Николай Добронравов

Мать и сын

Я гляжу на тебя с тоской.
Я боюсь, - ты уйдёшь навсегда.
И погаснет над нашей рекой
В небесах молодая звезда.
Жизнь открыта недобрым ветрам.
Только истинный выстоит храм.
Ты мой сын. Ты сын России.
Не молись чужим богам.

	Гнутся деревья, гнутся к земле.
	Ты не согнёшься.
	К дому родному даже во мгле
	Снова вернёшься.

Тростники всё шумят над рекой.
Я на помощь несчастным иду.
Я зажгу над родимой землёй
Среди туч золотую звезду.
Трудно соколу в небе лететь.
Трудно песню о родине петь.
И никто, никто не знает,
Сколько нам ещё терпеть…

	Гнутся деревья, гнутся к земле.
	Мы не согнёмся.
	К нашим истокам даже во мгле
	Снова вернёмся.

Край родной, нашу веру спаси!
Будем жить, только правдой дыша.
С нами - Троица вечной Руси:
Мать и сын, и Святая душа…
Только истинный выстоит храм!
Мы вернёмся к своим родникам.
И пока жива Россия,
Вместе петь и плакать нам…

	Гнутся деревья, гнутся к земле.
	Мы не согнёмся.
	Истинной верой даже во мгле
	Вместе спасёмся!

1998

Остаюсь

Вот пришло письмо издалека,
Где живут богато и свободно.
Пусть судьба страны моей горька, -
Остаюсь с обманутым народом.
Пусть судьба печальна и горька.

… (далее по ссылке ниже)

1991

Поёт Иосиф Кобзон:

Русский вальс

Песня-печаль.
Дальняя даль.
Лица людей простые.
Вера моя, совесть моя,
Песня моя - Россия.
Время даёт горестный бал
В Зимнем дворце тоски.
Я прохожу в мраморный зал
Белой твоей пурги.

… (далее по ссылке ниже)

1992

Поёт Юлиан:

Нас нельзя победить

Нас нельзя победить. Можно только предать.
Да и то, если местный отыщется тать.
Мы сильнее других, процветающих стран.
Против нас есть одно лишь орудье - обман.

… (далее по ссылке ниже)

?

Читает Николай Добронравов:

***

Были беды у нас, были боль и испуг…
И такие случались напасти…
Но в беде помогал твой единственный друг,
Что товарищем слыл по несчастью.

… (далее по ссылке ниже)

?

Читает Николай Добронравов:

Хлеб

Хлеб из затхлой муки,
                      пополам с отрубями,
Помним в горькие годы
                      ясней, чем себя мы.
Хлеб везли на подводе.
                       Стыл мороз за прилавком.
Мы по карточкам хлеб
                     забирали на завтра.

… (далее по ссылке ниже)

?

Читает Николай Добронравов:

Беловежская пуща

Заповедный напев, заповедная даль.
Свет хрустальной зари,
                       свет, над миром встающий.
Мне понятна твоя вековая печаль,
Беловежская пуща, Беловежская пуща.

… (далее по ссылке ниже)

?

Поёт ВИА «Песняры». Музыка: А.Пахмутова.

Ветка рябины

Не шелохнётся, не дрогнет калитка,
Тают следы на ином берегу…
Линия жизни - пунктирная нитка,
Ветка рябины на белом снегу.

… (далее по ссылке ниже)

1989 ?

Поёт Валентина Толкунова. Музыка: А.Пахмутова.

Я не могу иначе

Нет без тревог ни сна, ни дня.
Где-то жалейка плачет…
Ты за любовь прости меня,
Я не могу иначе…

… (далее по ссылке ниже)

1982 ?

Поёт Валентина Толкунова. Музыка: А.Пахмутова.

Эстрадный тост

Мир эстрады, как прежде, неистов.
Только есть измененье в судьбе:
Выбегают на сцену «артисты» -
Аплодируют… сами себе!

… (далее по ссылке ниже)

?

Читает Николай Добронравов:

Почитай мне стихи

Почитай мне стихи - буду слушать твой голос негромкий.
В эту зимнюю ночь я открою ворота весне.
Почитай мне стихи о далёкой, как сон, незнакомке,
Почитай мне стихи о пленившей Шираз Шагане.

… (далее по ссылке ниже)

?

Читает Николай Добронравов:

Первоапрельское

В старой, пахнущей хвоей,
                          родительской спальне
Сизый ветер, проснувшись, то шумел, то стихал.
Я отсюда из леса
                 Вам направил посланье
В самых нежных, подснежных стихах.

… (далее по ссылке ниже)

?

Читает Николай Добронравов:

***

Опадает, как ясень, стих.
Вышло время надежд моих.

Очень много сказать хотел,
ради песни на всё готов.
Нет возможности. Есть предел.
Мало верных людей и слов.

… (далее по ссылке ниже)

[1985]

Читает Николай Добронравов:

Невечное сердце

Вечер нахмурился. Дождик сечёт по карнизам.
Ветра зигзаги да луж бесноватые блюдца.
Я, словно пулями, острою болью пронизан,
если б навылет… Все пули в душе остаются.

Город измучен. Ты входишь и вместо улыбки
мне предъявляешь слезинки своих рекламаций.
Мы понимаем, как наши симпатии зыбки.
Сердце устало усталости сопротивляться.

Черствость незыблема. Горя поток нескончаем.
А между тем даже радость любви быстротечна.
Что же мы, люди, друг друга опять обижаем?
Жизнь коротка. Даже сильное сердце не вечно.

Да. Мы фанаты. Подвижники. Первопроходцы.
Как орхидею, мы рациональность лелеем.
Рыбой об лёд наше сердце предельное бьётся.
Ах, почему мы его защитить не умеем?

Жизненный путь, словно зимнее утро, недолог.
Сердце от окриков и от угроз замирает.
Лишь справедливость -
                      единственный наш кардиолог -
всем принести исцеление не успевает.

Нет, ничего ни к кому на земле не вернётся.
Жми, мой трамвайчик.
                     Тянись к остановке конечной.
Кто-то сквозь стёкла,
                      сквозь слёзы тебе улыбнётся.
Жизнь коротка. И любимое сердце не вечно.

[1985]

***

- Ты прости меня, Джек.
                        Я сегодня не выйду из дома.
Гололёд. И скользит
                    на ступеньках проклятый костыль.
Ты иди, погуляй.
                 Да смотри, на дорогах знакомых
чтоб тебя не нагнал
                    зазевавшийся автомобиль.

Возвращайся скорей.
                    В переулке здесь бродят несчастья.
Мы остались одни
                 на такой многолюдной земле.
Мы остались одни.
                  К сожаленью, встречаешь не часто
продолженье души
                 даже в самой надёжной семье.

Хорошо, что порой
                  к нам с тобой забегает соседка.
Нынче всё - и забота
                     и даже любовь - на ходу…
Нам оставлены щи.
                  Пировать нам приходится редко.
Возвращайся скорей.
                    Я пока подогрею еду.

Мы неплохо живём.
                  Да ведь нам-то и надо немного.
Мне хватает вполне
                   пенсионных доходов моих…
А с едой мы с тобой
                    можем жить на широкую ногу.
Мы могли б прокормить
                      (и неплохо!) двоих и троих.

Было б только кого…
                    Никого у нас нет, к сожаленью…
Мы остались одни
                 на такой многолюдной земле.
Мы остались одни.
                  Но какие прекрасные тени
посещают меня
              в театральной полуночной мгле!

Ты их чуешь. Во тьме
                     ты всегда различаешь походку.
Ты виляешь хвостом,
                    слыша отзвук растаявших слов…
Ты ласкаешься к прошлому.
                          Ты вздыхаешь спокойно и кротко,
ощущая, как я,
               давний запах духов и цветов.

А когда зазвучит…
                  (Как ты можешь такое подслушать?)
А когда зазвучит
                 двух сердец замирающий стон,
ты тихонько скулишь,
                     ты скулишь, разрывая мне душу,
и покажется мне,
                 что я молод… силён… и влюблён…

Как ты чуешь печаль!
                     Как ты чуешь грехи и страданья!
Ты наполниться смог
                    всей моею прошедшей судьбой.
Если б ценность людей
                      измерялась по воспоминаньям,
мы значительней всех
                     на планете бы стали с тобой!

Вот уж час на часах…
                     Что же ты не приходишь с прогулки?
Отчего стало трудно
                    дышать и темно, как в ночи?
Боже мой, что за скрип
                       тормозов в переулке?
Не случилось ли что?
                     Не случи…

[1985]

Жестокость

На экране - заграничная любовь.
Пальмы. Женщины в цветастом оперенье.
И мужчины с респектабельностью львов
элегантно совершают преступленья.

Всех красавчик парфюмерный победит.
Будут пляжи, «мерседесы» и облавы.
В ритмах музыки - восточный колорит,
и она до неприличия слащава…
На сеансе самом позднем - благодать:
кто целуется в глуши большого зала,
кто пытается актрисе подпевать,
кто зевает откровенно и устало.

Рядом с выходом из зала - туалет.
Две девчонки по четырнадцати лет
грабят женщину. Наплёвано в углу.
Пахнет хлоркой. Раздевают на полу.
Их добыча: из вельвета пальтецо.
Шарфик. Сумочка. Да с камушком кольцо.
Ну а в сумке кроме книжки записной
пара трёшниц да единый проездной.

На суде звучат гуманные слова, -
безотцовщина, в семье недоглядели…
Адвокат (седая женщина) права:
исключительности фактор в этом деле.
Аргумент защиты взвешивает суд.
И девчонок, нет, не то чтобы прощают -
доучиться им в колонии дадут.
Нынче хор они тюремный посещают.
Только, может, эта мягкость развращает,
ибо вскорости избили старика
пацаны почти у школьного порога.
Даже шапку не украли (на фига?) -
отлупили просто так, за-ради бога…

Это было не с тобою. Не со мной.
Неужели лишь поэтому привычно
укрываться, как за каменной стеной,
за сомнительным словечком «нетипично»?
Не заметим. Отмахнёмся. Промолчим.
А молчанье, как и прежде, знак согласья.
У жестокости есть множество причин.
Безразличье - тоже форма соучастья.
Где впервые я отвёл трусливый взгляд?
Как стихи мои утратили сердечность?
В фильмах гангстерские выстрелы гремят.
Человечеству грозит бесчеловечность.

Две преступницы, две грешницы ведут
нас, безгрешных, на скамью для подсудимых…
Их глаза пустые спать мне не дают.
Страшно мне от их сердец неуязвимых.
Неотступно, как возмездие грядёт
и над ними - и над нами - «Суд идёт!».

[1985]

Монолог футболиста

Тебя мне не понять и не принять.
И наша связка - чистая проформа.
Мы поругались вечером опять,
а завтра мы опять играем в сборной.

В команде стало неуютно нам.
В отличие от лет первоначальных
сидим теперь всё больше по углам,
всё чаще - молчаливы и печальны.

А сколько было пота и труда!
Откуда ж рядом выросли тупицы?
Но тренер бодр: «Сойдёмся, господа!
Для общей славы надо потрудиться!»

Шестой по счёту этот - у руля,
на памяти у старожилов сборной.
Он жаждет славы. И начнёт с нуля.
И будет счёт не по игре позорный.

Ещё о нас легенды говорят,
что были мы в борьбе неудержимы.
Теперь вовсю психологи следят,
чтоб мы не уклонялись от режима,

не уклонялись от привычных схем,
чтоб тайно не мечтали о реформах…
Один-единый стимулятор всем
предписан докторами в нашей сборной.

Мы в век универсальности живём
в футбольном общежитии. Но всё же,
куда мне деться со своим финтом,
своим - коронным, дерзким, непохожим?

Ещё такой продлится произвол
и будут сплошь - прилизанные лица.
А выбрали бы в жизни не футбол,
почти что каждый мог бы отличиться.

И снова травма старая зудит.
Недели две урвать бы на леченье.
Но календарь не по науке сбит.
А в прессе вновь - призыв к омоложенью…

На вымокших футболках - номера.
А имена остались для проформы.
Что наша жизнь? Действительно, игра.
Хотя неважно мы играем в сборной.

У нас какой-то появился страх.
Идеи прежней нет у нападенья.
Есть в наших внешне сомкнутых рядах
вполне конкретный привкус отчужденья.

А каждый может быть неукротим!
А в среду снова тяжкий матч повторный…
Мы друг на друга даже не глядим,
но завтра вместе мы играем в сборной.

[1985]

Диалог в бассейне

Я спросил у пловчихи Насти:
- Как, малышка, тебе живётся?
- Понимаешь, старик, - несчастье,
не плывётся мне, не плывётся…

Раньше с ходу рекорд давала,
да не знала, что быть беде…
Я летала в воде, бывало…
Я плыла как рыба в воде…

А теперь… То ли стала старше
(как-никак, девятнадцать лет) -
на дорожке бассейна страшно,
нет ни лёгкости, ни побед.

Всю дистанцию - как чумная.
Финиширую - как придётся.
Что со мною - сама не знаю,
не плывётся мне, не плывётся.

…Я гляжу на неё, на Настю,
а она - как луна в ненастье.
А бывало - плыла с улыбкой.
А была золотою рыбкой.
И беспечна, и неранима.
А заботы… те плыли мимо.

- Так бывает, малыш, со всеми -
нас в людей превращает Время.

Мы становимся злей и строже,
нас людская любовь корёжит.
И уходит былая лёгкость,
не плывётся нам, не плывётся.

Не для нас голубые блёстки
и феерии водяные.
Ветер нашей стихии - жёсткий.
Мы реальные. Мы земные.

Воздух в лёгких не лёгок - труден.
Свет реальности больно жжётся,
оттого и твердим мы, люди:
«Не плывётся нам, не плывётся…»

[1985]

***

А было живое слово…
А было простое дело…
Когда же душа сгорела?
Куда же ушла основа?

Ведь так начиналось славно!
Казалось, что не убудет…
Писалось о самом главном,
о самых любимых людях.

Беда, коли нет закалки.
Изменчивый ветер дунул.
Порой по чужой заявке
я сочинял и думал.

Податлив, как глина в слякоть,
и в бога и в чёрта верил.
Хотелось уйти, заплакать,
да он же стальной - конвейер!

Бог мой! Перед кем выплясывал!
Останется боль, разлука
да эти слова Некрасова
насчёт неверного звука…

[1985]

***

Я не дам тебя в обиду
и другому не отдам.
Я ничем себя не выдам,
не взгляну на прочих дам.

Ты красивая, не злая.
Нам бы вместе жить да жить.
У меня была другая…
А, да что там говорить!

Всё, что было, всё забуду.
Станет вежливее речь.
Как зеницу ока буду
реноме твоё беречь.

Гаснет лето. Скоро осень.
Тает юных сил запас.
И друг друга мы не бросим,
и не бросят камень в нас.

Месть не вырвется из ножен.
Ревность нынче - баловство.
В зыбком мире нет надёжней
равнодушья моего.

Гладь на озере зеркальна -
хоть катайся на коньках.
Ты спокойна. Не печальна.
Тишь да гладь в моих стихах.

Мир Шекспира раскулачен.
У Отелло нет внучат.
Рядом сядем. Врозь поплачем.
Гости в дверь не постучат.

[1985]

***

Я выстроил свой дом у озера в тайге,
на переправе лет. От зла на расстоянье.
От наших дней и дел настолько вдалеке,
что мамонты сюда приходят на свиданье.

Я знал, что наконец пристанище найду
в краю, где доброты нетронутые гнёзда.
Я выстроил свой дом у неба на виду,
чтоб окнами надежд он мог глядеть на звёзды.

Из отзвуков веков я выстроил свой дом.
Надёжней всяких стен деревьев хороводы.
Увидел я теперь, как зарастают мхом
пустячные дела, вчерашние заботы.

Я выстроил свой дом  без жести и гвоздей.
Я выразил свой дом молитвой, как во храме.
Я высветил свой дом улыбкою твоей.
Я выстрадал свой дом бездомными стихами.

Когда приспустит ночь свой многоцветный флаг,
слетаются ко мне зари моей синицы.
Но это всё мираж… Но это всё - не так…
Всё это лишь в стихах, как в подполе, хранится…

Мой город как большой бездушный механизм,
где площадь - маховик, а улицы - как втулки.
Не выстроил свой дом. Не выстроилась жизнь.
Я вызубрил свой дом в гранитном переулке.

[1985]

***

Были годы кочевья. Были годы-походы,
и младенец с рожденья качался в седле…
Мы сегодня успешно покоряем природу,
побеждая её постепенно в себе.
Нас тома диссертаций и растят и сутулят,
формул вязь не под силу расплести без очков…
Наши гордые кони - конторские стулья,
трудно вырваться нам из бумажных оков.
Понимаем мы сами, что от статики вянем,
только вместо прогулок у экранов не спим
в эти буйные ночи фигурных катаний
и на нас, на несбывшихся, с болью глядим…

[1985]

***

В море песен - злые мили.
Компромиссов вечных нить.
Ах, вчера опять звонили,
просят строчку изменить.

Вам, мол, это - пара плюнуть, -
строчку пересочинить…
Что же делать? Что придумать?
Изменить? Не изменить?

Часто я похож на прочих.
Но она своя - своя!
В этой строчке, как в сорочке,
может быть, родился я.

Соглашался много раз.
Чем закончится сейчас?
Просят строчку заменить.
Проще душу заменить.

[1985]

***

Нас нарочно разводят, как разводят мосты, -
с человеком, с которым был недавно на «ты»,
с тихой радостью встреч и с печалью утрат,
с тем, что правдой казалось лишь месяц назад.

И смеяться и плакать сподручней двоим,
а со мной совладать будет легче с одним.
И, подкравшись тихонечко из темноты,
нас нарочно разводят, как разводят мосты.

По перилам осклизлые цепи скользят,
и опоры беспомощно в небе висят…
С грузом злобы в утробе плывут корабли…
Если б были мы вместе, они б не прошли.

Только каждый один, как начало начал,
и ознобно чугунным плечам по ночам.

[1985]

Пластинка памяти моей

Чужой напев, как пилигрим,
стучится в души людям.
А мы с тобой назло другим
свою пластинку крутим.

… (далее по ссылке ниже)

[1985]

Читает Николай Добронравов:

***

Жизнь - открытая рана.
Сердце душит испуг.
Умер рано и странно
мой единственный друг.

Гробовое молчанье,
приоткрытая дверь.
Это зал ожиданья
невозвратных потерь.

Там и рвётся, где тонко.
Дрогнет чаша весов -
обрывается плёнка
дорогих голосов.

Замирает улыбка,
исчезают следы.
Так коварна и зыбка
почва нашей судьбы.

Я сказать не умею,
но приметил не раз:
стало в мире темнее
от погаснувших глаз.

Словно пулей подкошены
безо всякой вины…
Говорят, что хорошие
больше небу нужны.

[1985]

***

Не любил тебя. Глуп был, молод.
Взял гордыню себе в друзья.
Помню я напускной свой холод,
голубые твои глаза.

Вспоминаю письмо-прощанье,
где слова все взахлёб-скорей…
Словно птица билась в отчаянье
у закрытых моих дверей.

Упоенье красивой ролью!
Как теперь нам самим смешны
в серых ватничках Чайльд-Гарольды -
пацаны трудных лет войны.

Были после и зной и стужи,
восхождение, перевал…
Кто твоим оказался мужем -
недосуг было - не узнал.

Перестал обжигать и мучить
нервный ток твоего письма.
Был балованный. Был везучий.
Оглянулся - уже зима.

Мимо я не прошёл, а прожил.
Поубавилось в сердце сил.
Отчего ж ты теперь дороже
всех, кого я потом любил?

Мало, мало я сердце слушал.
Жил поверхностно. Шёл скользя.
А из детства глядят мне в душу
голубые от слёз глаза…

[1985]

***

Много знали мы бед и слёз.
Много горьких обид сносили…
Островок голубых берёз.
Детский дом в глубине России.

Будто в детство своё пришёл.
Как живёт малолетство звонко!
Кто гоняет с дружком в футбол,
кто приплясывает с пинг-понгом…

Малыши возле ног снуют.
Так и кажется - всё, как дома.
На окошках цветы. Уют.
Мишки, зайцы из поролона…

Чисто в спаленках у ребят
и тепло. А на сердце - камень:
на меня малыши глядят
перепуганными зверьками.

Свет надежды в глазах горит.
Кто-то, робко подкравшись сзади,
как мышонок, сопит, сопит,
незнакомцу, мне руку гладит…

Нет в детдоме вакантных мест,
и другие - детьми забиты.
А войны столько лет уж нет,
нет отцов, на войне убитых…

Болевые плевки земли,
легкомысленные зачатья…
Ксюшку в 5.45 нашли
у киоска «Союзпечати».

Чей-то взгляд поутру привлёк
посторонний предмет под вязом…
Подошёл, поглядел - кулёк
лентой розовой перевязан…

Отнести дитё… Но куда?
Звать свидетелей - так-то лучше.
Участковый вздохнул: «Беда…
Это, братцы, не первый случай…»

Так вот девочка и росла
в мире ясных сиротских истин.
Всё ждала-ждала, всё ждала…
Не дождалась ни встреч, ни писем.

Только весь этот долгий срок
под подушкой своей хранила
нежный розовый лоскуток,
тот, что нянечка ей вручила…

Будет знать, даже став большой,
что в стране нашей самой-самой
есть хороший народ чужой
да щемящее слово «мама».

Ксюша, детынька, неспроста
стали души у нас печальней.
Может, это твоя беда
стала нашей бедой глобальной…

Может, мы говорим не зря,
что уходят из жизни сказки, -
не осталась ли вся земля
без родительской мудрой ласки?

Вот я тоже глаза отвёл…
Кто-то свет исцеленья застит…
Мир играет в войну, в футбол.
Эти дети играют в счастье.

[1985]

***

Не утешай, что жизнь ещё продлится,
что далеко до сумрачных снегов,
что к нам с тобою возвратятся птицы
из юношеских солнечных стихов.

Не говори, что мы ещё поспорим.
Не утешай, что вдохновенья час
ещё не пробил. Светоносным зорям
будить не нас, ласкать уже не нас…

Пришла зима негаданно-нежданно.
Пред правдой беспокойной не греши.
Страшнее, чем белила и румяна,
наивная косметика души.

[1985]

***

Нас всех манила высота.
Дерзайте, юные, дерзайте!
Но, боже мой, хоть иногда
велосипед изобретайте!

И мчась за славой на рысях,
врываясь гоголем в столицы,
не бойтесь попадать впросак
и в дверь открытую ломиться.

Не бойтесь получить отказ.
Фундамент прочности - в провале.
Америку и ту не раз,
как говорится, открывали.

Пускай сперва не повезёт,
пускай вас кто-то не воспримет.
Расчёт, как верный вертолёт,
вас всё равно наверх поднимет.

Всё выверено… Пот со лба…
Прицела точность оптимальна…
Но эрудиция слепа,
когда наивность гениальна.

[1985]

***

Хоть прошло довольно много
лет с минувшей той войны,
славе мёртвых - слава богу -
мы по-прежнему верны.

Ну а если через годы,
чудом, правда, но живой,
он, единственный из взвода,
после всех пришёл домой?

Через много лет вернулся,
рядовой из рядовых,
что со смертью разминулся
на дорогах фронтовых…

Мы живущих привечаем.
Как у нас заведено,
с Днём Победы поздравляем,
сердцем чествуем их, но…

Он-то принял столько боли
на немыслимом пути,
что иным и малой доли
не пришлось перенести.

…Автоматы смотрят тупо.
И в ночи прощальный крик.
И очнулся среди трупов,
средь товарищей своих.

Дрожью сердца не унизил,
но изведал столько бед,
что бывает в этой жизни
раз один за сотню лет,

что теперь - под мирной крышей -
снятся до сих пор бои,
что всё плачет, как услышит:
«Не тревожьте, соловьи!»

Он на болести не ропщет.
Он не зря со всех сторон
снисходительностью общей,
как забором, обнесён.

И в метро ему прощали,
что маршрут позабывал,
что на ватничек медали
он, нескромный, надевал.

Хоть не множество регалий
заслужил он, но порой
журналисты набегали,
да рассказчик он плохой.

Усмехалася невестка -
скоро деду выйдет срок!
Старикан впадает в детство -
пусть потешится чуток!

…Кто не дожил - те герои,
и расчёты тут просты.
Им приносят дети строем
магазинные цветы.

Одного не знают дети
в славных поисках своих,
что погибшим в лихолетье
он роднее всех живых.

Но ему в конечном счёте
разве нужен тот венок?
«Кто в могиле - те в почёте,
это правильно, сынок…»

Те не могут ни озлиться,
ни за ближнего вступиться,
ни молчаньем оскорбить,
ни квартиру попросить.

Им - и траурные марши.
Им - и песни, и стихи.
А ему: «Скрипишь, папаша?
Ну валяй, скрипи, скрипи!»

Ах, как злое слово ранит,
как казнит недобрый взгляд!
Века буйный темперамент
в наше время грубоват.

Помогают по указке,
окликают на бегу…
Не жилплощади, а ласки
не хватает старику.

Не хватает пониманья,
обороны от обид…
Эхо прошлого страданья
в нём по-прежнему звучит.

…Все уйдут в прощальном марше,
все уйдут - солдат, комдив.
Рядовому славы нашей
поклонись, пока он жив!

[1985]

Экскурсовод

В городе Кириллове, там, за Белым озером,
где из тьмы истории Родина встаёт,
смысл поэмы каменной сообщает в прозе нам
тоненькая девочка - наш экскурсовод.

… (далее по ссылке ниже)

[1985]

Читает Николай Добронравов:

До свиданья, Москва!

На трибунах становится тише,
Тает быстрое время чудес.
До свиданья, наш ласковый Миша,
Возвращайся в свой сказочный лес.

… (далее по ссылке ниже)

1980

Поют Лев Лещенко и Татьяна Анциферова:

Да разве сердце позабудет

Над спортивной ареной капризное солнце,
И удача не каждому будет светить.
Вы на бой провожаете Ваших питомцев, -
Этот взгляд никогда мы не сможем забыть.

… (далее по ссылке ниже)

1979

Поёт Эдуард Хиль:

Команда молодости нашей

С тобою мы объехали полсвета,
Но каждый раз тянуло нас домой.
Поставь мою любимую кассету,
Давай передохнём перед игрой.

… (далее по ссылке ниже)

1979

Поёт Людмила Гурченко:

Как молоды мы были

Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком.
Может, я это, только моложе, -
Не всегда мы себя узнаём.

… (далее по ссылке ниже)

1976

Поёт Александр Градский. Музыка: А.Пахмутова.

Белоруссия

Белый аист летит,
Над белёсым Полесьем летит…
Белорусский мотив
В песне вереска, в песне ракит…
Всё земля приняла -
И заботу, и ласку, и пламя,
Полыхал над зёмлей
Небосвод, как багровое знамя.

Припев:
	Молодость моя,
	Белоруссия.
	Песня партизан,
	Сосны да туман…
	Песня партизан,
	Алая заря…
	Молодость моя,
	Белоруссия.

Наша память идёт
По лесной партизанской тропе,
Не смогли зарасти
Эти тропы в народной судьбе…
Боль тех давних годин
В каждом сердце живёт и поныне,
В каждой нашей семье
Плачут малые дети Хатыни…

Припев.

Белый аист летит
Над Полесьем, над тихим жнивьём…
Где-то в топи болот
Погребён остывающий гром.
Белый аист летит,
Всё летит над родными полями,
Землю нашей любви
Осеняя большими крылами.

Припев.

1975

Нам не жить друг без друга

Улица моя лиственная…
Взгляды у людей пристальные…
Стать бы нам чуть-чуть искреннее, -
Нам не жить друг без друга.

Скорости вокруг бешеные,
Мы себя едва сдерживаем.
Значит, надо быть бережнее, -
Нам не жить друг без друга.

Мы разлучаемся со сказками…
Прошу, стань сильней меня, стань ласковей.

Слышал я слова правильные,
Всё искал пути праведные…
А твои слова памятные, -
Нам не жить друг без друга.

Ленточка моя финишная!
Всё пройдёт, и ты примешь меня.
Примешь ты меня, нынешнего, -
Нам не жить друг без друга.

Мы разлучаемся со сказками…
Прошу, стань мудрей меня, стань ласковей.

Ленточка моя финишная!
Всё пройдёт, и ты примешь меня.
Примешь ты меня, нынешнего, -
Нам не жить друг без друга.

1974

И вновь продолжается бой

Неба утреннего стяг…
В жизни важен первый шаг.
Слышишь: реют над страною
Ветры яростных атак!

Припев:
	И вновь продолжается бой.
	И сердцу тревожно в груди…
	И Ленин - такой молодой,
	И юный Октябрь впереди!

Весть летит во все концы:
Вы поверьте нам, отцы, -
Будут новые победы,
Встанут новые бойцы!

Припев.

С неба милостей не жди!
Жизнь для правды не щади.
Нам, ребята, в этой жизни
Только с правдой по пути!

Припев.

В мире зной и снегопад…
Мир и беден и богат…
С нами юность всей планеты -
Наш всемирный стройотряд!

Припев.

1974

Мелодия

Ты - моя мелодия,
Я - твой преданный Орфей.
Дни, что нами пройдены,
Помнят свет нежности твоей.

… (далее по ссылке ниже)

1973

Поёт Иосиф Кобзон. Музыка: А.Пахмутова.

Надежда

Светит незнакомая звезда.
Снова мы оторваны от дома.
Снова между нами города,
Взлётные огни аэродромов.
Здесь у нас туманы и дожди.
Здесь у нас холодные рассветы.
Здесь на неизведанном пути
Ждут замысловатые сюжеты.

… (далее по ссылке ниже)

1973

Поёт Анна Герман:

Герои спорта

Будет небесам жарко!
Сложат о героях песни…
В спорте надо жить ярко,
Надо побеждать честно!
Замерли вокруг люди,
Светятся экраны теле…
Верьте, что рекорд будет!
Знайте, мы близки к цели!

… (далее по ссылке ниже)

1972

Поёт Муслим Магомаев:

Трус не играет в хоккей

Звенит в ушах лихая музыка атаки…
Точней отдай на клюшку пас, сильней ударь!
И всё в порядке, если только на площадке
Великолепная пятёрка и вратарь!

… (далее по ссылке ниже)

1971

Поёт Вадим Мулерман:

Кто отзовётся?

Песни все, что пела я, слетаются к маме…
Спит берёзка белая в морозном тумане…
Что тебе не спится, милая мама?
Что дрожат ресницы, милая мама?

Отвечает старая не словом, а вздохом:
Поросла тропа моя лишайником-мохом.
Уж давно я вижу: хмурятся ели,
Уж давно я слышу: плачут метели…

За холмами дальними горюют закаты.
Под холмами давними сыночки-солдаты.
Кружится над ними снежная замять,
Хрупкая, как иней, вечная память…

Ах, чудес не будет, ты не жди возвращенья,
Ах, судьба - не люди, не попросит прощенья…
Серою волчицей старость подкралась.
Только и осталось - снег да усталость…

Это не берёзка там, в заснеженном поле…
Это доля матери, плакучая доля…
Всё своих родимых ждёт - не дождётся…
Кто-то ей ответит, кто отзовётся?

1971

Прощание с Братском

Я в таёжном смолистом краю
Встретил лучшую песню свою.
До сих пор я тебя, мой палаточный Братск,
Самой первой любовью люблю.

Так уж вышло, что наша мечта
На плакат из палаток взята,
С нас почти исторический пишут портрет,
Только это, друзья, суета,
Это всё суета,
Ведь не вся ещё жизнь прожита…

Заблестят на груди ордена,
Заблестит на висках седина,
И пошлют на далёкие стройки других,
Только в этом не наша вина.

Будем мудро и правильно жить,
Будем верно и нежно любить…
Нам ещё говорят, что вся жизнь впереди, -
Только юность нельзя повторить.
Только вновь не пройти
В этой жизни начало пути.

Я ещё допою, допою
Комсомольскую песню свою, -
Только кто мне придумает новый Тайшет,
Кто другую найдёт Ангару?

1968

Мы учим летать самолёты

Припев:
	Мы учим летать самолёты,
	Мы учим их страх побеждать.
	Такая у нас работа -
	Учить самолёты летать.

Все мы немножко мечтатели -
Скорей романтики,
Чем математики.
Просто мы все - испытатели,
Мы изыскатели небесных трасс.

Припев.

Вот и одни мы за тучами…
Машина первая всегда чуть нервная.
К небу она не приучена,
И мне поручено ей крылья дать.

Припев.

Каждый полёт - расставание.
Ты не прощаешься…
Шутить пытаешься…
Сотни часов ожидания -
Как испытания твоей любви.

Припев.

Слов о геройстве не надо нам -
Мы не приказами
К друзьям привязаны.
Счастьем побед и утратами
Мы крепко связаны между собой.

Припев.

1966

Обнимая небо

Обнимая небо крепкими руками,
Лётчик набирает высоту…
Тот, кто прямо с детства дружит с небесами,
Не предаст вовек свою первую мечту.

Припев:
	Если б ты знала, если б ты знала,
	Как тоскуют руки по штурвалу…
	Лишь одна у лётчика мечта - высота, высота…
	Самая высокая мечта - высота, высота.

Не штурвал, а небо крепкими руками
Обниму движением одним…
Ввысь летя ракетой, падая, как камень,
От машины в воздухе я неотделим.

Припев.

Обниму тебя я крепкими руками,
О тебе я в небе тосковал…
Я тебя осыплю звёздными стихами -
В небе для тебя одной я их собирал.

Припев.

1966

Нежность

Опустела без тебя Земля…
Как мне несколько часов прожить?
Так же падает в садах листва,
И куда-то всё спешат такси…

… (далее по ссылке ниже)

1965

Поёт Майя Кристалинская. Музыка: А.Пахмутова

Девчонки танцуют на палубе

Чуть охрипший гудок парохода
Уплывает в таёжную тьму.
Две девчонки танцуют на палубе,
Звёзды с неба летят на корму.

Припев:
	А река бежит, зовёт куда-то,
	Плывут сибирские девчата
	Навстречу утренней заре
	По Ангаре,
	По Ангаре.

Верят девочки в трудное счастье.
Не спугнёт их ни дождь, ни пурга,
Ведь не зря звёзды под ноги падают
И любуется ими тайга!

Припев.

Будут новые плыть пароходы,
Будут годы друг друга сменять,
Но всегда две девчонки на палубе
Под баян будут вальс танцевать.

Припев.

1963

(стихи - совместно с С.Гребенниковым)

ЛЭП-500

Седина в проводах от инея…
ЛЭП-500 - не простая линия,
И ведём мы её с ребятами
По таёжным дебрям глухим.

	По ночам у села Покосного
	Хороводят берёзки с соснами,
	И с мужскою усмешкой горькою
	На них мы глядим.

Сквозь таёжные зори мглистые
Тянем к людям мы солнце чистое,
И встают зори над опорами
Под моей озябшей рукой.

	Повернув выключатель в комнате,
	Вы о нашем зимовье вспомните!
	…Если б жёлтый глазок вольфрамовый
	Мог пахнуть тайгой!

Нет невест у ребят отчаянных,
Только в песне порой встречаем их.
Проводов голубыми пальцами
Мы, девчата, тянемся к вам…

	…А в тайге горизонты синие,
	ЛЭП-500 - не простая линия…
	Но пускай тот, кто не был в ЛЭПии,
	Завидует нам!

1963

(стихи - совместно с С.Гребенниковым)

***

Главное, ребята, сердцем не стареть,
Песню, что придумали, до конца допеть.
В дальний путь собрались мы,
А в этот край таёжный
Только самолётом можно долететь.

… (далее по ссылке ниже)

1962

Поют Барашков, Полосин, Кузнецов:

Геологи

Ты уехала в знойные степи,
Я ушёл на разведку в тайгу.
Над тобою лишь солнце палящее светит,
Надо мною лишь кедры в снегу.

… (далее по ссылке ниже)

1959

Поёт Ирина Бржевская: