новосибирских газетах печатались короткие репортажи П. Васильева.

Всё чаще стали появляться его стихи в газете «Советская Сибирь», в журнале «Сибирские огни». П. Васильев мечтал о Москве. Он приехал в столицу июльским утром 1927 года и, любопытствуя, шёл пешком от Казанского вокзала до Красной площади. Москва готовилась к празднику - 10-летию Октября, с башен Кремля снимали последних двуглавых орлов, над куполом правительственного здания трепетал красный флаг.

Мечта о специальном литературном вузе не осуществилась, Брюсовский институт уже два года не существовал. И все же П. Васильев возвратился в Сибирь в какой-то мере обогащённый увиденным и услышанным.

С начала 1928 года П. Васильев живёт в Омске, куда переехали его родители и братья. Публикует несколько стихотворений в омской газете «Рабочий путь». Омичи его считают своим, «местным» поэтом, хотя время от времени он появлялся - то в Павлодаре, то в Новосибирске. Работал П. Васильев много. В мае 1928 года на собрании омского отделения Союза писателей П. Васильев прочитал поэму «Прииртышье», стихи «Азиат», «Балладу о Джоне» и другие. В хронике «Рабочего пути» появилась заметка: «Стихи Васильева чрезвычайно экспрессивные, остросюжетные и в мастерском чтении автора оставили у слушателей прекрасное впечатление. Совершенно исключительный успех имела поэма «Прииртышье» о прииртышском казачестве, написанная в форме „казачьих запевок“». Со стихотворения «Азиат» и поэмы «Прииртышье» (к сожалению, поэма не была опубликована и рукопись её пока не найдена) начинается самостоятельный творческий путь Васильева.

С лета 1928 года по октябрь 1929 года жизнь Васильева полна романтических испытаний, она проходит под «звездой скитальчества». Из Новосибирска вместе с поэтом Николаем Титовым он отправился путешествовать по Сибири. Позже, во Владивостоке, к ним присоединился поэт Евгений Забелин, уроженец Омска. П. Васильев изъездил Сибирь вдоль и поперек, от Омска до Владивостока, от Обской губы до Алтая. Каких только не повидал мест, кем только не работал: старателем на золотых приисках на Витиме, в отрогах Яблонового хребта, каюром в тундре, экспедитором на Зейских золотых приисках, культработником на Сучанских каменноугольных копях. Плавал на баржах и пароходах по Оби, Енисею, Амуру.

Большинство произведений, созданных Васильевым в 1928-1929 годах, или утеряно, или уничтожено им самим.

Завершающий этап скитаний Васильева - это владивостокский период. С открытия навигации 1929 года в дальневосточных морях Васильев работает рулевым на каботажном судне, потом на рыболовецком. В письме к составителю этой книги писатель Вячеслав Лебедев вспоминает: «Я тогда заведовал отделом информации во владивостокской окружной газете «Красное знамя». Однажды приходит ко мне парень в синей матросской робе, именно в робе, а не в тельняшке, не в бушлате, значит торговофлотец, промысловик. У парня светлые, вьющиеся волосы, рот своевольный, даже надменный, подбородок - решительный, выступающий, голос - басовитый, самоуверенный.

- Пришли с лова, - хотите, напишу про это, или про обработку. Завтра - будет.

На другой день явился точно, и принёс очерк „На Тафуине“».

В газете «Красное знамя» под псевдонимом Павел Китаев П. Васильев напечатал три очерка: «На Тафуине», «По бухтам побережья» и «В гостях у Шаландера».

В августе 1929 года он пробыл всего лишь один день в Хакодате (Япония) - плавал туда на шхуне «Красная Индия» в качестве пассажира. Взял его в Хакодате «контрабандным путём» старый моряк-шкипер Африкан Турусин, дружески относившийся к поэту.

Время скитаний Васильев описал в двух очерковых книгах - «В золотой разведке» (М.-Л., 1930) и «Люди в тайге» (М.-Л., 1931), а также в серии очерков, опубликованных в 1930 году в газете «Голос рыбака» и журнале «30 дней».

Осенью 1929 года, после короткого пребывания в Павлодаре и в Омске, П. Васильев приехал в Москву и поступил на Высшие государственные литературные курсы. Он постоянно живёт в Кунцево, пишет прозу и стихи, печатается во всех толстых и тонких столичных журналах. Весной 1930 года газета «Голос рыбака» командирует его на Каспийское море. Он принял участие в весенней путине. Ему не сиделось на месте, и на лето он уезжал в родные места, в Казахстан, на Аральское море к рыбакам, встречался в степях под Павлодаром с казахскими певцами.

К концу 1930 года П. Васильев завершил поэму «Песня о гибели казачьего войска».

Особое место в творчестве Васильева занимают «Песни киргиз-казаков». Живя среди казахов, он изучал не только казахский язык, но и народное искусство. В течение нескольких лет П. Васильев систематически возвращался к этому интересно задуманному циклу. Кратко записанные прозой сюжеты казахских песен, легенд, сказаний облекались им в форму русского свободного стиха. Цикл не предназначался для печати. Он увидел свет, можно сказать, случайно в коллективном сборнике переводов «Песни киргиз-казаков», составленном энтузиастом и любителем фольклора Н. В. Феоктистовым.

В конце марта 1932 года Васильев был арестован и находился два месяца под следствием. 28 мая его освободили. Это событие вызвало всевозможные кривотолки. П. Васильева перестали печатать, что и послужило причиной возникновения его псевдонима - Мухан Башметов.

Летом 1932 года Васильев сблизился с С. А. Клычковым. На творческом вечере Васильева в издательстве «Московское товарищество писателей» в ноябре 1932 года С. Клычков сказал: «Период так называемой крестьянской романтической поэзии закончен. С приходом Павла Васильева наступает новый период - героический. Поэт видит с высоты нашего времени далеко вперёд. Это юноша с серебряной трубой, возвещающий приход будущего». К этому времени относится начало эпического разворота в творчестве Васильева. Ему шёл двадцать второй год. Помимо большого количества лирических стихотворений, им написаны поэмы «Лето», «Август», одновременно начат «Соляной бунт» и задумана трилогия «Большой город».

П. Васильев, подготавливая первую книгу - «Путь на Семиге», тщательно отбирал для неё социально значимые стихотворения. Но его постигают издательские неудачи: редакция «Нового мира» изъяла из одиннадцатой книги журнала «Песню о гибели казачьего войска» по причине, не имеющей никакого отношения к содержанию и идейной стороне поэмы, не вышел в свет сборник «Путь на Семиге».

В литературной среде поползли слухи, сплетни о якобы контрреволюционной сущности стихов в сборнике и поэмы «Песня о гибели казачьего войска». Появились домыслы литературных завистников о социальном происхождении Васильева, так возникла лживая версия: «кулацкий сын», которая повторялась затем многие годы.

С 1933-го по 1936 год Павел Васильев, как всегда, много ездил по стране. В Москве его можно было увидеть с самыми разными людьми - с ткачами фабрики «Ливере», с токарями в цехах завода «Красный пролетарий», с трамвайщиками Апаковского трам-парка, с жокеями на ипподроме, с учителями. Москва для него являлась главным пристанищем, как бы штаб-квартирой, а полем деятельности оставалась периферия, он то ехал в Донбасс, то оказывался в Таджикистане, то бродил по улицам Баку или Тбилиси.

Имя П. Васильева становится широко известным. Он встречается с работниками искусства, литературными и политическими деятелями - с А. В. Луначарским, В. В. Куйбышевым, М. И. Калининым, М. А. Шолоховым, А. Н. Толстым, И. М. Гронским, П. П. Кончаловским, В. В. Качаловым, Л. Н. Сейфуллиной, С. М. Городецким и др.

За удивительно короткий срок Васильевым созданы крупные эпические полотна. В 1933 году он завершил трагическую эпопею «Соляной бунт» и начал лирическую обличительную поэму «Одна ночь» - о добре и зле, о человеческом коварстве, о диком литературном быте, погубившем Есенина и лапой которого он также был неоднократно бит. Его мальчишеское фрондёрство, ошибки бытового характера привели к тому, что ему ставилось каждое лыко в строку, и больше того, приписывалось даже то, чего он не совершал. Его недруги писали о нём Горькому и правду, и полуправду, и ложь. Их письма и вызвали публикацию статьи А. М. Горького «Литературные забавы», содержащей резкую характеристику поведения П. Васильева.

После опубликования в «Красной нови» «Автобиографических глав» (1934) Васильев в Болшеве работает над пьесой о большевистском подполье 1908 года «А всё-таки она вертится…». Пьеса была закончена 24 апреля 1934 года. Опубликована не была.

В этом же 1934 году Васильев печатает в «Новом мире» поэму «Синицын и Ко». В ноябре он читал в поэтическом отделе Государственного издательства художественной литературы поэму «Кулаки», посвящённую классовой борьбе в деревне в период коллективизации.

В 1935-1936 годах Васильевым созданы две короткие и своеобразные поэмы «Женихи» и «Принц Фома» и большая поэма «Христолюбовские ситцы».

Многое Васильев не успел завершить, в том числе «Патриотическую поэму» и трилогию «Большой город». Жизнь его оборвалась рано и трагически в 1937 году.

Произведения П. Васильева в течение двадцати лет не издавались и тем самым имя его осталось неизвестным широким кругам читателей. Между тем без стихов и особенно поэм П. Васильева нельзя составить достаточно полного представления о путях развития советской поэзии. О значении творчества П. Васильева хорошо сказал в 1956 году Борис Пастернак: «В начале тридцатых годов Павел Васильев производил на меня впечатление приблизительно того же порядка, как в своё время, раньше, при первом знакомстве с ними, Есенин и Маяковский. Он был сравним с ними, в особенности с Есениным, творческой выразительностью и силой своего дара, и безмерно много обещал, потому что, в отличие от трагической взвинченности, внутренне укоротившей жизнь последних, с холодным спокойствием владел и распоряжался своими бурными задатками. У него было то яркое, стремительное и счастливое воображение, без которого не бывает большой поэзии и примеров которого в такой мере я уже больше не встречал ни у кого за все истекшие после его смерти годы. Помимо печатавшихся его вещей («Соляной бунт» и отдельных стихотворений), вероятный интерес и цену должно представлять всё то, что от него осталось».

С. Поделков