Биография и стихотворения Д. Мережковского
МЕРЕЖКОВСКИЙ, Дмитрий Сергеевич [2.(14).VIII.1866, Петербург, - 9.XII.1941, Париж] - русский писатель, философ, литературовед. Сын мелкого дворцового чиновника. Окончил историко-филологическое отделение Петербургского университета. В начале 80-х годов выступил в печати со стихами, близкими к поэзии С. Я. Надсона (сборник «Стихотворения». 1888). Интерес к современной французской поэзии, религиозно-мистические искания определили участие Мережковского в зарождавшейся в России декадентской культуре. Его книга «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893), выдвигавшая требования «расширения художественной впечатлительности», «мистического содержания» литературы, явилась одним из первых «программных» документов русского декаданса. Стихи Мережковского этого периода остаются по большей части холодными и рассудочными - черта, характерная для его творчества в целом. Самое значительное сочинение Мережковского в прозе - трилогия «Христос и Антихрист», ч. 1 - «Отверженный» [«Смерть богов» («Юлиан Отступник»), 1896]; ч. 2 - «Воскресшие боги» («Леонардо да Винчи», 1901); ч. 3 - «Антихрист» («Пётр и Алексей», 1905). Искусственное сближение Юлиана, Леонардо да Винчи и Петра, схематизм в поведении действующих лиц создают двойственное отношение к этому обширному историческому полотну. Основная мысль Мережковского - вечная борьба Христа с Антихристом, обостряющаяся в кульминационных точках истории, - особенно деформировала 3-ю часть трилогии, где интересный исторический и бытовой материал подавлен заранее заданной схемой.
В исследовании «Л. Толстой и Достоевский. Жизнь и творчество» (т. 1 - «Жизнь и творчество Л. Толстого и Достоевского», т. 2 - «Религия Л. Толстого и Достоевского», 1901-1902) Мережковский предрекал появление нового Пушкина, задачей которого будет синтез художественных открытий Л. Толстого («провидца плоти») и Ф. Достоевского («провидца духа»). Расхождения с правящей церковью не привели Мережковского к критике её с демократических позиций. Мережковский пропагандировал (в «Религиозно-философском обществе», 1903-04, в журнале «Новый путь») т. н. «новое религиозное сознание», вызвавшее резкую отповедь Г. В. Плеханова («О так называемых религиозных исканиях в России. Евангелие от декаданса», 1909). Революция видится Мережковскому в образе «грядущего хама», серости, обывательщины, мещанства - в «чорте», по мистико-бытовой терминологии Мережковского («Грядущий хам», 1906; «Гоголь и чорт», 1906). Интересны в художественном отношении исторические пьесы Мережковского «Павел I» (1908), «Царевич Алексей» (1920) и романы «Александр I» и «14 декабря» (1918). Отмечая достоинства пьес Мережковского, А. В. Луначарский рекомендовал включать их в репертуар советских театров. В 1920 Мережковский эмигрировал, жил в основном в Париже. По отношению к Советской России занимал резко враждебную позицию. Вскоре отошёл от формы романа, сохраняя крайний субъективизм в ряде написанных в это время историко-религиозных эссе: «Лица святых от Иисуса к нам: Павел, Августин, Франциск Ассизский, Жанна д’Арк» (1936-38) и др. В годы 2-й мировой войны занял коллаборационистскую позицию.
Соч.: Полное собр. соч., т. 1-17, СПБ - М., 1911-13; Полное собр. соч., т. 1-24, М., 1914 (т. 24 - Хронологич. указатель произв. и лит-ры о произв. Мережковского); Было и будет. Дневник. 1910-1914, П., 1915; Две тайны рус. поэзии. Некрасов и Тютчев, П., 1915; Невоенный дневник. 1914-16, П., 1917; Рождение богов. Тутанкамон на Крите, Прага, 1926; Тайна трёх. Египет и Вавилон, Прага, [1925]; Наполеон, т. 1-2, Белград, 1929 Тайна Запада. Атлантида - Европа, ч. 1-2, Белград, 1930, Иисус Неизвестный, Белград, 1932; Данте, т. 1-2, Брюссель - Париж, 1939.
Лит.: Чуковский К., Д. С. Мережковский (Тайновидец вещи), в его кн.: От Чехова до наших дней, П. - М., 1908; Гофман М., Д. С. Мережковский, в кн.: Книга о рус. поэтах последнего десятилетия. Под ред. М. Л. Гофмана, П. - М., 1909; Белый А., Мережковский, в его кн.: Луг зелёный, М., 1910; Грифцов Б., Три мыслителя. В. Розанов, Д. Мережковский, Л. Шестов, М., 1911; Лундберг Е., Мережковский и его новое христианство, СПБ, 1911; Брюсов В., Мережковский как поэт, в его кн.: Далёкие и близкие, М., 1912; Эйхенбаум Б., Никольский Ю., Мережковский - критик, «Сев. записки», 1915, № 4; Шкловский В., О Мережковском, «Жизнь искусства», 1920, 8 окт.: Воронский А., Вне жизни и вне времени, «Прожектор», 1925, № 13; Горбов Д., Мёртвая красота и живучее безобразие, «Кр. новь», 1926, № 7; Евгеньев-Максимов В. и Максимов Д., Из прошлого рус. журналистики, Л., 1930; Гиппиус З., Мережковский, Париж, 1951; Горький М., Разрушение личности. О белоэмигрантской лит-ре, Собр. соч., т. 24, М., 1955; Плеханов Г. В., Искусство и обществ. жизнь, в его кн.: Лит-pa и эстетика, т. 1, М., 1958; Bedford С. Н., Dmitry Merezhkovsky, the intelligentsia, and the revolution of 1905, в сб.: Canadian Slavonic Papers, [v.] 3, [Toronto - L., 1959]; его же, Dmitry Merezhkovsky, the third testament and the third humanity, «The Slavonic and East European review», 1963, v. 42, № 98, p. 144-60; Фомин А., Д. С. Мережковский, в кн.: Рус. лит-pa XX века, под ред. С. А. Венгерова, т. 2, М., 1915; История рус. лит-ры конца XIX - нач. XX века. Библиографич. указатель, под ред. К. Д. Муратовой, М. - Л., 1963.
С. И. Григорьянц
МЕРЕЖКОВСКИЙ Дмитрий Сергеевич [1865-] - беллетрист, поэт, критик, публицист, религиозный мыслитель. Родился в семье крупного дворцового чиновника. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета; печататься начал в 1881. С 1920 - в эмиграции, злейший враг советской власти.
Мережковский - один из зачинателей русского символизма, представитель богоискательства, идеолог дворянской интеллигенции, которая в условиях реакции 80-х гг. выступила с проповедью эстетизма и индивидуализма, ударилась в крайний мистицизм, накануне революции 1905 перешла в лагерь оппозиционной кадетствующей буржуазии, а после Октября закономерно перекочевала за границу.
Первые стихотворные произведения Мережковского («Стихотворения», 1888; «Символы», 1894; «Новые стихотворения», 1896) окрашены в пессимистические тона; его угнетает «век суровый железа, денег и машин». В лирике преобладают мотивы тоски, усталости, одиночества. Лёгкий налёт «гражданских» мотивов надсоновского типа смешивается с религиозной настроенностью («Христос воскрес», «Часовой на посту»). Бледные образы, шаблонные рифмы оформляют вялые философствования на религиозные темы («Вера», «Смерть»), сочетаясь с искусственностью тона, крикливостью патетики («Сакья-Муни», «Morituri»). Книга Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» [1893] явилась первой попыткой русского символизма осознать себя как направление, имеющее определённые эстетические и религиозно-философские принципы. Намечая «три главных элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности», Мережковский обрушивается на «утилитарный пошлый реализм» литературы революционной демократии 60-х гг. Упадок современной литературы он объясняет «тем упадком художественного вкуса, который, начиная с 60-х гг., продолжается доныне и вызван проповедью утилитарного и тенденциозного искусства, проповедью таких критиков, как Добролюбов, Чернышевский, Писарев». Возрождение литературы Мережковский видит в декадентстве и мистицизме: «русские декаденты - первые русские европейцы, люди всемирной культуры, достигшие крайних вершин её «самозародившейся мистики»». Резко враждебное отношение Мережковского к наследству революционной демократии, к художественному реализму, привело его к борьбе с современной идейно-прогрессивной литературой. В росте социалистического рабочего движения Мережковский усматривал наступление «грядущего хама», Смердякова, торжествующей пошлости. В противовес идеям пролетарской социалистической борьбы Мережковский выдвинул теорию «третьего царства», стремясь приспособить устаревшие догмы христианской религии к «современному состоянию человеческого ума».
«Критика христианства», осуществлённая Мережковским, выражала настроения дворянско-буржуазного блока, его стремления внести некоторые поправки в действительность в смысле очищения её от рутины прошлого для более просторного развития на капиталистических началах. Основанный группой Мережковского журнал «Новый путь» [1903-1904] был трибуной мистики, идеализма, утончённой поповщины. Мистически истолкованная гегелевская «триада» превращена Мережковским в теорию «трёх царств», якобы знаменующих религиозную эволюцию человечества. Эту теорию Мережковский проводит настойчиво во всех своих произведениях. В своих исторических романах Мережковский поставил задачей показать движение человечества по пути к «третьему царству». В трилогии «Христос и антихрист» Мережковский берёт такие исторические эпохи, когда, по его мнению, борьба между язычеством и христианством проявлялась с наибольшей силой. «Юлиан Отступник» [1894] рисует гибель эллинского мира под напором тёмной христианской черни, «одержимой бесом разрушения». Роман «Воскресшие боги» [1896] посвящён возрождению культа эллинской красоты. «Леонардо да Винчи», одновременно рисующий «Тайную вечерю» и мерзкие рожи языческих идолов, совмещает в себе два начала - языческое и христианское. Перескакивая через столетия, Мережковский обращается к России, приписывая ей миссию окончательного возрождения. Роман «Пётр и Алексей» [1902] посвящён трагическому противоречию старого и нового, европейского и старорусского начал, которые сливаются, по Мережковскому, воедино в грядущем царстве святого духа. Вторая трилогия - драма «Павел I» [1908], роман «Александр I» [1911] и «14 декабря» [1918] - посвящена движению декабристов и предшествовавшему дворцовому перевороту (убийство Павла I). Трактуя «революцию» как борьбу с самодержавием во имя бога, Мережковский изобразил декабризм как беспочвенный легкомысленный заговор кучки взбалмошных молодых людей, одержимых религиозными сомнениями. В наиболее невыгодном свете Мережковский представил как раз левую, демократическую часть декабристов (Пестель, Бестужев).
Укладывая историю в узкие рамки своей религиозной схемы, Мережковский не останавливается перед сознательным искажением исторических фактов. Герои Мережковского не образы с живым содержанием, а рупоры мистической идеи трёх царств. Они ведут схоластические споры, цитируют эллинских мудрецов, видят длинные сны, ведут скучнейшие дневники. Холодное резонёрство, фальшивый пафос и пророческий тон доминируют в романах и заглушают немногие яркие страницы. Мистическая трактовка Мережковским исторического процесса была оружием борьбы дворянско-буржуазного блока с растущим революционным движением.
До революции 1905 Мережковский преклонялся перед самодержавием, считая царя помазанником божиим, отождествляя государство с церковью. В годы мощного подъёма революционного движения Мережковский переходит в лагерь буржуазной оппозиции, объявляет: «самодержавие - от антихриста». Выступая против самодержавия, Мережковский одновременно скорбит о том, что «в русской революции дела, достойные титанов, совершаются под песни пигмеев, под такие гимназические вирши, как «Вставай, подымайся, рабочий народ»». Ему хочется слышать в революции церковное песнопение, ибо русская революция, по Мережковскому, может стать путём к «третьему царству», но для этого она должна отбросить «мещанство», земные цели социал-демократии, т. е. по сути дела должна перестать быть революцией. Здесь контрреволюционный характер воззрений Мережковского выражен особенно отчётливо.
Эта активнейшая пропаганда мистики и религии, проводимая Мережковским, являлась отражением того исторического момента, «когда русской буржуазии в её контрреволюционных целях понадобилось оживить религию, поднять спрос на религию, сочинить религию, привить народу или по-новому укрепить в народе религию» (Ленин).
Как литературный критик Мережковский произвольно подгоняет творчество писателей под свою схему мистического развития человечества. Так, творчество Пушкина истолковывается как примиряющее христианство и язычество начало, из которого вышли Достоевский и Толстой - «два предвозвестителя русского и всемирного возрождения», один - стремящийся к одухотворению плоти, другой - «к воплощению духа». А так как в грядущем царстве «дух и плоть должны слиться воедино», то и Достоевский с Толстым должны слиться и дать нового, символического Пушкина. В творчестве Гоголя Мережковский увидел вечную борьбу с «чортом», объявил, что «Чичиков - антихрист», а в персонажах «Ревизора» умудрился найти скрытый мистический смысл. Когда Мережковскому понадобилось обосновать свою теорию народа-богоносца, он в качестве предвозвестника этой теории выдвигает Лермонтова. Демократическая гражданская лирика Некрасова вызывает резкое осуждение Мережковского, зато особо подчёркиваются отдельные нотки религиозной настроенности поэта; у Гл. Успенского, которого «убийственное для всякой поэзии утилитарное направление коснулось в большей мере, чем Некрасова», Мережковский находит одно удовлетворяющее его произведение - очерк «Парамон-Юродивый». Лучшим произведением Короленко он объявляет «Сон Макара», в котором «религиозное вдохновение окрыляет поэта», а в «Стихотворениях в прозе» и рассказе «Собака» открывает настоящего «немодного и нестареющего Тургенева, которого не подозревали наши критики-реалисты». Естественно, что поэзия Горького, в которой трудно найти мистику, «ничего не заслуживает кроме снисходительного забвения…», «…о Горьком как о художнике больше двух слов говорить не стоит». Но зато В. Розанов оказывается «величайшим из современных русских писателей».
В период реакции, когда «дух «смирения» и «покаяния», увлечение антиобщественными учениями, мода на мистицизм и т. п.» (Ленин) сделались господствующими настроениями буржуазии и мелкой буржуазии, деятельность Мережковского имела успех в «отчаявшихся и уставших» (Ленин) кругах буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции, оказала значительное влияние на творчество Белого, Вяч. Иванова, Брюсова.
К 1909-1910 Мережковский проделывает ещё бОльшую эволюцию вправо, «ведёт последовательную, очень внутреннюю, идейную борьбу» с большевизмом («Дневники» 3. Гиппиус) и окончательно переходит в лагерь столыпинской реакции. Ленин с определённостью обозначил место Мережковского в классовой борьбе, говоря, что «Струве в «Русской мысли», наверное, докажет завтра при помощи Бердяева, Изгоева, Мережковского и Ко, что «ленинцы» - греховные «раскольники», а ликвидаторы… святые исполнители воли бога».
Пролетарскую революцию Мережковский встретил с дикой фанатической злобой. Изливая потоки клеветы на Советскую Россию, Мережковский для борьбы с этим «царством антихриста» призывает силы не только небесные, но и земные - в лице европейской интервенции.
Художественное творчество Мережковского эмигрантского периода является ярким примером идейной деградации и культурного одичания белой эмиграции. Его романы «Рождение богов», «Мессия» лишены всяких признаков художественности, наполнены скучнейшими разговорами и туманными пророчествами. В религии древнего Египта он находит сочетание «элементов религиозного и полового», чем и спешит обновить свою философию.
В плане литературного наследства творчество Мережковского, реакционное от начала до конца, представляет безусловно отрицательную величину. Оно может служить разве только иллюстрацией позорного бытия нашей «отечественной» буржуазии и её бесславного конца.
Библиография: I. Полное собр. сочин., 17 тт., изд. т-ва М. О. Вольф, СПБ, 1911-1913; То же, 24 тт. (полнее), изд. т-ва Сытина, М., 1914-1915. Не вошли в «Собр. сочин.»: 14 декабря, П., 1918; Рождение богов. Тутонкамон на Крите, Прага, 1925; Мессия, «Современ. записки», Париж, 1926, XXVII-XXXII (романы); Будет радость, П., 1916; Романтики, Петроград, 1917 (драмы); Две тайны русской поэзии. Некрасов и Тютчев, Петроград, 1915; Завет Белинского, Петроград, 1915 (критика).
II. Михайловский Н. К., Дневник читателя. Заметки о поэзии и поэтах, «Сочин.», т. VI, СПБ, 1897; Его же, Русское отражение французского символизма, в кн. «Литературные воспоминания и современная смута», т. II, СПБ, 1900; Его же, Несколько слов о г. Мережковском и Л. Толстом. О г. Мережковском. О Достоевском и г. Мережковском. Г. Мережковский об отцах и детях. Запоздалые счёты с г. Мережковским, «Последние сочин.», т. II, СПБ, 1905; Соловьёв Е. А., Наша литература, «Журн. для всех», 1902, II («Смерть богов», «Воскресшие боги»), 1902, X [Мережковский о Толстом (подпись: Мирский)]; Шулятиков В., Критические этюды «Курьер», 1903, № 273; Коробка Н. И., Мережковский о Толстом и Достоевском, в кн. «Очерки литературных настроений», СПБ, 1903; Богданович А., Годы перелома, СПБ, 1908, стр. 429-435; Неведомский М., О «навьих» чарах и «навьих» тропах, «Современный мир», 1908, II; Его же, В защиту художества, там же, 1908, III; Покровский М. Н., Религия и революция, сб. «О веяниях времени», СПБ, 1908 (По поводу сб. Мережковского «Не мир, но меч»); Чуковский К., От Чехова до наших дней, изд. 3-е, СПБ, 1908; (изд. 1-е, СПБ, 1908); Шулятиков В., Неаристократическая аристократия, Сб. «Литературный распад», СПБ, 1909, кн. II, стр. 231-251; Базаров В. А., Богоискательство и богостроительство, Сб. «Вершины», СПБ, 1909; Неведомский М., Модернистское похмелье, Сб. «Вершины», СПБ, 1909; Базаров В. А., Христиане Третьего Завета и строители Башни Вавилонской, «На два фронта», СПБ, 1910, и в сб. «Литературный распад», кн. II, СПБ, 1909; Плеханов Г. В., О так называемых религиозных исканиях, в сб. «От обороны к нападению», М., 1910 (Собр. сочин., т. XVII); Шулятиков В., Этапы новейшей лирики, в сб. «Из истории новейшей русской литературы». М., 1910; Иванов-Разумник, Мёртвое царство, в кн. «Творчество и критика», СПБ, 1911; Кранихфельд В. П., Литературные отклики. Легенда о кольце Пушкина, «Современный мир», 1911, I; Брюсов В. Я., Далёкие и близкие, М., 1912; Брандес Г., Собр сочин., изд. «Просвещение», т. XIX, СПБ, 1913. О романе «Александр I»: Войтоловский Л., «Киевская мысль», 1913, № 81; Мельгунов С., Защита Мережковским Александра I, «Голос минувшего», 1913, IV; Корнилов А., Исторический роман Д. Мережковского, «Современник», 1913, II; Садовский Б., Оклеветанные тени (вошло в его сб. «Ледоход», II., 1916), «Северные записки», 1913, I; Мельгунов С., Роман Мережковского «Александр I», «Голос минувшего», 1914, XII; Троцкий Л. Д., Мережковский, в кн. «Литература и революция», изд. 2-е Гиз, М., 1924 (ср. Сочин., т. XX, Гиз, М., 1926); Долинин А., Д. Мережковский, «Русская литература XX в.», под ред. С. А. Венгерова, т. I, М., 1914; Воронский А. К., Вне жизни и вне времени (Русская зарубежная художественная литература), в кн. «Литературные записки», М., 1926; Горбов Д. А., Мёртвая красота и живучее безобразие, «Красная новь», 1926, VII (о «Мессии»); Коган П. С., Очерки по истории новейшей русской литературы, т. IV, изд. 7-е, Гиз, М., 1929; Евгеньев-Максимов В. и Максимов Д., Из прошлого русской журналистики. Статьи и материалы, Л., 1930 (см. здесь ст. ст. Д. Максимова: «Журналы раннего символизма», «Новый путь»).
III. Ларин О. Я., Хронологич. указатель произведений и литературы о произведениях Мережковского, при т. XXIV Полного собр. сочин., СПБ, 1915; Фомин А. Г., Библиография новейшей русской литературы, «Русская литература XX в.», под ред. С. А. Венгерова, т. II, вып. V, М., 1915; Мезьер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПБ, 1902; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз. Л., 1924; Его же, Литература великого десятилетия (1917-1927), том I, Гиз, Москва, 1928; Мандельштам Р. С., Художественная литература в оценке русской марксистской критики, ред. Н. К. Пиксанова, издание 4-е, Гиз, Москва, 1928.
В. Жданов
