Александр Блок, цикл «Итальянские стихи»
Биография и стихотворения А. Блока
Поэмы:
Другие циклы:
Итальянские стихи
Sic finit occulte sic multos decipit aetas * Sic venit ad finem quidquid in orbe manet Heu heu praeteritum non est revocabile tempus Heu propius tacito mors venit ipsa pede. Надпись под часами в церкви Santa Maria Novella (Флоренция)
Равенна
Всё, что минутно, всё, что бренно, Похоронила ты в веках. Ты, как младенец, спишь, Равенна, У сонной вечности в руках. Рабы сквозь римские ворота Уже не ввозят мозаИк. И догорает позолота В стенах прохладных базилик. От медленных лобзаний влаги Нежнее грубый свод гробниц, Где зеленеют саркофаги Святых монахов и цариц. Безмолвны гробовые залы, Тенист и хладен их порог, Чтоб чёрный взор блаженной Галлы, Проснувшись, камня не прожёг. Военной брани и обиды Забыт и стёрт кровавый след, Чтобы воскресший глас Плакиды Не пел страстей протекших лет. Далёко отступило море, И розы оцепили вал, Чтоб спящий в гробе Теодорих О буре жизни не мечтал. А виноградные пустыни, Дома и люди - всё гроба. Лишь медь торжественной латыни Поёт на плитах, как труба. Лишь в пристальном и тихом взоре Равеннских девушек, порой, Печаль о невозвратном море Проходит робкой чередой. Лишь по ночам, склонясь к долинам, Ведя векам грядущим счёт, Тень Данта с профилем орлиным О Новой Жизни мне поёт.
Май - июнь 1909
***
Почиет в мире Теодорих, И Дант не встанет с ложа сна. Где прежде бушевало море, Там - виноград и тишина. В ласкающем и тихом взоре Равеннских девушек - весна. Здесь голос страсти невозможен, Ответа нет моей мольбе! О, как я пред тобой ничтожен! Завидую твоей судьбе, О, Галла! - страстию к тебе Всегда взволнован и встревожен!
Июнь 1909
Девушка из Spoleto
Строен твой стан, как церковные свечи. Взор твой - мечами пронзающий взор. Дева, не жду ослепительной встречи - Дай, как монаху, взойти на костёр! Счастья не требую. Ласки не надо. Лаской ли грубой тебя оскорблю? Лишь, как художник, смотрю за ограду, Где ты срываешь цветы, - и люблю! Мимо, всё мимо - ты ветром гонима - Солнцем палима - Мария! Позволь Взору - прозреть над тобой херувима, Сердцу - изведать сладчайшую боль! Тихо я в тёмные кудри вплетаю Тайных стихов драгоценный алмаз. Жадно влюблённое сердце бросаю В тёмный источник сияющих глаз.
3 июня 1909
Венеция
1 С ней уходил я в море, С ней покидал я берег, С нею я был далёко, С нею забыл я близких… О, красный парус В зелёной дАли! Чёрный стеклярус На тёмной шали! Идёт от сумрачной обедни, Нет в сердце крови… Христос, уставший крест нести… Адриатической любови - Моей последней - Прости, прости!
9 мая 1909
2
Евг. Иванову
Холодный ветер от лагуны. Гондол безмолвные гроба. Я в эту ночь - больной и юный - Простёрт у львиного столба. На башне, с песнию чугунной, Гиганты бьют полночный час. Марк утопил в лагуне лунной Узорный свой иконостас. В тени дворцовой галлереи, Чуть озарённая луной, Таясь, проходит Саломея С моей кровавой головой. Всё спит - дворцы, каналы, люди, Лишь призрака скользящий шаг, Лишь голова на чёрном блюде Глядит с тоской в окрестный мрак.
Август 1909
3 Слабеет жизни гул упорный. Уходит вспять прилив забот. И некий ветр сквозь бархат чёрный О жизни будущей поёт. Очнусь ли я в другой отчизне, Не в этой сумрачной стране? И памятью об этой жизни Вздохну ль когда-нибудь во сне? Кто даст мне жизнь? Потомок дожа, Купец, рыбак, иль иерей В грядущем мраке делит ложе С грядущей матерью моей? Быть может, венецейской девы Канцоной нежной слух пленя, Отец грядущий сквозь напевы Уже предчувствует меня? И неужель в грядущем веке Младенцу мне - велит судьба Впервые дрогнувшие веки Открыть у львиного столба? Мать, что поют глухие струны? Уж ты мечтаешь, может быть, Меня от ветра, от лагуны Священной шалью оградить? Нет! Всё, что есть, что было, - живо! Мечты, виденья, думы - прочь! Волна возвратного прилива Бросает в бархатную ночь!
26 августа 1909
Перуджия
День полувесёлый, полустрадный, Голубая даль от Умбрских гор. Вдруг - минутный ливень, ветр прохладный, За окном открытым - громкий хор. Там - в окне, под фреской Перуджино, Чёрный глаз смеётся, дышит грудь: Кто-то смуглою рукой корзину Хочет и не смеет дотянуть… На корзине - белая записка: «Questa sera… монастырь Франциска…»
Июнь 1909
Questa sera - Сегодня вечером (итал.).
Флоренция
1 Умри, Флоренция, Иуда, Исчезни в сумрак вековой! Я в час любви тебя забуду, В час смерти буду не с тобой! О, Bella, смейся над собою, Уж не прекрасна больше ты! Гнилой морщиной гробовою Искажены твои черты! Хрипят твои автомобили, Твои уродливы дома, Всеевропейской жёлтой пыли Ты предала себя сама! Звенят в пыли велосипеды Там, где святой монах сожжён, Где Леонардо сумрак ведал, Беато снился синий сон! Ты пышных МЕдичей тревожишь, Ты топчешь лилии свои, Но воскресить себя не можешь В пыли торговой толчеи! Гнусавой мессы стон протяжный И трупный запах роз в церквах - Весь груз тоски многоэтажный - Сгинь в очистительных веках!
Май - июнь 1909
Bella - Прекрасная (итал.) - распространённое в Италии название Флоренции.
2 Флоренция, ты ирис нежный; По ком томился я один Любовью длинной, безнадежной, Весь день в пыли твоих Кашин? О, сладко вспомнить безнадежность: Мечтать и жить в твоей глуши; Уйти в твой древний зной и в нежность Своей стареющей души… Но суждено нам разлучиться, И через дальние края Твой дымный ирис будет сниться, Как юность ранняя моя.
Июнь 1909
3 Страстью длинной, безмятежной Занялась душа моя, Ирис дымный, ирис нежный, Благовония струя, Переплыть велит все реки На воздушных парусах, Утонуть велит навеки В тех вечерних небесах, И когда предамся зною, Голубой вечерний зной В голубое голубою Унесёт меня волной…
Июнь 1909
4 Жгут раскалённые камни Мой лихорадочный взгляд. Дымные ирисы в пламени, Словно сейчас улетят. О, безысходность печали, Знаю тебя наизусть! В чёрное небо Италии Чёрной душою гляжусь.
Июнь 1909
5 Окна ложные нА небе чёрном, И прожектор на древнем дворце. Вот проходит она - вся в узорном И с улыбкой на смуглом лице. А вино уж мутит мои взоры И по жилам огнём разлилось… Что мне спеть в этот вечер, синьора? Что мне спеть, чтоб вам сладко спалось?
Июнь 1909
6 Под зноем флорентийской лени Ещё беднее чувством ты: Молчат церковные ступени, Цветут нерадостно цветы. Так береги остаток чувства, Храни хоть творческую ложь: Лишь в лёгком челноке искусства От скуки мира уплывёшь.
17 мая 1909
7 Голубоватым дымом Вечерний зной возносится, Долин тосканских царь… Он мимо, мимо, мимо Летучей мышью бросится Под уличный фонарь… И вот уже в долинах Несметный сонм огней, И вот уже в витринах Ответный блеск камней, И город скрыли горы В свой сумрак голубой, И тешатся синьоры Канцоной площадной. Дымится пыльный ирис, И лёгкой пеной пенится Бокал Христовых Слёз… Пляши и пой на пире, Флоренция, изменница, В венке спалённых роз!.. Сведи с ума канцоной О преданной любви, И сделай ночь бессонной, И струны оборви, И бей в свой бубен гулкий, Рыдания тая! В пустынном переулке Скорбит душа твоя…
Август 1909
***
Вот девушка, едва развившись,
Ещё не потупляясь, не краснея,
Непостижимо чёрным взглядом
Смотрит мне навстречу.
Была бы на то моя воля,
Просидел бы я всю жизнь в Сеттиньяно,
У выветрившегося камня Септимия СевЕра.
Смотрел бы я на камни, залитые солнцем,
На красивую загорелую шею и спину
Некрасивой женщины
под дрожащими тополями.
15 мая 1909, Settignano
Madonna da Settignano
Встретив на горном тебя перевале, Мой прояснившийся взор Понял тосканские пыльные дали И очертания гор. Жёлтый платок твой разубран цветами - Сонный то маковый цвет. Смотришь большими, как небо, глазами Бедному страннику вслед. Дашь ли запреты забыть вековые Вечному путнику - мне? Страстно твердить твоё имя, Мария, Здесь, на чужой стороне?
3 июня 1909
Фьезоле
Стучит топор, и с кампанил К нам флорентийский звон долинный Плывёт, доплыл и разбудил Сон золотистый и старинный… Не так же ли стучал топор В нагорном ФьЕзоле когда-то, Когда впервые взор Беато Флоренцию приметил с гор?
Июнь 1909
Сиена
В лоне площади пологой Пробивается трава. Месяц острый, круторогий, Башни - свечи божества. О, лукавая Сиена, Вся - колчан упругих стрел! Вероломство и измена - Твой таинственный удел! От соседних лоз и пашен Оградясь со всех сторон, Острия церквей и башен Ты вонзила в небосклон! И томленьем дух влюблённый Исполняют образа, Где коварные мадонны Щурят длинные глаза: Пусть грозит младенцу буря, Пусть грозит младенцу враг, Мать глядится в мутный мрак, Очи влажные сощуря!..
7 июня 1909
Сиенский собор
Когда страшишься смерти скорой, Когда твои неярки дни, - К плитам Сиенского собора Свой натруженный взор склони. Скажи, где место вечной ночи? Вот здесь - Сивиллины уста В безумном трепете пророчат О воскресении Христа. Свершай своё земное дело, Довольный возрастом своим. Здесь под резцом оцепенело Всё то, над чем мы ворожим. Вот - мальчик над цветком и с птицей, Вот - муж с пергаментом в руках, Вот - дряхлый старец над гробницей Склоняется на двух клюках. Молчи, душа. Не мучь, не трогай, Не понуждай и не зови: Когда-нибудь придёт он, строгий, Кристально-ясный час любви.
Июнь 1909
***
Искусство - ноша на плечах, Зато как мы, поэты, ценим Жизнь в мимолётных мелочах! Как сладостно предаться лени, Почувствовать, как в жилах кровь Переливается певуче, Бросающую в жар любовь Поймать за тучкою летучей, И грезить, будто жизнь сама Встаёт во всём шампанском блеске В мурлыкающем нежно треске Мигающего cinEma! А через год - в чужой стране: Усталость, город неизвестный, Толпа, - и вновь на полотне Черты француженки прелестной!..
Июнь 1909, Foligno
***
Глаза, опущенные скромно, Плечо, закрытое фатой… Ты многим кажешься святой, Но ты, Мария, вероломна… Быть с девой - быть во власти ночи, Качаться на морских волнах… И не напрасно эти очи К мирянам ревновал монах: Он в нише сумрачной церковной Поставил с братией её - Подальше от мечты греховной, В молитвенное забытьё… Однако, братьям надоело . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Конец преданьям и туманам! Теперь - во всех церквах она Равно - монахам и мирянам На поруганье предана… Но есть один вздыхатель тайный Красы божественной - поэт… Он видит твой необычайный, Немеркнущий, Мария, свет! Он на коленях в нише тёмной Замолит страстныё грехи, Замолит свой восторг нескромный, Свои греховные стихи! И ты, чьё сердце благосклонно, Не гневайся и не дивись, Что взглянет он порой влюблённо В твою ласкающую высь!
12 июня 1909
Благовещение
С детских лет - видения и грёзы, Умбрии ласкающая мгла. На оградах вспыхивают розы, Тонкие поют колокола. Слишком резвы милые подруги, Слишком дерзок их открытый взор. Лишь она одна в предвечном круге Ткёт и ткёт свой шёлковый узор. Робкие томят её надежды, Грезятся несбыточные сны. И внезапно - красные одежды Дрогнули на золоте стены. Всем лицом склонилась над шелками, Но везде - сквозь золото ресниц - Вихрь ли с многоцветными крылами, Или ангел, распростёртый ниц… Темноликий ангел с дерзкой ветвью Молвит: «Здравствуй! Ты полна красы!» И она дрожит пред страстной вестью, С плеч упали тяжких две косы… Он поёт и шепчет - ближе, ближе, Уж над ней - шумящих крыл шатёр… И она без сил склоняет ниже Потемневший, помутневший взор… Трепеща, не верит: «Я ли, я ли?» И рукою закрывает грудь… Но чернеют пламенные дали - Не уйти, не встать и не вздохнуть… И тогда - незнаемою болью Озарился светлый круг лица… А над ними - символ своеволья - Перуджийский гриф когтит тельца. Лишь художник, занавесью скрытый, - Он провидит страстной муки крест И твердит: «Profani, procul ite, Hic amoris locus sacer est».
Май - июнь 1909, Perudgia - Spoleto
Profani… - Идите прочь, непосвящённыё: здесь свято место любви (лат.).
Успение
Её спелёнутое тело Сложили в молодом лесу. Оно от мук помолодело, Вернув бывалую красу. Уже не шумный и не ярый, С волненьем, в сжатые персты В последний раз архангел старый Влагает белые цветы. Златит далёкие вершины Прощальным отблеском заря, И над туманами долины Встают усопших три царя. Их привела, как в дни былые, Другая, поздняя звезда. И пастухи, уже седые, Как встарь, сгоняют с гор стада. И стражей вечному покою Долины заступила мгла. Лишь меж звездою и зарёю Златятся нимбы без числа. А выше, по крутым оврагам Поёт ручей, цветёт миндаль, И над открытым саркофагом Могильный ангел смотрит в даль.
4 июня 1909, Spoleto
Эпитафия Фра Филиппо Липпи
Эпитафия сочинена Полицианом и вырезана на могильной плите художника в Сполетском соборе по повелению Лаврентия Великолепного.
Здесь я покоюсь, Филипп,
живописец навеки бессмертный,
Дивная прелесть моей кисти -
у всех на устах.
Душу умел я вдохнуть
искусными пальцами в краски,
Набожных души умел -
голосом бога смутить.
Даже природа сама,
на мои заглядевшись созданья,
Принуждена меня звать
мастером равным себе.
В мраморном этом гробу
меня упокоил Лаврентий
МЕдичи, прежде чем я
в низменный прах обращусь.
17 марта 1914
* Так незаметно многих уничтожают годы, Так приходит к концу всё сущее в мире; Увы, увы, невозвратимо минувшее время, Увы, торопится смерть неслышным шагом. (лат.)
