Александр Грибоедов, статьи о нём

Грибоедов
(статья из Краткой литературной энциклопедии: В 9 т. - Т. 2. - М.: Советская энциклопедия, 1964)

ГРИБОЕДОВ, Александр Сергеевич [4(15).I.1795 (по другим данным, 1794), Москва, - 30.I(11.II).1829, Тегеран, похоронен в Тифлисе] - русский писатель и дипломат. Родился в семье гвардейского офицера. Получил разностороннее домашнее образование. С 1802 (или 1803) по 1805 учился в Московском университетском Благородном пансионе. В 1806 поступил в Московский университет на философский факультет. В 1810, окончив словесное и юридическое отделения, продолжал учиться на физико-математическом факультете. В университете Грибоедов выделялся разносторонней талантливостью, незаурядными музыкальными способностями; владел несколькими европейскими языками. Научные интересы Грибоедов сохранил на всю жизнь (см. его заметки по истории, археологии). В студенческие годы Грибоедов общался с будущими декабристами: Н. М. и А. З. Муравьевыми, И. Д. Якушкиным, А. И. Якубовичем. Впоследствии особенно близок был с П. Я. Чаадаевым. В 1812 Грибоедов поступил добровольцем в армию; кавалерийские части, в которых он состоял, находились в резерве. В 1814 Грибоедов опубликовал в журнале «Вестник Европы» корреспонденции «О кавалерийских резервах», «Письмо из Бреста-Литовска к издателю». В 1815 опубликована и поставлена на сцене комедия Грибоедова «Молодые супруги» - переделка комедии французского драматурга Крезе де Лессера «Le secret du menage», вызвавшая критику М. Н. Загоскина. Грибоедов ответил памфлетом «Лубочный театр». В 1816, выйдя в отставку, Грибоедов поселился в Петербурге. В 1817 он зачисляется на службу в Коллегию иностранных дел, знакомится с литераторами - В. К. Кюхельбекером, Н. И. Гречем, позднее с А. С. Пушкиным. В начале литературной деятельности Грибоедов сотрудничает с П. А. Катениным, А. А. Шаховским, Н. И. Хмельницким, А. А. Жандром. В 1817 написана комедия «Студент» (совместно с Катениным), направленная против поэтов «Арзамаса», последователей Н. М. Карамзина. Высмеивая их, Грибоедов полемизировал как с чувствительностью сентиментализма, так и с мечтательностью романтизма в духе В. А. Жуковского. Разделяя литературные позиции И. А. Крылова и Г. Р. Державина, Катенина и Кюхельбекера, Грибоедов был близок к группе т. н. «архаистов», состоявших в «Беседе любителей русского слова», возглавлявшейся А. С. Шишковым, хотя, конечно, был далёк от политического консерватизма последнего. Эти взгляды сказались в статье Грибоедова «О разборе вольного перевода Бюргеровой баллады „Ленора“», в которой он защищал перевод, сделанный Катениным, от критики Н. И. Гнедича. Комедия «Своя семья, или Замужняя невеста» написана в 1817 в основном Шаховским, но с помощью Грибоедова (ему принадлежит начало 2-го действия) и Хмельницкого. Комедия «Притворная неверность», являющаяся вольным переводом (совместно с Жандром) комедии французского драматурга Барта «Les fausses infidelites», в 1818 была представлена на сценах Петербурга и Москвы, в 1820 - в Орле.

В середине 1818 Грибоедов назначен секретарём русской миссии в Персии. Назначение это было по существу ссылкой, поводом для которой послужило участие Грибоедова секундантом в дуэли офицера В. А. Шереметева и графа А. П. Завадовского из-за артистки Истоминой. В феврале 1819 Грибоедов приехал в Тавриз. Вероятно, к этому времени относится отрывок из его поэмы «Путник» (или «Странник») - «Кальянчи» о пленном мальчике-грузине, которого продают на Тавризском рынке. С 1822 Грибоедов состоит в штате главноуправляющего Грузией генерала А. П. Ермолова «по дипломатической части» в Тифлисе. Здесь написаны два первые акта комедии «Горе от ума», задуманной, по свидетельству С. Н. Бегичева, ещё в 1816. В 1823-1825 Грибоедов был в длительном отпуске. Летом 1823 он пишет в тульском имении своего друга Бегичева 3-й и 4-й акты комедии «Горе от ума». Осенью того же года написал вместе с П. А. Вяземским водевиль «Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом», музыку для которого сочинил А. Н. Верстовский. Летом 1824 Грибоедов завершил окончательную обработку текста комедии «Горе от ума».

В конце 1825 Грибоедов возвратился на Кавказ. После успеха на литературном поприще, дружеских общений с декабристами (К. Ф. Рылеевым, А. А. Бестужевым-Марлинским, А. И. Одоевским и др.), встреч с деятелями Южного и Северного обществ (М. П. Бестужевым-Рюминым, С. И. Муравьевым, С. П. Трубецким и другими) у Грибоедова зрели замыслы новых произведений, дошедшие до нас лишь во фрагментах. План драмы «1812 год» (1824-25) свидетельствует о том, что Грибоедов предполагал изобразить героев Отечественной войны, среди которых - крепостной крестьянин, изведавший в боях чувство высокого патриотизма; возвращённый по окончании войны «под палку своего господина», он кончает жизнь самоубийством. Дошедшая до нас в отрывке и в пересказе Ф. В. Булгарина трагедия «Грузинская ночь» (1826-27), основанная на народном грузинском предании, проникнута антикрепостнической мыслью. План трагедии из истории Др. Армении и Грузии «Родамист и Зенобия» показывает, что Грибоедов отдавал, с одной стороны, дань склонности к историческим исследованиям, а с другой - политическим проблемам настоящего, перенесённым в далёкую эпоху; он размышлял о царской тирании, провале заговора вельмож, не опиравшихся на народ, о роли народа и т. д.

После разгрома восстания декабристов Грибоедов был в январе 1826 арестован и привезён с Кавказа в Петербург. С 22 января по 2 июня 1826 Грибоедов находился под следствием по делу декабристов. Его спасло отсутствие прямых обвинительных материалов, самообладание на допросах, счастливое стечение некоторых обстоятельств, ходатайство А. П. Ермолова и родственника Грибоедовых, фаворита Николая I - И. Ф. Паскевича. После возвращения в сентябре 1826 на Кавказ Грибоедов выступает уже как государственный деятель и выдающийся дипломат. В 1827 ему предписано ведать дипломатическими сношениями с Турцией и Персией. Грибоедов принимает участие в вопросах гражданского управления на Кавказе, составляет «Положение по управлению Азербайджана»; при его участии были основаны в 1828 «Тифлисские ведомости», открыт «рабочий дом» для женщин, отбывающих наказание. Грибоедов составляет вместе с П. Д. Завелейским проект об «Учреждении Российской Закавказской компании», чтобы поднять промышленность края. В 1828 принимает участие в Туркманчайском мирном договоре, заключённом с Персией. Затем он назначается полномочным министром в Персию. Грибоедов рассматривал это не как «монаршую милость», а как «политическую ссылку», как «чашу страданий», которую ему предстояло испить. В августе 1828 в Тифлисе, перед отъездом в Персию, Грибоедов обвенчался с Н. А. Чавчавадзе. Оставив жену в Тавризе, выехал с посольством в Тегеран. Здесь он стал жертвой заговора, во главе которого стояли Фет-Али шах и его сановники, подкупленные Англией, боявшейся усиления влияния России в Персии после русско-персидской войны 1826-28. Во время истребления русского посольства в Тегеране Грибоедов был убит толпой персидских фанатиков. Тело его было перевезено в Тифлис и похоронено на горе святого Давида.

Грибоедов вошёл в ряд великих русских и мировых драматургов как автор комедии «Горе от ума». Отвергнутая цензурой (при жизни Грибоедова были опубликованы только отрывки в альманахе «Русская Талия», 1825), комедия распространялась в многочисленных списках. Впечатление от комедии было ошеломляющее. Декабрист А. П. Беляев говорил, что слова Чацкого о продаже крепостных «поодиночке» приводили читателей «в ярость»; декабрист И. И. Пущин спешил познакомить с выдающимся произведением опального Пушкина в Михайловском. Литературная полемика, разразившаяся вокруг комедии, свидетельствовала об её огромной общественной актуальности.

В «Горе от ума» с исключительной глубиной поставлены коренные социально-политические проблемы русской жизни, обострившиеся в период между 1812 и 1825. Раскрытые с позиций декабристской идеологии, они нашли своё художественное выражение и в своеобразии жанра комедии, и в характере драматического конфликта, и в строе языка и стиха. Драматургический конфликт комедии определяется столкновением двух лагерей русской общественности: реакционного дворянства и представителя передового течения в русской жизни - Чацкого, за которым пока ещё неотчётливо видятся его единомышленники («князь Фёдор» и другие). Это столкновение выражено как трагическая борьба одинокого, но пламенного борца со сплочённым и ещё торжествующим миром Фамусовых, скалозубов, молчалиных. В этой борьбе «ум» Чацкого воспринимается в пьесе Грибоедова как важнейшая и очень ёмкая социальная и художественная категория, движущая развитием действия. Наличие сильного и глубокого ума есть уже свидетельство высоких политических убеждений главного героя. Вольнолюбивый ум Чацкого определяет и его протест против существующего режима, и его подлинно революционную любовь к отечеству, и его умение распознать тупость, косность, подлость тех, кого ещё именуют «отечества отцами», а также и тех репетиловых, кто под маской вольной фразеологии примазывается к истинным вольнодумцам эпохи. Но тот же «ум» героя, который поднимает его над общественной средой, влечёт за собой и «горе» Чацкого. Конфликт мыслящего человека-гражданина с косностью общественного механизма характерен для художественного мышления идеологов Просвещения как западно-европейского, так и русского, в т. ч. для декабристской идеологии. С этой коллизией связан жанр «Горя от ума» как комедии, носящей гражданский характер. Она определила и структуру характеров, и своеобразие монологов Чацкого, и столкновения персонажей, и развязку комедии. Просветительской проблемой ума объясняется то, что гениальная реалистическая комедия Грибоедова несёт в себе черты драматургии классицизма: соблюдение единств места и времени, прямой гражданский пафос, пронизывающий все элементы пьесы, отточенный, афористический язык. Соединение разговорной речи со стихом, великолепно осуществлённое Грибоедовым, было важным этапом в развитии русского реалистического литературного языка. Недаром множество стихов комедии превратилось в пословицы и поговорки, вошло в литературную и бытовую речь многих поколений.

С момента появления в печати первых отрывков «Горя от ума», на протяжении столетия комедия Грибоедова стала объектом многочисленных критических оценок; в то же время она оказала значительное влияние на развитие русской прогрессивной общественно-литературной мысли. Уже в 1825 она подверглась яростным нападкам со стороны реакционной критики (М. А. Дмитриев, А. И. Писарев), утверждавшей, что комедия искажённо рисует русскую действительность, что главный её герой - сумасброд и пустослов, а язык комедии неровный и неправильный. Эти нападки вызвали отпор со стороны писателей-декабристов и их единомышленников. В статьях А. А. Бестужева-Марлинского, О. М. Сомова, С. Н. Бегичева, а также близкого в ту пору к декабристским кругам В. Ф. Одоевского утверждалось, что «Горе от ума» является классическим произведением русской литературы, что это живая картина московских нравов, что Чацкий, будучи во всём противоположен окружающему его обществу, является человеком, истинно любящим родину, что комедия написана живым русским языком, близким к народной речи. К высказываниям декабристов в некоторой мере примыкает отзыв А. С. Пушкина о «Горе от ума» в его письмах к Бестужеву-Марлинскому и П. А. Вяземскому (январь 1825). Пушкин, не соглашаясь с принципами создания образа Чацкого и мотивировкой его поведения, однако, добавил: «Драматического писателя должно судить по законам, им самим над собой признанным. Следственно, не осуждаю ни плана, ни завязки, ни приличий комедии Грибоедова». Комический гений Грибоедова Пушкин видел в создании «характеров и резкой картины нравов». «О стихах я не говорю: половина - должны войти в пословицу». Высоко оценил комедию Н. В. Гоголь. В статье «В чём же, наконец, существо русской поэзии и в чём её особенность» он раскрыл огромное общественное значение «Горя от ума». В 1839 К. А. Полевой предпослал 2-му изданию комедии статью «О жизни и сочинениях А. С. Грибоедова», являвшуюся первой критико-биографической работой о Грибоедове.

Сложным было отношение к «Горю от ума» у В. Г. Белинского. В отдельной статье, посвящённой комедии (1840), отразились взгляды великого критика в кратковременный период его «примирения с действительностью». Полагая в то время, что сатира не совместима с подлинной художественностью, он с этой позиции осудил замысел «Горя от ума». Большее значение для определения отношения Белинского к Грибоедову имеют его более ранние (в статье «Литературные мечтания») и позднейшие высказывания (обзоры русской литературы 1841, 1843 годов и особенно статьи о Пушкине), где определено истинное место комедии в истории русской литературы: «…вместе с „Онегиным“ Пушкина его „Горе от ума“ было первым образцом поэтического изображения русской действительности в обширном значении слова. В этом отношении оба эти произведения положили собою основание последующей литературе, были школою, из которой вышли и Лермонтов и Гоголь».

Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов в многочисленных высказываниях высоко оценивали историческое значение комедии. А. И. Герцен в статье «Новая фаза в русской литературе» (1864), увидев в мире фамусовых, «…этих покойников, „которых позабыли похоронить“», - Чацкого, «…трепещущего от негодования и преданного мечтательному идеалу…», сказал о нём: «это - декабрист».

Большое место в критической литературе о «Горе от ума» занимает непревзойдённая по тонкости анализа статья И. А. Гончарова «Мильон терзаний» (1872). Свидетельством общественной актуальности комедии Грибоедова служит и переосмысление его персонажей в сатире М. Е. Салтыкова-Щедрина (например, образа Молчалина в цикле «В среде умеренности и аккуратности», в романе «Современная идиллия»). Непреходящее значение грибоедовской комедии подтверждается тем, что В. И. Ленин неоднократно использовал образы «Горя от ума» в своей партийной публицистике.

Много сделано для освоения грибоедовского наследия советским литературоведением. А. В. Луначарский писал об огромном значении комедии для развития русского искусства 19 века и для формирования советской драматургии. Опираясь на фактический материал, часто ранее неизвестный, советские литературоведы исследовали важнейшие вопросы биографии и творчества Грибоедова. В трудах Н. К. Пиксанова тщательно разработана творческая история «Горя от ума» и его литературные связи. Работы М. В. Нечкиной и В. Н. Орлова посвящены многостороннему исследованию связей Грибоедова с декабристским движением. Особенности драматургического мастерства Грибоедова, его роль в формировании и развитии русского стиха раскрываются в работах Б. В. Томашевского. В томе «Литературного наследства», посвящённом Грибоедову (кн. 47-48, 1946), опубликованы исследования Орлова, Нечкиной, Ю. Н. Тынянова, В. Ф. Асмуса, с разных сторон исследующие личность и творчество Грибоедова. Трагическая судьба писателя раскрыта в историческом романе Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара», обладающем ценностью подлинно научного исследования. Комедия Грибоедова оказала огромное влияние на развитие русского театрального искусства, явилась блестящей школой реализма для многих поколений актёров. Впервые в 1831 в ней выступили М. С. Щепкин (Фамусов) и П. С. Мочалов (Чацкий). Первые её постановки в Петербурге шли в урезанном цензурой виде. Для театров вне Москвы и Петербурга комедия была запрещена до 1863. Со 2-й половины 19 века в «Горе от ума» проявили свой талант великие актёры Малого театра, МХАТа и др.: А. А. Яблочкина и В. Н. Давыдов, К. С. Станиславский и В. И. Качалов. В советское время постановка «Горя от ума» привлекала режиссёров разных творческих направлений, по-разному толковавших гениальную комедию - В. Э. Мейерхольда, В. И. Немировича-Данченко, Г. А. Товстоногова и др.

Соч.: Полн. собр. соч., т. 1-2, СПБ, 1889 [в т. 1 Библиографич. указатель произв. Г. и лит-ры о нём, сост. Н. М. Лисовским и др.]; Полн. собр. соч., под ред. и с прим. Н. К. Пиксанова, т. 1-3, П., 1911-17 (с обширной библиографией в т. 2); Сочинения, [подгот. текста, предисл. и коммент. Вл. Орлова], М., 1953; Избр. произв., [вступ. ст., подгот. текста и прим. Я. С. Билинкиса], Л., 1961; «Горе от ума». Вступ. ст. Вл. Орлова, Л., 1963.

Лит.: Белинский В. Г., «Горе от ума», Полн. собр. соч., т. 3, М., 1953; Гончаров И. А., «Мильон терзаний», Собр. соч., т. 8, М., 1952; Луначарский А. В., А. С. Грибоедов, в его кн.: Классики рус. лит-ры, М., 1937; Пиксанов Н. К., Творческая история «Горя от ума», М. - Л., 1928; его же, Грибоедов. Исследования и характеристики, Л., 1934; А. С. Грибоедов. Сб. статей под ред. И. Клабуновского и А. Слонимского, М., 1946; Орлов В. Н., Грибоедов. Очерк жизни и творчества, 2 изд., М., 1954; Лит. наследство, т. 47-48 - А. С. Грибоедов, М., 1946; то же, т. 60, кн. 1-2, М., 1956; Леонов Л. М., Судьба поэта, Собр. соч., т. 8, М., 1962; А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. [Ред. и предисл. Н. К. Пиксанова. Коммент. И. С. Зильберштейна], М., 1929; Филиппов В. А., «Горе от ума» А. С. Грибоедова на рус. сцене, М., 1954; Нечкина М. В., А. С. Грибоедов и декабристы, 2 изд., М., 1951; Попова О. И., А. С. Грибоедов в Персии. 1818-1823, М., [1929]; её же, Грибоедов - дипломат, М., 1964; Петров С., А. С. Грибоедов, 2 изд., М., 1954; Ениколопов И. К., Грибоедов и Восток, Ереван, 1954; его же, Грибоедов в Грузии, Тб., 1954; Шостакович С. В., Дипломатич. деятельность А. С. Грибоедова, М., 1960; А. С. Грибоедов в рус. критике. Сб. статей. [Сост., вступ. ст. и прим. А. М. Гордина], М., 1958; История рус. лит-ры XIX в. Библиографич. указатель, под ред. К. Д. Муратовой, М. - Л., 1962.

О. И. Попова

Грибоедов
(статья из Литературной энциклопедии: В 11 т. - [М.], 1929-1939)

ГРИБОЕДОВ Александр Сергеевич [1795-1829] - знаменитый русский драматург. Происходит из древнего дворянского рода, родоначальник которого, Ян Гржибовский, вышел из Польши в начале XVII века. В Грибоедове соединились две ветви этого рода (захудалая - отца, более знатная и богатая - матери), которого он явился последним представителем. Материальное положение родителей Грибоедова было стеснено и запутано, сам Грибоедов временами прямо нуждался. Однако мать его, женщина незаурядного ума и характера, тянулась к родственной ей московской знати, старалась из последних сил держать свой дом на уровне высшего московского общества, всю свою жизнь, по свидетельству биографов, лелея «план выхода из захудалого состояния». Мечтая о блестящей карьере для своего сына, она дала ему прекрасное образование, сначала под руководством гувернёров-иностранцев, затем в Московском благородном пансионе, наконец в Московском университете. Последовательно окончив два факультета - словесный и юридический, Грибоедов продолжал оставаться в университете (изучая естественные науки и математику и готовясь к учёной степени доктора) вплоть до закрытия его в 1812 в связи с занятием Москвы Наполеоном. Превосходное знание главных европейских языков (французского, немецкого, английского и итальянского), к которым позднее прибавились восточные - арабский и персидский, довершалось музыкальным образованием: Грибоедов обнаруживал выдающиеся музыкальные способности, был прекрасным пианистом, сам компонировал (сохранилось несколько музыкальных его произведений). Всё это делало Грибоедова, по свидетельству Пушкина, «одним из самых умных людей в России» и одним из образованнейших людей эпохи. В 1812 Грибоедов поступил волонтёром в один из сформированных полков, откуда вскоре благодаря большим связям перешёл адъютантом к формировавшему кавалерийские резервы генералу Кологривову.

К пребыванию Грибоедова на военной службе относится первое выступление его в печати - корреспонденция в прозе и в стихах с описанием праздника, данного однополчанами генералу Кологривову (напечатана в августовском номере «Вестника Европы» за 1814). Около этого же времени Грибоедов познакомился с театральным деятелем и известным драматургом А. А. Шаховским и под его воздействием обратился к драматическому творчеству, склонность к которому испытывал ещё на студенческой скамье. В осенний сезон 1815 в Петербургском театре шла пьеса Грибоедова «Молодые супруги» (перевод французской комедии «Le secret du menage»). В конце 1815 Грибоедов вышел в отставку и поселился в Петербурге, в 1817 поступил на службу в Государственную коллегию иностранных дел, при которой числился и Пушкин. В Петербурге Грибоедов повёл «весёлую и разгульную жизнь» в кругу светской молодежи, одновременно увлекаясь театром и заведя ряд литературных знакомств - с известным поэтом и театралом Катениным, совместно с которым он написал комедию «Студент» [1817], Жандром (совместно с ним в 1817 перевёл с французского комедию «Притворная неверность»), Пушкиным и др. В это же время Грибоедовым написано несколько сцен для комедии Шаховского «Своя семья», «Проба интермедии», сатирический выпад против Загоскина-драматурга, «Лубочный театр», получивший широкое распространение в списках, и др. Однако всё это не выходило за пределы талантливого любительства и ничем не предвещало в Грибоедове гениального автора «Горя от ума». Коснулось Грибоедова и общественное возбуждение, охватившее дворянскую молодежь того времени. Членами тайных обществ были его ближайшие друзья - С. Н. Бегичев и Катенин; сам Грибоедов состоял в двух масонских ложах. В 1818 участие в нашумевшей светской дуэли и всё более запутывавшиеся материальные дела матери, доведшей непосильными поборами своих костромских крестьян до бунта, подавленного военной силой, вынудили Грибоедова покинуть Петербург и отправиться секретарём русской дипломатической миссии в Персию. Проездом туда Грибоедов дрался на дуэли в Тифлисе с будущим декабристом Якубовичем, ранившим его в руку. В Персии Грибоедов усиленно занимался изучением восточных языков и древностей, финансовых и политических наук. Там же сложились твёрдые очертания «Горя от ума» (письмо к неизвестному от 7 ноября 1820), первоначальные замыслы которого, по свидетельству современников, возникали у Грибоедова уже с 1812. Пребывание в персидском «дипломатическом монастыре» тяготило Грибоедова и в 1822 ему удалось перевестись в Тифлис секретарём по иностранной части при знаменитом «проконсуле Кавказа», генерале Ермолове. В Тифлисе Грибоедов тесно сошёлся с поэтом и будущим декабристом В. К. Кюхельбекером, которому читал сцену за сценой из создаваемого «Горя от ума». В 1823, приехав в отпуск в Москву, Грибоедов привёз с собой почти окончательно готовые первые два акта комедии. Последние два акта были написаны летом того же 1823 в деревне. В Москве Грибоедов быстро возобновил литературные и театральные отношения, начал писать пролог для открытия Московского театра на сюжет из молодости Ломоносова - «Юность вещего», совместно с кн. П. А. Вяземским и композитором Верстовским написал оперу-водевиль «Кто брат, кто сестра», несколько стихотворений (в числе их перевод отрывка из «Фауста» - «Пролог в театре»). Однако в центре всего стояла работа над «Горем от ума». Не надеясь провести комедию, направленную против Москвы и всего московско-дворянского быта, через местную цензуру, Грибоедов летом 1824 поехал хлопотать о разрешении её в Петербург. Несмотря на большие связи, все усилия Грибоедова провести пьесу не только на сцену, но и в печать оказались тщетными. Лишь Булгарину, с которым Грибоедов в это время сблизился, удалось, благодаря его ловкости, напечатать значительную часть комедии (четыре последние явления первого действия и весь третий акт, т. е. около половины всего текста «Горя от ума»), хотя тоже с многочисленными цензурными изменениями и изъятиями, в издаваемом им альманахе «Русская Талия» на 1825. На сцену же провести пьесу решительно не удалось (даже спектакль учеников театральной школы, пытавшихся поставить «Горе от ума» у себя в училище, был в последнюю минуту запрещён). Пьеса появилась на сцене только после смерти автора (отдельными явлениями с 1829, полностью в 1831). Не удалось Грибоедову увидеть и полного печатного издания «Горе от ума» (первое отдельное издание, изуродованное цензурой, - в 1833, полный же текст комедии мог быть легально опубликован только в 1862, т. e. почти через сорок лет по её написании). Однако весть о комедии Грибоедова быстро разнеслась в московском и петербургском обществе. Грибоедов читал свою комедию в литературных кругах. Одновременно комедия начала стихийно распространяться в бесчисленных списках («нет ни одного малого города, нет дома, где любят словесность, где б не было списка сей комедии», - свидетельствовал несколько позднее Булгарин). Сам Грибоедов в это время писал, что в связи с его комедией «грому, шуму, восхищенью, любопытству конца нет». По словам Пушкина, комедия Грибоедова «произвела неописанное действие и вдруг поставила его наряду с первыми нашими поэтами».

Опубликование отрывков из «Горе от ума» сопровождалось шумной журнальной полемикой. Выразители мнения старой дворянско-чиновной Москвы яростно нападали на комедию, отказывая автору не только в правильности нарисованной им картины московского быта, но и в каких-либо художественных достоинствах его пьесы. Наоборот, представители новых общественных групп - редактор «Московского телеграфа», разночинец Н. Полевой, декабрист А. А. Бестужев - дали о пьесе Грибоедова восторженные отзывы. Будущие участники декабрьского восстания использовали «Горе от ума» в целях политической пропаганды, усиленно распространяя его в списках (свидетельство декабриста Завалишина). За время пребывания в Петербурге сам Грибоедов сблизился со многими деятелями декабризма, жил у А. Одоевского, тесно сошёлся с Рылеевым («Рылеева обними за меня искренне, по-республикански», - пишет он Кюхельбекеру за две недели с небольшим до 14 декабря), А. Бестужевым и др. По пути к месту своей службы, на Кавказ, куда Грибоедов снова выехал через Украину и Крым весной 1825, он встретился с видными деятелями Южного общества. У последних была мысль ввести Грибоедова в общество, однако дальше «смелых суждений насчёт правительства», в которых Грибоедов, по его собственному позднейшему показанию следственной комиссии, «брал участие, осуждал, что казалось вредным, и желал лучшего», сочувствие Грибоедова идеям декабризма, видимо, не пошло. Разделяя в значительной части идеологию декабризма, Грибоедов явно скептически относился к практической осуществимости замышляемого ими государственного переворота. Для него было ясно, что заговор был делом небольшой кучки офицеров-дворян: «сто человек прапорщиков хотят изменить весь государственный строй». Широкие народные массы оставались заговору совершенно чужды. «Народ не имеет участия в их деле - он будто не существует», - записывает Грибоедов в плане своей неосуществлённой трагедии «Радамист и Зенобия», рассказывая о заговоре вельмож против царя. Эту запись с полным основанием можно принять и за выражение взгляда Грибоедова на деятельность русских тайных обществ. Это отразилось, в частности, и в «Горе от ума», где наряду с идеологическими высказываниями Чацкого, весьма близкими декабристам, в образе и речах Репетилова дана ироническая, почти прямо пародийная зарисовка деятельности тайных обществ, сочлены которых «шумят и только». Тем не менее во время следствия по делу декабристов, застигшего Грибоедова на Кавказе, он был арестован и с фельдъегерем привезён в Петербург. Существует предание, что Ермолов предупредил Грибоедова об аресте и тем дал ему возможность уничтожить компрометирующие бумаги. На следствии Грибоедов держался смело, готов был в свою очередь обвинять своих обвинителей за неправильный арест (письмо его по этому поводу к царю было возвращено с замечанием, что «таким тоном не пишут государю»), но категорически отрицал принадлежность к тайному обществу. Это же подтверждало в своих показаниях и большинство декабристов (за исключением оговоривших Грибоедова Оболенского и Трубецкого). Грибоедов был вскоре освобождён с денежным вознаграждением и повышением по службе. После назначения на Кавказ родственника Грибоедова, генерала Паскевича, вскоре сменившего Ермолова, для Грибоедова открылась наконец возможность той блестящей служебной карьеры, которой всю жизнь добивалась для него мать. Грибоедов принял в своё ведение заграничные сношения с Персией и Турцией, сопутствовал Паскевичу в его походе на Эривань, вёл мирные переговоры с наследником персидского престола, закончившиеся заключением весьма выгодного для России Туркманчайского мира. С текстом Туркманчайского трактата Грибоедов был отправлен к царю, в Петербург, получил крупную денежную награду и блестящее назначение полномочным послом в Персию. Грибоедов до тех пор, по его собственным словам, - «нищий, слуга государю из хлеба», «вмиг сделался и знатен и богат». Его «пламенная страсть… к делам необыкновенным», к «замыслам беспредельным» теперь нашла себе исход. Туркманчайский договор создавал для России преимущественное положение в Персии. Это неминуемо сталкивало Россию с Англией, в свою очередь заинтересованной в преобладающем влиянии на персидские дела. В Персии завязывался один из самых трудных узлов мировой политики. Грибоедов, глубоко сознавая, что исход дипломатического поединка с Англией будет зависеть лишь от экономического завоевания Персии русским капиталом, в противовес Ост-индской торговой компании выдвинул грандиозный проект создания «Российской закавказской компании», содержащей «исполинские предначертания» к капитализации всей страны. В сопроводительной записке Грибоедов всячески стремился доказать, что его проект не заключает в себе никакой новизны. Тем не менее проект, опережавший русскую действительность по меньшей мере на полвека, не встретил сочувствия в русских правительственных кругах, в частности, испугавшихся и тех исключительных прав, которых требовал Грибоедов для Компании и её главных деятелей. Однако англичане сразу почувствовали в нём опаснейшего противника, заменявшего в Персии, по отзыву современника, «единым своим лицом двадцатитысячную армию». Грибоедов прибыл в Персию, по пути женившись в Тифлисе, в октябре 1828 и через четыре месяца погиб вместе со всем составом русской миссии (за исключением случайно спасшегося секретаря) во время нападения на неё толпы, фанатизированной муллами, видимо, действовавшими в свою очередь по указке англичан. Принадлежность к родовитому, но оскудевшему дворянству, кровная родственная связь со всей фамусовской стародворянской Москвой и в то же время социальное одиночество «певца истинно-вдохновенного в том краю, где достоинство ценится в прямом содержании к числу орденов и крепостных рабов» (письма Грибоедова к Бегичеву), гениальное художественное дарование, выдающаяся образованность и, вместе с тем, почти до последних годов жизни крайняя материальная стеснённость, «ненавистная» чиновничья служба «из хлеба» - таковы противоречия социального бытия Грибоедова.

В литературной деятельности Грибоедова «новизна» причудливо переплетается со стариной. Вместе с Батюшковым, Пушкиным Грибоедов в своём «Горе от ума» явился одним из создателей новой литературно-языковой культуры - «просторечья», - удовлетворявшей потребности того слоя небогатого просвещённого, демократически настроенного дворянства - дворянской интеллигенции, - к которому все они в той или иной мере принадлежали. Однако в то же время в своих личных вкусах и пристрастиях Грибоедов, отталкиваясь от языковой «иностранщины» дворянских верхов - от смеси «французского с нижегородским», - явно тяготел к языковому архаизму, был тесно связан с кругами «Беседы любителей русского слова», с шишковистами. Вместе с архаистом Катениным он пишет комедию «Студент», переполненную пародиями против новейших поэтов-элегиков: Карамзина, Батюшкова, Жуковского, юноши Пушкина. В критической статье «О работе вольного перевода Бюргеровой баллады „Ленора“» - выступает в защиту Катенина против Жуковского и «романтиков». В том же 1824, когда отдаются в печать отрывки из «Горя от ума», Грибоедов печатает стихотворение «Давид», насыщенное славянизмами. Мало того, автор «Горя от ума», произведения, открывшего эпоху в истории новейшего русского театра, всю жизнь мечтает о возврате к «высоким» сценическим формам XVIII в. - о создании трагедии. Даже «Горе от ума» Грибоедов, по его собственному признанию, первоначально задумал в более высоком плане «сценической поэмы» - и лишь в дальнейшем, приспособляясь к требованиям и условиям театральной постановки, оказался вынужденным снизить свой замысел: «первое начертание этой сценической поэмы, как оно родилось во мне, было гораздо великолепнее и высшего значения, чем теперь, в суетном наряде, в который я принуждён был облечь его». После же «Горя от ума» Грибоедов упорно порывается к написанию трагедии. В его бумагах сохранились планы двух трагедий - «Радамист и Зенобия» и «1812 год», последние годы жизни он работает над трагедией «Грузинская ночь», в которой сказывается влияние Шекспира и которую сам автор и некоторые его литературные друзья были склонны расценивать чуть ли не выше «Горя от ума» (дошедшие до нас незначительные отрывки «Грузинской ночи» не дают к этому никаких оснований). Однако старые формы трагедии Грибоедов пытался наполнить новым содержанием. Так в подсказанном Грибоедову трагедией XVIII в. сюжете «Радамиста и Зенобии» находим любопытные реминисценции из современной действительности (заговор декабристов). Содержание «1812 года» составляет драма крепостного крестьянина, совершавшего подвиги во время войны с Наполеоном и по возвращении домой - «под палку господина» - не выдерживающего и кончающего самоубийством. Фабулой «Грузинской ночи» является месть крепостной кормилицы своему господину, обменявшему её сына на коня (вспомним реплику Чацкого против «Нестора негодяев знатных», который на слуг, не раз спасавших его жизнь, «вдруг выменял борзые три собаки»). Вместить такое содержание в старые формы классической или даже шекспировской трагедии было конечно немыслимо. Между содержанием и формой возникал зияющий разрыв. Заполнить этот разрыв, осуществить высокую трагедию в исторических и литературных рамках двадцатых годов XIX в. было не под силу даже творческому гению Грибоедова. Этим гораздо в большей степени, чем служебной занятостью, объясняется почти совершенное творческое бесплодие Грибоедова вслед за написанием «Горя от ума» - единственного произведения, с которым он - типичный «автор одной книги» - навсегда вошёл в историю мировой литературы.

Основная тема «Горя от ума» - судьба социального неудачника-дворянина во враждебном окружении своего же собственного класса. В плане сценической интриги тема эта показана как история несчастливой любви Чацкого к Софье; в сочувственном авторском осмыслении возникает в качестве обречённой борьбы «одного здравомыслящего человека» с «25 глупцами» (отсюда и название пьесы «Горе от ума» или первоначально ещё резче «Горе уму»); наконец, с полной, прямо-таки физиологической обнажённостью тема раскрывается в монологах Чацкого и репликах всех остальных персонажей. Представитель старинного оскудевшего дворянства - неудачник по своему социально-экономическому положению - владелец всего трёх, maximum четырёх сотен душ, - неудачник по службе (вспомним участливый вопрос Молчалина: «Вам не дались чины, по службе неуспех?» и горько-гневная отповедь Чацкого - «Чины людьми даются, а люди могут обмануться») - Чацкий оказывается социально-беспризорным, извергается из общества, для равноправного пребывания в котором необходимо «с именьем быть и в чине» («Будь плохонький, да если наберётся душ тысячи две родовых, тот и жених») или состоять в «бессловесных» Молчалиных, с помощью этой «бессловесности» и «прислуживанья» также доходящих через некоторое время «до степеней известных» - добивающихся и имений и чинов. Особенно выразительна в этом отношении сцена между Чацким и семьёй князя Тугоуховского. Княгиня, мать шести дочерей-невест, услышав, что Чацкий холост, засылает мужа звать его к себе «на вечер». Князь «отправляется, вьётся около Чацкого и покашливает». Тем временем княгиня продолжает расспрашивать о Чацком: «Он камер-юнкер?» - Нет. - «Бо-гат?» - О, нет! - Княгиня (громко, что есть мочи) «Князь, князь! Назад!» Таково же отношение к Чацкому Фамусова, Хлестовой и др. На враждебность общества Чацкий отвечает громовой критикой всей дворянско-чиновной Москвы. Однако эта критика исходит из уст тоже дворянина, и это определяет её характер и пределы.

В своём «гоненье на Москву» Чацкий затрагивает исключительно бытовые стороны дворянской Москвы, ни в какой мере не посягая на социальные устои дворянского быта. Характерно, что даже в страстных тирадах по адресу «негодяев»-крепостников он протестует не против самого института крепостного права, а лишь против злоупотреблений последним со стороны знатных помещиков. Сатирическое остриё его речей и реплик, как и сатира всей комедии Грибоедова в целом, направлено не против всего дворянства как класса (в образе самого Чацкого дан прямой идеал высокой дворянской культуры: Чацкий не только носитель ума, таланта, образованности, но и специфически дворянских качеств - чести, личного достоинства и т. п.), а против отдельных социально-враждебных или далёких ему дворянских слоёв: прежде всего придворной знати - «придворных особ», «вельмож в случае», «сгибающихся в перегиб» придворных и чиновных «шутов»; затем статской и военной дворянской бюрократии - Фамусовых и Скалозубов; наконец, провинциального мелкопоместного дворянства - «безродных» Молчалиных. Мало того, прогрессивный в своей критике - злоупотреблений крепостного права, вражды к просвещению, низкопоклонства и пр. - в своих положительных идеалах Чацкий явно стоит на реакционных стародворянских позициях, проповедуя возврат к чуждой всякому европеизму допетровской «святой старине» - возврат к бороде, древнерусской «величавой одежде», старинным «нравам», основанным на «премудром незнаньи иноземцев» и пр.

Декабрист, каким вошёл Чацкий в сознанье позднейшей литературно-публицистической критики, характерно соединяется в нём со славянофилом. В этом Чацкий вполне совпадает с самим Грибоедовым, в своих «Замечаниях, касающихся истории Петра I», высказывающим резко отрицательное отношение к личности и преобразовательной деятельности Петра, сочувствие Софье, боярской партии, стрельцам.

Создание колоритного образа Чацкого, закрепившего в себе целый этап из истории русской общественности, бросающего яркий свет на социальную подоплёку специфически дворянских идеологий - декабризма, славянофильства, было выдающейся не только литературной, но и общественной заслугой автора «Горя от ума». Однако с полной силой огромное художественное дарование Грибоедова - по справедливому слову Белинского, этого «Шекспира комедии», - выразилось не столько в создании положительного образа Чацкого, являющегося в значительной степени «alter ego» самого автора, рупором для высказывания собственных авторских взглядов, сколько в изумительных по сатирической меткости и одновременно жизненной правде зарисовках разнообразных представителей современного ему московского дворянско-чиновного общества - «Грибоедовской Москвы». Материал для своих зарисовок Грибоедов брал прямо из жизни. Критика отмечала «зеркальность» комедии; в её персонажах современники узнавали своих знакомых. Сам Грибоедов не отрицал «портретности» выведенных им характеров: «Характеры портретны. Да! портреты и только портреты входят в состав комедии… в них однако есть черты, свойственные многим другим лицам, а иные всему роду человеческому настолько, насколько каждый человек похож на всех своих двуногих собратий». Действительность, которая послужила Грибоедову оригиналом для его комедии, довольно быстро сошла с исторической сцены. Уже в 1833, меньше чем через десять лет по написании «Горя от ума», Пушкин писал, что нарисованная в нём картина старой «Грибоедовской Москвы» «есть уже картина обветшалая, печальный анахронизм»: «Вы в Москве уже не найдёте Фамусова, ни Татьяны Юрьевны… Хлёстова в могиле, Репетилов в деревне. Бедная Москва…» Однако в сатирические «портреты» своих москвичей Грибоедов вложил столько сгущённой типичности, столько свойственных «всему роду человеческому» черт, что А. В. Луначарский был совершенно прав, утверждая в своей юбилейной речи, через сто лет после смерти Грибоедова, что основные персонажи его комедии: - «Фамусовы, Скалозубы… Молчалины, Загорецкие, Репетиловы конечно живы и сейчас».

В форме «Горя от ума» имеем такое же соединение элементов «старины и новизны», как и в идеологии Чацкого. Смелым нововведением, вызвавшим резкие нарекания части критики, было композиционное членение комедии на четыре акта, вместо канонических пяти. Однако в пьесе характерно содержится рефлекс пятого акта: третье действие явно распадается на две картины. Двуединая интрига пьесы (любовная и общественная драма Чацкого), «выдвижные, - по выражению П. А. Вяземского, - лица и эпизоды являются существенным нарушением классического требования единства действия». Зато единства времени и места автором целиком соблюдены: действие всей пьесы происходит в доме Фамусова, не выходя за пределы классических 24 часов. Образы Лизы и Чацкого содержат в себе следы классических амплуа - наперсницы и резонёра. Больше всего «новизны» в языке и стихе «Горя от ума», что и сообщает пьесе Грибоедова всю её неувядающую сценическую жизненность вплоть до наших дней. Стихотворный язык «Горя от ума» также идёт от «высоких» традиций XVIII века. Однако взамен канонического александрийского стиха (шестистопного ямба с парной рифмовкой) «Горе от ума» написано разностопным ямбическим стихом (начиная от одностопного и кончая шестистопным), восходящим к языку басен Крылова и памфлету «Лубочный театр» самого Грибоедова, с почти непрерывной сменой стоп (около 1 300 изменений на общее количество около 2 220 стихов), с большим количеством пиррихиев. Кроме того Грибоедов применяет самую разнообразную рифмовку (парную, перекрёстную, опоясанную, внутренние рифмы и т. д.). Всё это придаёт стиху комедии небывалую до тех пор в драматическом произведении лёгкость, подвижность, непринуждённость, близость к живой, разговорной, речевой стихии. Полным откровением явилось «Горе от ума» в отношении языка. Современники комедии находили в ней «невиданную доселе беглость и природу разговорного русского языка в стихах» (А. Бестужев), «всю живость языка разговорного» (О. Сомов), «непринуждённый, лёгкий язык, каким говорят у нас в обществах». «До Грибоедова слог наших комедий был слепком слога французских…, у него одного находим мы в слоге колорит русской…» (В. Ф. Одоевский). Непосредственное впечатление современников всецело подтверждается лингвистическим анализом: около 87% словаря «Горя от ума» составляют чисто русские слова, среди которых имеется большое количество идиотизмов, элементов народного языка, живой речи. Наоборот, недоброжелатели «Горя от ума», «литературные староверы», воспитанные во «французско-классическом вкусе», в «правилах французской систематики», именно на языке и стихе комедии сосредоточивали свои главные нападки. Так один из них усматривал в комедии «сряду тысячу дурных стихов», язык пьесы называл «наречием, которого не признаёт ни одна грамматика», и так далее.

Своей формой, в особенности языком, так же как своим широким социально-общественным содержанием «Горе от ума» произвело переворот в русской драматургии.

Влияние комедии вышло далеко за литературные пределы: огромное количество стихов «Горя от ума», по оправдавшемуся предсказанию Пушкина, «вошло в пословицу», большинство персонажей приобрело значение нарицательных имён. Несомненно и прямое литературное влияние «Горя от ума» на седьмую главу «Евгения Онегина» (картины московского общества), на сатиру Салтыкова-Щедрина и другие. Конфликт юноши-аристократа с «светом», столь рельефно развёрнутый Грибоедовым, будет затем повторен Пушкиным, Марлинским, Лермонтовым и Львом Толстым. От Чацкого тянутся явственные нити к Онегину и Печорину - их роднит между собой и общий генезис из обедневшего родовитого дворянства, и культурное превосходство над средой, и стремление порвать с ней, тяга в чужие края, уход в экзотику и т. д. Однако своей драматургической школы «Горе от ума» не создало, если не считать театра Лермонтова, в частности его «Маскарада». Стихотворный язык комедии, несмотря на все нововведения автора, всё же представлял собой пережиток старого театра XVIII в. Новый театр развивался по иным путям. В истории русской стихотворной комедии «Горе от ума» остаётся одиноким достижением гениального мастера.

Библиография: I. Полное собр. сочин. под ред. и с примеч. Н. К. Пиксанова, тт. I-III (Академическая библиотека русских писателей, П., 1911-1917); Горе от ума, ред., введение и комментарии Н. К. Пиксанова (серия «Русские и мировые классики», изд. 3-е, Гиз, 1929).

II. Гончаров И., Миллион терзаний (лучшая критическая статья о «Горе от ума»), см. Собр. сочин. Гончарова, т. XI, изд. Маркса; Мальчинский А. Н., Неизданная записка А. С. Грибоедова, «Русский вестник», № 9, 1891 (отсутствует в Академич. изд.); Веселовский А., Альцест и Чацкий, «Вестник Европы», 1881, III (перепеч. в его же кн.: Этюды о Мольере. Мизантроп, М., 1881 и Этюды и характеристики, 4-е изд., 1912); Куницкий В., Яз. и слог «Горе от ума» (со словарём), Киев, 1894; Рожков Н., Пушкинская Татьяна и грибоедовская Софья в их связи с историей русской женщины, «Журн. для всех», № 5, 1899; Некрасова Е., Неизданные письма А. С. Грибоедова, «Дела и дни», кн. 2, 1921; Пиксанов Н. К., Грибоедов и Мольер (переоценка традиции), Гиз, М., 1922; Филиппов Вл., Проблемы стиха в «Горе от ума», «Искусство», журн. ГАХН, кн. II, М., 1925; Вагрисов В., Социальный генезис образа Чацкого, «Родной яз. в школе», сб. 4, 1927; Пиксанов Н., Творческая история «Горя от ума», Гиз, М. - Л., 1929; Его же, Грибоедов и старое барство, по неизданным материалам, М., 1926; Щеголев П., Грибоедов и декабристы, СПБ., 1904 (перепечатано в его же сб. «Декабристы», Л., 1924); Гершензон М., Грибоедовская Москва, изд. 3-е, М., 1928; Попова О. И., А. С. Грибоедов в Персии (по новым документам), М., 1929; А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников, ред. и предисл. Н. К. Пиксанова, М., 1929; А. С. Грибоедов, его жизнь и гибель, в мемуарах современников, ред. и примеч. Зин. Давыдова, Л., 1929; Тынянов Юрий, Смерть Вазир Мухтара, Л., 1929 (беллетристическая обработка двух последних годов жизни Грибоедова); Коган П. С., А. С. Грибоедов (критический очерк), М. - Л., 1929; Пиксанов Н., Грибоедов-мастер, «Новый мир», кн. 3, 1929; Его же, «Горе от ума» под цензурой, «Искусство», журн. Главискусства Наркомпроса РСФСР, 1929, № 1-2; Сакулин П. Н., Русская литература, ч. II, М., 1929; Луначарский А., А. С. Грибоедов (речь на торжественном заседании 11 февраля 1929), «Русский яз. в советской школе», № 1, 1929; Ениколопов И. К., А. С. Грибоедов в Грузии и Персии, Тифлис, 1929; Рыжиков Б., Обзор новейшей литературы о Грибоедове, «На лит-ом посту», № 10, 1929; см. ещё юбилейные грибоедовские номера «Красной нивы», № 7, 1929; «Красной панорамы», № 6; «Огонька», № 6 и др.

III. До 1889 лит-pa учтена в «Библиографическом указателе произведений А. С. Грибоедова и лит-ры о нём» [1814-1889], сост. под ред. Н. М. Лисовского и прилож. при изд. сочин. Грибоедова под ред. И. А. Шляпкина, СПБ., 1889, т. I. Продолжением служат «Материалы для библиографического указателя произведений Грибоедова и лит-ры о нём» [1889-1902], собр. Н. К. Пиксановым («Уч. зап. имп. Юрьевского университета», 1903, № 4). Лучшее и характерное в лит-ре о Грибоедове дано Н. К. Пиксановым в «Обзоре лит-ры о Грибоедове» при II т. Академич. изд. «Полн. собр. сочин. Грибоедова», СПБ., 1913; Новейшая лит-pa зарегистрирована в указателях И. В. Владиславлева: Русские писатели, изд. 4-е, Л., 1924 и «Лит-pa великого десятилетия», М., 1928.

Д. Благой