Я токарем был и директором клуба,
Солдатом в газете, прорабом в горах.
Меня обжигали любимые губы,
Я видел ненастье, и пепел, и прах.
… (далее по ссылке ниже)
19??
Читает Лев Ошанин:
Есть много в жизни разных видов счастья,
Есть счастье мягко спать и вкусно есть,
Есть счастье славы или счастье власти -
Какие хочешь в жизни счастья есть.
… (далее по ссылке ниже)
19??
Читает Лев Ошанин:
А.К.Микееву, возглавлявшему
Оперативную группу МВД СССР
в зоне крупнейшей в истории
радиационной катастрофы
на Чернобыльской АЭС
Он опять, как всегда, на войне, генерал.
Седина его – пепел бессчётных пожаров.
Рядом рушился дом, рядом друг умирал,
И тревога печали опережала.
… (далее по ссылке ниже)
19??
Читает Лев Ошанин:
Высоки были стены, и ров был глубок.
С ходу взять эту крепость никак он не мог.
Вот засыпали ров - он с землёй наравне.
Вот приставили лестницы к гордой стене.
Лезут воины кверху, но сверху долой
Их сшибают камнями, кипящей смолой.
Лезут новые - новый срывается крик.
И вершины стены ни один не достиг.
- Трусы! Серые крысы вас стоят вполне! -
Загремел Александр. - Дайте лестницу мне! -
Первым на стену бешено кинулся он,
Словно был обезьяною в джунглях рождён.
Следом бросились воины, -
как виноград, -
Гроздья шлемов над каждой ступенью висят.
Александр уже на стену вынес свой щит.
Слышит - лестница снизу надсадно трещит.
Лишь с двумя смельчаками он к небу взлетел,
Как обрушило лестницу тяжестью тел.
Три мишени, три тени - добыча камням.
Сзади тясячный крик:
- Прыгай на руки к нам! -
Но уже он почувствовал, что недалёк
Тот щемящий, весёлый и злой холодок.
Холодок безрассудства. Негаданный, тот,
Сумасшедшего сердца слепой нерасчёт.
А в слепом нерасчёте - всему вопреки -
Острый поиск ума, безотказность руки.
Просят вниз его прыгать? Ну что ж, он готов, -
Только в крепость, в толпу озверелых врагов.
Он летит уже. Меч вырывает рука.
И с мечами, как с крыльями, два смельчака.
(…Так, с персидским царём начиная свой бой,
С горсткой всадников резал он вражеский строй
Да следил, чтоб коня его злая ноздря
Не теряла тропу к колеснице царя…)
Но ведь прошлые битвы вершили судьбу -
То ль корона в кудрях, то ли ворон на лбу.
Это ж так, крепостца на неглавном пути,
Можно было и просто её обойти,
Но никто из ведущих о битвах рассказ
Не видал, чтобы он колебался хоть раз.
И теперь, не надеясь на добрый приём,
Заработали складно мечами втроём.
Груды тел вырастали вокруг.
Между тем
Камень сбил с Александра сверкающий шлем.
Лишь на миг опустил он свой щит. И стрела
Панцирь смяла и в грудь Александра вошла.
Он упал на колено. И встать он не смог.
И на землю безмолвно, беспомощно лёг.
Но уже крепостные ворота в щепе.
Меч победы и мести гуляет в толпе.
Александра выносят. Пробитая грудь
Свежий воздух целебный не в силах вдохнуть…
Разлетелся быстрее, чем топот копыт,
Слух по войску, что царь их стрелою убит.
Старый воин качает седой головой:
«Был он так безрассуден, наш царь молодой».
Между тем, хоть лицо его словно в мелу,
Из груди Александра добыли стрелу.
Буйно хлынула кровь. А потом запеклась.
Стали тайные травы на грудь ему класть.
Был он молод и крепок. И вот он опять
Из беспамятства выплыл. Но хочется спать…
Возле мачты сидит он в лавровом венке.
Мимо войска галера плывёт по реке.
Хоть не ведали воины точно пока,
То ль живого везут, то ль везут мертвяка,
Может, всё-таки рано им плакать о нём?
Он у мачты сидит. И молчит о своём.
Безрассудство… А где его грань?
Сложен суд, -
Где отвага и глупость границу несут.
Вспомнил он, как под вечер, устав тяжело,
Войско мерно над чёрною пропастью шло.
Там персидских послов на окраине дня
Принял он второпях, не слезая с коня.
Взял письмо, а дары завязали в узлы.
- Не спешите на битву, - просили послы. -
Замиритесь с великим персидским царём.
- Нет, - сказал Александр, - мы скорее умрём.
- Вы погибнете, - грустно сказали послы, -
Нас без счёта, а ваши фаланги малы. -
Он ответил:
- Неверно ведёте вы счёт.
Каждый воин мой стоит иных пятисот. -
К утомлённым рядам повернул он коня.
- Кто хотел бы из вас умереть за меня? -
Сразу двинулись все.
- Нет, - отвел он свой взгляд, -
Только трое нужны. Остальные - назад. -
Трое юношей, сильных и звонких, как меч,
Появились в размашистой резкости плеч.
Он, любуясь прекрасною статью такой,
Указал им на чёрную пропасть рукой.
И мальчишки, с улыбкой пройдя перед ним,
Молча прыгнули в пропасть один за другим.
Он спросил:
- Значит, наши фаланги малы? -
Тихо, с ужасом скрылись в закате послы.
Безрассудство, а где его грань?
Сложен суд,
Где бесстрашье с бессмертьем границу несут.
Не безумно ль водить по бумаге пустой,
Если жили на свете Шекспир и Толстой?
А зачем же душа? Чтобы зябко беречь
От снегов и костров, от безжалостных встреч?
Если вера с тобой и свеченье ума,
То за ними удача приходит сама.
…Царь у мачты. А с берега смотрят войска:
- Мёртвый? Нет, погляди, шевельнулась рука… -
Старый воин качает седой головой:
- Больно ты безрассуден, наш царь молодой. -
Александр, улыбнувшись, ответил ему:
- Прыгать в крепость, ты прав,
было мне ни к чему.
?
Не по-африкански, не по-русски…
Нынче август по-октябрьски лют.
На меня поглядывает грустно
Шерстяной египетский верблюд.
Я ему сказал в Александрии,
Там, где тени жёлтые резки:
- Дочка у меня. Наговори ей
Всё, что знаешь, про свои пески. -
Мы с ним плыли через Фамагусту,
Заходя в Бейрут, в Пирей, в Стамбул,
Впитывая белизну искусства,
Чёрный средиземноморский гул.
…Я не знал тогда, что дома пусто -
Только стол, тахта, рабочий стул.
Свечи обгоревшие погасли.
Дочку увезли, отдали в ясли.
И верблюд мой скучен и сутул.
За окном ни солнца, ни лазури.
Где небес египетская синь?
…А давай, верблюд, камин раскурим,
Распахнём окно навстречу бурям,
Впустим ветер трёх твоих пустынь…
Мир мой для тебя ещё неведом,
Мой заморский шерстяной верблюд.
Пусть песок засыплет наши беды,
Пусть их белые снега зальют.
1973
Спасибо тебе, что тебя я придумал
Под вьюги неласковых зим,
Что несколько лет среди звона и шума
Счастливым я был и слепым.
Воздушные замки построить несложно,
Но след их не сыщешь в золе.
Как жаль, что недолго и неосторожно
Стояли они на земле.
Спасибо тебе, что я строил их звонко
Из песен, цветов и тепла.
Я выдумал девочку в шарфике тонком -
И значит, такая была.
1973
Я люблю эту девочку в шарфике тонком,
В красных варежках, взятых у зорьки взаймы,
Что явилась сияющим гадким утёнком
Ни с того ни с сего посредине зимы.
Я люблю эту женщину, ту, что проснулась
И открыла нежданно мне глаз глубину,
Ту, чья нежная и беспощадная юность
Молодит и торопит мою седину.
Мы смеёмся, бежим, окликая друг друга,
Друг от друга почти ничего не тая.
По снегам и болотам Полярного круга
Разнеслась лебединая песня моя.
Время бьёт каблуками в пружинистый камень,
Самолёты взвиваются, небо смоля…
…Ну и что же, любимая, если земля
Потихоньку горит у меня под ногами?
1967
Вот снова этот двор,
Мой добрый старый дом.
Я с тех счастливых пор
Три года не был в нём.
На милом этаже
Квадратики огня,
Теперь они уже
Горят не для меня.
… (далее по ссылке ниже)
1966
Поёт Иосиф Кобзон. Музыка: А.Островский.
Она стареет. Дряблому лицу
Не помогают больше притиранья,
Как новой ручки медное сиянье
Усталому от времени крыльцу.
А взгляд её не сдался, не потух.
Пусть не девчонок, не красавиц хлёстких, -
Она ещё выводит на подмостки
Своих эпизодических старух.
И сохранилась старенькая лента,
Едва объявят где-нибудь, одна,
Смущаясь, с томной слабостью в коленках,
Спешит в неполный кинозал она.
Спешит назад к себе двадцатилетней,
Когда, среди бесчисленных сестёр,
Её, одну на целом белом свете,
Открыл для этой ленты режиссёр.
И, хоть глаза счастливые влажны,
Она глядит чуть-чуть со стороны.
Вот этот шаг не так бы, это слово,
Вот этот взгляд, вот этот поворот…
Ах, если бы сейчас, ах, если б снова…
А фильм себе тихонечко идёт -
Не слишком звонкий и не обветшалый.
Но что-то было в той девчонке шалой,
Чего она не поняла сама.
Ухмылка? Быстрой речи кутерьма?
И вновь она тревожится и любит
Среди чужих людей в случайном клубе…
Но гаснет ленты обжитой уют.
Вся там, вдали от жизни повседневной,
Она идёт походкою царевны.
А зрители её не узнают.
1965
От любви моей до любви твоей
Было столько вёрст, было столько дней.
Вьюга смешала землю с небом,
Серое небо с белым снегом.
Шёл я сквозь вьюгу, шёл сквозь небо,
Чтобы тебя отыскать на земле.
… (далее по ссылке ниже)
1964
Поёт Муслим Магомаев. Музыка: А.Островский.
Это будет вот так:
будут звёзды бесчисленно падать.
Разбежится гроза,
а закат ещё жив в полумгле…
Будешь ты повторять мне:
«Не надо, не надо, не надо…»
Я возьму тебя за руку
и поведу по земле.
И рука твоя станет
доверчивой, доброй, послушной.
А земля будет разной -
радушной, чужой, равнодушной…
Это что за река?
Это Нил, Енисей или Волга?
Я прижму тебя больно к перилам моста.
Я люблю тебя, слышишь?
Всю жизнь. Беспощадно. Безмолвно.
Звёзды тихо уходят домой.
Холодеет. Рассвет.
И в руках пустота.
1964
Зачем меня окликнул ты
В толпе бесчисленной людской?
Зачем цвели обман-цветы,
Зачем закат горел такой?
… (далее по ссылке ниже)
1964
Из кинофильма «Жили-были старик со старухой».
Поёт Людмила Зыкина. Музыка: А.Пахмутова.
И волосы рыжи, и тонки запястья,
И губ запрокинутых зной…
Спасибо тебе за короткое счастье,
За то, что я молод с тобой.
Протянутся рельсы и лязгнут зубами.
Спасибо тебе и прощай.
Ты можешь не врать мне про вечную память,
Но всё ж вспомянёшь невзначай!
Тщеславье твоё я тревожу немножко,
И слишком ты в жизни одна.
А ты для меня посошок на дорожку,
Последняя стопка вина.
Нам встретиться снова не будет оказий -
Спешат уже черти за мной.
Ты тонкая ниточка радиосвязи
С моей ненаглядной землёй.
1963
Ты глядел на меня, ты искал меня всюду.
Я, бывало, бегу, ото всех твои взгляды храня.
А теперь тебя нет, тебя нет почему-то.
Я хочу, чтоб ты был,
чтобы так же глядел на меня.
… (далее по ссылке ниже)
Март 1963
Поёт Майя Кристалинская. Музыка: А.Островский.
Ты не грусти: может быть, ещё встретимся, -
Я от тебя не сбегу никуда.
Сколько в пути ни пробуду я месяцев,
А возвращусь хоть на вечер сюда.
… (далее по ссылке ниже)
Ноябрь 1962
Поёт Иосиф Кобзон. Музыка: А.Островский.
А у нас во дворе есть девчонка одна,
Между шумных подруг неприметна она.
Никому из ребят неприметна она…
… (далее по ссылке ниже)
Апрель 1962
Поёт Иосиф Кобзон. Музыка: Аркадий Островский.
Солнечный круг,
Небо вокруг -
Это рисунок мальчишки.
Нарисовал он на листке
И подписал в уголке:
Пусть всегда будет солнце,
Пусть всегда будет небо,
Пусть всегда будет мама,
Пусть всегда буду я.
… (далее по ссылке ниже)
1962
Припевом этой песни послужили четыре строчки, сочинённые, как сообщает К.Чуковский в книге «От двух до пяти», четырёхлетним мальчиком в 1928 году.
Музыка: Аркадий Островский.
Издалека долго
Течёт река Волга,
Течёт река Волга -
Конца и края нет…
Среди хлебов спелых,
Среди снегов белых
Течёт моя Волга,
А мне семнадцать лет.
… (далее по ссылке ниже)
1962
Поёт Людмила Зыкина. Музыка: М.Фрадкин.
Что нам нужно с тобою для счастья,
Дворцы затейливой красоты?
Нет, кто может дать нам счастье?
Я и ты.
… (далее по ссылке ниже)
1961
Читает Лев Ошанин:
Кто такой коммунист?
Человек попрямее других и построже.
Может, с братом твоим
и с отцом твоим схожий.
Может быть, невысокий
и раньше других седоватый.
Может быть, его плечи
по виду слегка узковаты.
Но на эти вот плечи
он принял всю землю родную,
Все труды и заботы,
всю радость и горечь земную.
Сколько раз его
буря шершавой рукой задевала…
Часто трудно ему
или тяжко до боли бывало.
Но и завтрашний день
всей мечты, всей борьбы человечьей
Он берёт всё на те же
надёжные, крепкие плечи.
Этот день уже близок,
но враг не сдаётся, не дремлет.
Так сумей, коммунист, -
сам дойди и друзей доведи!
Чтобы сделать прекрасной
родимую круглую землю,
Может, самое трудное
то, что ещё впереди.
1961
Он год в моих дружках ходил,
Мне улыбался и кадил,
Пока ему я нужен был!
Потом меня он обходил…
И вдруг успех его забыл.
И вот он вновь ко мне прилез,
А мы с Тайгой - тихонько в лес.
У моего дружка Тайги
Четыре тоненьких ноги.
Большие уши, мокрый нос
И сердце верное до слёз.
1961
Вновь залаяла собака,
Я смотрю через кусты, -
Но беззвучно-одинаков
Мир зелёной темноты.
Дрогнет лист, да ветер дунет…
Как часы остановить?
Ты сказала накануне,
Что приедешь, может быть.
Возвращаюсь в мир тесовый.
Длинен вечер в сентябре.
Только сяду - лает снова
Та собака на дворе.
Ведь не злая же, однако,
Всё мудрует надо мной!
…Просто глупая собака,
Просто скучно ей одной.
1960
Как порой в песках теряют реки
Воды обмелевшие свои,
Так бывают люди-человеки,
Что живут на свете без любви.
Маленьким желаньям не переча,
Раз в неделю тёпленькая встреча…
Впрочем, и жениться могут тоже -
Просто с кем-то разделить жильё,
Пухлое, супружеское ложе…
А любовь? Любовь сюда не вхожа,
Здесь вовек и не было её.
Слышат все на свете запятые
И не слышат сказок и поэм -
Хитренькие, тусклые, скупые
И не уязвимые ничем.
Что сказать такому человеку?
Вы его жалейте, как калеку.
1960
1
Ты ждёшь любви всем существом своим,
А ждать-то каково? Ведь ты - живая.
И ты идёшь с чужим, недорогим,
Тоску свою любовью называя.
Один не тот. Потом другой не тот.
Оглянешься, а сердце-то остыло.
Когда ж в толпе единственный мелькнёт,
Его окликнуть не достанет силы.
2
Не шаля с любовью, не балуя,
От живого чувства не беги.
Береги, девчонка, поцелуи.
Да смотри - не пере-бере-ги!
А не то, с ноги поднявшись левой,
Щуря потускневшие зрачки,
Вдруг проснёшся нудной старой девой,
Полной злобы к людям и тоски.
1959 - 1960
Ты можешь так или иначе
Смартынить или спастерначить.
Размер сломав,
«венецуэлу» вымуча,
Ты можешь
сделать
под Владим Владимыча.
Но разве в том новаторства основа,
Чтоб повторять всё то, что было ново?
Иль, может, побрякушками бренча,
Стремясь прослыть неизлечимо странным,
Всё отрицать, всё отрубать сплеча
И солью посыпать живые раны?
Или искать слова в бессонном зуде,
Леча, зовя и пепеля строкой,
Прийти таким необходимым к людям,
Каким ещё не приходил другой…
1958-1968
[Приглашаю посмотреть моё стихотворение: «Ошанину»]
Сколько лет, вагонных полок,
Зной, мороз и снова зной…
Двух вчерашних комсомолок
Два лица передо мной.
На одном нежданно-строго
Складка меж бровей легла,
Возле глаз морщинок много,
А улыбка как была.
Но зато лицо второе
Встало вдруг передо мной
Непонятно молодое,
Без морщинки без одной.
Без морщинки, без улыбки,
Без упрёка, без ошибки,
Без дерзаний, без желаний,
Даже без воспоминаний…
От него, зевок роняя,
Отвернулся я тотчас…
Что же ты, моя родная,
Вся в морщинках возле глаз?
Просто ты жила иначе, -
Как у нас заведено,
От людей глаза не пряча,
Радуясь, смеясь и плача,
Если грустно и смешно.
И осталась гордой, ясной,
Всё, что знаешь, не тая,
Пусть не юной, но прекрасной.
Здравствуй, молодость моя!
1958
Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная,
И нету других забот!
И снег, и ветер,
И звёзд ночной полёт…
Меня моё сердце
В тревожную даль зовёт.
… (далее по ссылке ниже)
1958
Поёт Юрий Гуляев. Музыка: А.Пахмутова.
Их было столько, ярких и блестящих,
Светящихся в пути передо мной,
Манящих смехом, радостью звенящих,
Прекрасных вечной прелестью земной!..
А ты была единственной любимой,
Совсем другой была, совсем другой,
Как стрельчатая веточка рябины
Над круглою и плоскою листвой.
1958
Ты мне сказала: «Нет». Ну что же,
Не провожай. Я не из тех,
Кто чей-то взгляд и чей-то смех
Из жизни вычеркнуть не сможет.
А ты глядела из ветвей
Лиловым пламенем сирени,
Ты белым пухом тополей
Ко мне садилась на колени.
Была ты утром первым светом,
Теплом в ночные холода,
Прохладой летом…
Но об этом
Ты не узнаешь никогда.
1956
День за днём бегут года -
Зори новых поколений.
Но никто и никогда
Не забудет имя: Ленин.
… (далее по ссылке ниже)
1955
Поёт Евгений Нестеренко. Музыка: Серафим Туликов.
Как любовь хранить от перемены,
Чтобы крепла, сколько ни живи?
Есть разлуки в жизни, есть измены,
А ещё есть будни у любви.
В суете с капустой, с керосином
Перепутать всё легко порой…
И совсем забыть, что очи сини
И что брови чёрные - дугой.
Хлеб не куплен, каша пахнет дымом -
Не заметь, прости и позабудь.
Многое на свете поправимо,
А любви ушедшей не вернуть.
1954
1
Свойство есть у памяти такое, -
С детства радость помня наизусть,
Горе - даже самое большое -
Обращать в приглушенную грусть.
… (далее по ссылке ниже)
1953
Читает Лев Ошанин:
Разутюжила платье и ленты. С платочком
К материнским духам… И шумит. И поёт.
Ничего не поделаешь, выросла дочка -
Комсомольский значок и шестнадцатый год.
… (далее по ссылке ниже)
1953
Читает Лев Ошанин:
Дети разных народов,
Мы мечтою о мире живём.
В эти грозные годы
Мы за счастье бороться идём.
В разных землях и странах,
На морях-океанах
Каждый, кто молод,
Дайте нам руки, -
В наши ряды, друзья!
… (далее по ссылке ниже)
1947
Поёт Юрий Мазурок. Музыка: А.Новиков.
Б. Семёнову
Есть друг у меня. Чудак человек.
Он часто неуловим.
За тридевять гор и тридевять рек
Мы вечно бываем с ним.
Мы разное делаем на земле
Под солнцем и под огнём,
И редко стоят на одном столе
Наши стаканы с вином.
Пришлёт телеграмму он раз в году -
Писать не доходит рука.
Но если он скажет: «Приди», - приду
Из тридевять далека.
Пространству сердца не удержать,
Снегам не засыпать путь.
Что нам надо? Руку пожать,
В глаза друг другу взглянуть.
И если ошибка в судьбе твоей -
За пять минут по часам,
Даже не рассказав о ней,
Ты догадаешься сам.
Дружить - это слышать сердца стук,
Он совесть моя, мой друг,
Хоть разное делаем мы на земле,
Под солнцем и под огнём,
И редко стоят на одном столе
Наши стаканы с вином.
1947
Нам говорили: счастья в мире нет,
Оно влечёт и тает в лёгком дыме.
Мы все о нём мечтали с детских лет,
Воспитанные сказками былыми.
А мы с тобой? Минуту улучив,
Сдав на храненье чемодан дорожный
И комнаты ещё не получив,
Как поженились мы неосторожно!
Наш дом, в котором тесно, - стул и стол
(Нельзя, пройдя, случайно не задеть их!),
И как-то сразу появились дети,
И старшей вот уж третий год пошёл.
В тетради недописанное слово, -
Стихам или зачётам мало дня.
И поезда моих командировок,
И пустота в квартире без меня,
И торопливый телеграфный почерк,
И над кроваткой маленького ночи,
Пока, пригревшись, вдруг он не уснёт.
И быт, который вечно недодуман, -
Нет платья или крепкого костюма
На день рожденья или Новый год.
Потом война, бомбёжки, дни слепые.
Опять разлуки, слёзы, поезда,
Далёкие чужие города,
Бескрайные дороги фронтовые.
Потери, жизнь, как смятая лоза,
И смерть, уже глядевшая в глаза
В томительные ночи бредовые.
И всё-таки, коль всё переберём,
Улыбок было больше, чем печалей.
И, расставаясь где-нибудь, потом
Друг друга мы ещё светлей встречали.
А как друзья любили тесный дом,
А как смешили маленькие беды…
Мы шли и шли под солнцем и огнём.
И зрелыми дошли мы до Победы.
Он труден, но он светел - этот путь.
Мы не бросались на ветер словами.
И ничего из пройденного нами
Я не хочу сегодня зачеркнуть.
Порой во взгляде проскользнёт ненастье,
Но вот уж сколько мы с тобой живём!
И, может, позже как-нибудь поймём,
Что это всё и называлось счастьем.
1946
Третий год у Натальи тяжёлые сны,
Третий год ей земля горяча -
С той поры как солдатской дорогой войны
Муж ушёл, сапогами стуча.
… (далее по ссылке ниже)
1945
Читает Лев Ошанин:
Кем я был на войне?
Полузрячим посланцем из тыла,
Забракованный напрочно
всеми врачами земли.
Только песня моя
с батальоном в атаку ходила, -
Ясноглазые люди
её сквозь огонь пронесли.
Я подслушал в народной душе
эту песню когда-то
И, ничем не прикрасив,
тихонько сказал ей: - Лети!
И за песню солдаты
встречали меня, как солдата,
А враги нас обоих
старались убить на пути.
Что я делал в тылу?
Резал сталь огневыми резцами.
Взявшись за руки,
в тундре шагали мы в белую мглу.
Город строили мы,
воевали с водой и снегами.
С комсомольских времен
никогда не бывал я в тылу.
Дай же силу мне, время,
сверкающим словом и чистым
Так пропеть, чтоб цвели
небывалым цветеньем поля,
Где танкисты и конники
шляхом прошли каменистым,
Где за тем батальоном
дымилась дорога-земля.
1945
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Знать не можешь
Доли своей:
Может, крылья сложишь
Посреди степей.
… (далее по ссылке ниже)
1945
Поёт Г.Виноградов. Музыка: А.Новиков.
Ехал я из Берлина
По дороге прямой,
На попутных машинах
Ехал с фронта домой.
Ехал мимо Варшавы,
Ехал мимо Орла -
Там, где русская слава
Все тропинки прошла.
… (далее по ссылке ниже)
1945
Поёт Иосиф Кобзон. Музыка: Исаак Дунаевский.
В этот вечер в танце карнавала
Я руки твоей коснулся вдруг.
И внезапно искра пробежала
В пальцах наших встретившихся рук.
… (далее по ссылке ниже)
1940
Поёт Леонид Утёсов.
Давай уедем в дальние края,
За две реки, на медленных паромах.
Оглянемся - и только ты, да я,
Да несколько деревьев незнакомых.
Как будто снова встретившись, начнём
Краснеть, молчать, не в силах скрыть волненья.
И, всё смешав, не помня ни о чём,
В лесной глуши, в кустарнике ночном
Встречать рассвета медленные тени.
И в час, когда совсем тиха листва, -
Простое счастье дней полузабытых! -
Знать выраженье глаз твоих закрытых,
Не сказанные угадать слова.
А хочешь, не поедем никуда:
За мелким горем радости не пряча,
Ты просто улыбнёшься мне иначе,
И станет всё, как прежде, как тогда.
1938
Биография
Ошанин Лев Иванович родился 17 (30) мая 1912 в городе Рыбинск, Ярославской губернии, в дворянской семье. Отец, Иван Александрович, работал частным поверенным городского суда; мать, Мария Николаевна, - музыкальным педагогом.
У Льва было 5 братьев и сестра. Отец умер, когда Льву было 4 года. Чтобы заработать на жизнь, мать была вынуждена устраивать благотворительные концерты. После 1917 года семья переехала в город Ростов той же губернии, Мария Николаевна возглавляла там первый детский сад.
С 1922 года Ошанины жили в Москве. После окончания восьми классов в 1930-31 Ошанин работал чернорабочим, затем токарем на чугунолитейном заводе, а затем экскурсоводом на выставке, впоследствии ставшей ВДНХ. Посещал рабочий литературный кружок «Закал», при поддержке которого издал свою первую книгу - повесть «Этажи» (1930) о школьных годах. Был принят в Российскую ассоциацию пролетарских писателей (РАПП). Стал публиковать стихи в «Комсомольской правде», «Огоньке», «Молодой гвардии».
В 1932-35 годах находился в тундре на строительстве города Хибиногорска: работал на Хибиногорской апатитовой фабрике, затем директором клуба горняков, затем разъездным корреспондентом газеты «Кировский рабочий».
В 1936 году Лев Иванович вернулся в Москву, где поступил в Литературный институт имени А. М. Горького. Женился на литераторе Елене Успенской - внучке писателя Глеба Успенского. Родились дочь Таня и сын Серёжа. Учёбу в 1939 пришлось бросить по состоянию здоровья.
Из-за плохого зрения Ошанина не взяли в армию даже когда началась Великая Отечественная война, хотя бы военным корреспондентом. Вместе с семьёй он оказался в эвакуации в Казани, его супруга работала там в эвакуированной газете «Пионерская правда», но сам Лев Иванович устроиться по литературной специальности не смог. Затем семья оказалась в Елабуге. Там Ошанин встретил Б. Л. Пастернака, который посоветовал ему вступить в Союз советских писателей, с членским билетом которого можно было попасть на фронт даже с плохим здоровьем. Он стал командироваться на передовую от Политуправления Красной Армии, работать в военных газетах, выступать перед бойцами. Член ВКП(б) с 1944 года.
С 1937 года Ошанин пишет песни. Уже 22 июня 1941 года из репродукторов на сборных пунктах звучала написанная ещё до войны песня на стихи Ошанина «В бой за Родину». В конце войны им были написаны стихи, после Победы положенные на музыку И. О. Дунаевским и ставшие песней «Ехал я из Берлина». Осенью 1945 года на стихи Ошанина была написана знаменитая песня «Дороги».
Первый сборник стихов «Всегда в пути» вышел в Москве в 1948 году. За цикл стихов и песен к кинофильму «Юность мира» в 1950 году Ошанин удостоен Сталинской премии. Награждён двумя орденами, а также медалями.
Литературная слава Ошанина связана с его яркими, ритмически выразительными, отличающимися гибким, лёгким и ясным слогом и общезначимым содержанием текстами песен, на которые писали музыку лучшие отечественные композиторы (А. Г. Новиков, М. Г. Фрадкин, Э. С. Колмановский, А. Н. Пахмутова и др.). Перу Л. И. Ошанина принадлежит много шедевров советской песенной поэзии: «Песня о тревожной молодости», «Течёт Волга», «Гимн демократической молодёжи мира», «Страна Ярославия», «Красная гвоздика» и др.
Член правлений СП РСФСР в 1958-1990 годах и СП СССР с 1976 года.
С 1994 до последних дней жизни Лев Иванович Ошанин вёл в Литинституте поэтическую студию «Законы поэзии».
Умер Лев Иванович Ошанин 30 декабря 1996 в Москве; похоронен на Ваганьковском кладбище.
ОШАНИН, Лев Иванович [р. 17(30).V.1912, Рыбинск Ярославской губернии] - русский советский поэт. Член Коммунистической партии с 1944. Учился в Литературном институте им. М. Горького (1936-39). Первое произведение - повесть «Этажи» (1930) из жизни школьников; затем в периодической печати начали появляться его стихи. В конце 30-х годов Ошанин обратился к работе над песней, которая заняла основное место в его творчестве. Многие его песни, посвящённые борьбе за мир, трудовым делам советской молодежи, любви, получили широкую известность: «Дороги» (1946, музыка А. Новикова), «Гимн демократической молодежи мира» (1947, музыка Новикова), «Песня о тревожной молодости» (1960, музыка А. Пахмутовой), «Течёт Волга» (1962, музыка М. Фрадкина), «Я работаю волшебником» (1964, музыка Э. Колмановского) и другие. В 1944 опубликован роман в стихах «Мой друг Борис». В 1948 вышла книга стихов и песен Ошанина «Всегда в пути» - поэтическая биография автора и его поколения, «комсомольцев первой пятилетки». Затем вышли книги: «Дети разных народов» (1950), «Беспокойные сердца» (1951), «Тебе, мой друг» (1954), «Стихи о любви» (1957), «Раздумья» (1962), «Я и ты» (1962) и другие. Главные мотивы стихов Ошанина - героика борьбы и созидания, морально-этические темы. В соавторстве с Е. Б. Успенской Ошанин написал пьесы «Твоё личное дело» (1953), «Я тебя найду» (1957) и другие, адресованные молодому поколению. В 1950 за цикл стихов и песен к кинофильму «Юность мира» Ошанин удостоен Государственной премии СССР.
Соч.: Песнь о Куэльпоре, М. - Л., 1937; Стихи. Баллады. Песни, М., 1959; Избранное, М., 1963; Сто песен, М., 1966; Просто я работаю волшебником. Новые стихи и песни, М., 1966; Как создавалась песня, М., 1967.
Лит.: Долматовский Евг., Стихи и песни Льва Ошанина, «Комс. правда», 1948, 29 мая; Молдавский Дм., Оружие мира, «Звезда», 1950, № 7; Бруштейн А., Разговор с юностью, «Лит. газета», 1952, 23 дек.; Проценко В., Пьеса добрых чувств, «Нар. образование», 1958, № 4; Дементьев В., Песня в дороге, в сб.: День поэзии, М., 1963; Коваленков А., Без цитат (Лев Ошанин), «Москва», 1965, № 3.
В. А. Калашников
Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 5. - М.: Советская энциклопедия, 1968