Евдокия Ростопчина, поэма «Цирк девятнадцатого века»

Биография и стихотворения Е. Ростопчиной

«Цирк девятнадцатого века»

I Да, я люблю средь залы позлащённой На шумный пир задумчиво смотреть И в праздничной толпе принаряжённой Сквозь маску лиц во глубь сердец глядеть; И мыслию, догадкой прояснённой, Их тайнами, их мыслью овладеть, Разузнавать их страсть, их цель, их волю, Их грустную иль радостную долю. Люблю, хочу, умею понимать Живой душой чужую жизнь и душу; И хоть могу я многих разгадать, Личины их и роли не нарушу! Они пришли, чтоб ловко роль сыграть, - Пускай себе! На них я не обрушу Вниманья беспощадной суеты, Ни любопытства праздной пустоты! Они пришли - пред светом, их владыкой, Противником и вместе судиёй, - Свершить мудрёный подвиг и великой (Иные, может быть, последний свой!). Страданью их здесь тесно, душно, дико, Простора нет в толпе душе больной, Но тайный ад их скрыт под принужденьем, Но лица их сияют наслажденьем. И свет на них глядит: они должны, Как на смотру военном рядовые, В своей броне стальной закалены, Ему предстать, блестящие, живые, Весёлые… Улыбки ведь даны, Чтоб ими скрыть мученья роковые!.. Они должны, чтоб свету угодить, Устав его приличия хранить. Приличие велит - оставить дома Забот, тоски и тяжких мук семью; Таить свою сердечную истому; Приязнию одеть вражду свою; Не допускать в весёлые хоромы Ни правды луч, ни тёплых чувств струю; Не отвечать на голос, сердцу близкий; Не замечать, что люди злы и низки… Приличие велит и хочет свет!.. Мы все покорны им и их влиянью; Быть в милости у света - вот предмет Всеобщего усилья и старанья! Рабы его, несём ему привет, Как в древности бойцы, среди собранья, Пред Цезарем поникнув головой, Несли ему поклон предсмертный свой! И Цезарь наш, наш свет, не рукоплещет, Не удостоит нас хвалы своей! Зачем?.. Ему нет дела, что трепещет У нас в груди больной гроза страстей: Мы тут… для нас бал пляшет, праздник блещет И с смехом речь кипит в устах людей, - Чего ж ещё?.. Достаточна награда, И требовать не вправе мы пощады! Страдай, терпи, терзайся, умирай! Но умирай с достоинством, с улыбкой! И не бледней, и духа не теряй, - Свет не простит бессильному ошибки, Он слабым враг!.. Будь твёрд!.. Не оплошай В борьбе с самим собой, в смертельной сшибке… И как боец средь цирка, так и ты Будь горд среди толпы и суеты! II Вот чёрный фрак, перчатки щегольские, И голова в изящных завитках, И громкий смех, и речи удалые, И бойкий ум в сверкающих глазах; Подумаешь - надежды молодые Тут кроются в безоблачных мечтах. Подумаешь - счастливец в шуме бала Ждёт милого, живого идеала… Нет, то отец семейства: он пришёл С последними червонцами своими - Отдать себя судьбе на произвол, Ожить в игре богатствами чужими, Спасти детей!.. Его сюда привёл Враг - нищета… С карманами пустыми, С отчаяньем в душе к себе домой Назавтра не вернётся он живой… И мимо, мимо!.. Много здесь подобных Отыщется несчастных иль глупцов. Толпа привыкла к ним. - Лишь для способных Понять в них драму гибнущих умов, Страданий и надежд междоусобных, Проклятий, мук и ропота без слов, - Лишь для таких внятна в их диком взоре Немая весть о смертном приговоре! III Вот вам другой. - Он тоже весел, мил, Он тоже сыплет шутки, уверенья, А между тем недостаёт в нём сил, Чтоб скрыть грызучей зависти мученья. Он места ждал. Давно уж возложил На эту цель все помыслы, стремленья; Свои запродал двадцать лет давно, Забыл, что дважды жить нам не дано, Что молодость, здоровье, мощь и сила - Всё наслажденья просит, хочет, ждёт, И от него уж гостьей легкокрылой Умчалась их пора!.. И он живёт Лишь жаждою достичь. Судьба сулила - Он поприще желанное пройдёт, Свершит свой путь, на высоте счастливой Достигнет цель мечты честолюбивой! А между тем до время седина В златую прядь волос его закралась. Душа его, умом поглощена, Немела, вяла, сохла, истощалась. Он днём в трудах, проводит ночь без сна, И вышло, что судьба над ним смеялась! Что он желал - то получил другой! Он жизнь сгубил в ошибке роковой! Он мучится теперь как тени ада, - Но здесь его соперник, и пред ним Не выдаст он себя, тому в отраду Не изменит он правилам своим. Спокойный вид он сохранит как надо, Поклонится начальникам большим И личному врагу протянет руку, И свет его не разгадает муку! IV Вот девушка, красавица, дитя, Чело её увенчано цветами, И, локон свой рассеянно крутя, Она порхнёт как птичка перед вами. Но, в польке мерно стукая ногами, Куда глядит так пристально она? Зачем дрожит, смятения полна? И у неё заветная есть тайна, Есть свой роман, печальный и простой! Она бедна; издалека, случайно Пришлося ей в наш свет попасть большой, Влюбиться и судьбой необычайной Понравиться… Мечтатель молодой, Вельможа и богач, пленившись ею, Назвал её невестою своею. Завистница нашлась - и где ж их нет? - Которая сумела клеветою Расстроить это счастье; свой обет Жених презрел - и с знатною княжною Он вступит в брак, приняв родни совет! А прежняя невеста?.. Э! пустое!!. В степной уезд свой, просто, без затей, Ну почему ж и не вернуться ей?.. Пускай поплачет мать её, старушка, Пускай сама терзается она!.. И поделом!.. Ведь вздумала ж вострушка, Что знатной дамой быть она должна, Что бедная, ничтожная вертушка Столичным гордым барышням равна… Вот им урок!.. Пусть помнит расстоянье Меж них - и первенствующих по званью!.. Сегодня, здесь решится участь их; Ещё попытка, разговор, свиданье, - Узнает он, забывчивый жених, Обман и ложь пустого нареканья, Увидит он обеих жертв своих, Почувствует их горе, их страданье, Опомнится!.. Или махнёт рукой И скажет: «Так и быть!.. Удел иной Назначен мне!..» - И обе это знают, И мать, и дочь!.. О, как дрожат оне, Как обе этой встречи ожидают! Как много слез в притворной тишине Их гОлоса!.. Но, верно, наблюдают За ними вражьи очи - и вполне Они играют роль гостей беспечных, Без всяких дум или забот сердечных! А газ горит, а музыка гудит, А бал блестит всей живостью своею. А пляска обязательно кипит! Любуется хозяин гордо ею И думает, что завтра загремит Молва о нём, хвалой повсюду вея, - И праздником доволен он своим, И свет взыскательный доволен им! И ни один из двух не угадает, Как много здесь страдальцев собралось, Какие вопли сердца заглушает Торжественный оркестр… и сколько слёз, Непролитых, обратно запоздает На грудь безмолвных жертв, как много гроз, Семейных тайн, размолвк, глухих стенаний Здесь бродит средь безумных ликований! V Вот старый муж молоденькой жены, Красавицы, кокетки, словом, львицы, С улыбкой и коварством сатаны, Кому она отличной ученицей. Зато ей все сердца покорены, Все на цепи у мощной чаровницы, - И бедный муж, с полдюжиной других, Лежит у ног её, лобзая их. И он ревнив!.. Как Аргус баснословный, Он стережёт её и день и ночь. Тень юноши ему уж тать любовный, И эту тень готов прогнать он прочь! Он чувствует: меж ними бой неровный И уберечь жену ему невмочь!.. Влюблён и стар, влюблён и лыс, и гадок, - Ему ль не страшен модных львов нападок? И многим уж за то старик смешон. В душе его они ведь не читали!.. В руках жены записку видел он - Она должна отдать её на бале… Кому?!. Меж всех кто ею предпочтён?!. Чьи происки кокетку привязали?.. Старик глядит на дверь, и на часы, И на жену… Он рвёт себе усы, Он стал бы рвать и волосы седые, Да нету их!.. Забившись под жилет, Ногтями в грудь впились, как черви злые, Его пять пальцев - и кровавый след Оставили… Уста его немые Грызут и рвут у ней взятой букет… И судорги ревнивого сомненья Искорчили ревнивца… Где же мщенье?!. А между тем весёлая жена Мелькнёт пред ним, грацьозно вальсируя, Потом пройдёт, слегка преклонена На руку кавалера… и не чуя Грозы над головой, упоена, Блаженствуя, блистая, торжествуя, - Пошепчется в углу она с одним, Дарит другого взором огневым, А третьего улыбкой миловидной - Чтоб все равно довольны были б ей И никому не стало бы завидно!.. Чем кончится нередкий случай сей? Огласкою, для двух семейств обидной? Иль сценою, забавной для людей? Иль поединком, смертью человека - За вздор и блажь, в угодность мненью века?.. А газ горит. А музыка гремит, А бал блестит всей пышностью своею. Толпа гостей по комнатам кипит. Любуется хозяин гордо ею. Он думает, что завтра протрубит Молва о нём, хвалой повсюду вея. И праздником доволен он своим, И мнит, что все вокруг довольны с ним! VI Но шум в дверях… Вошла - не то богиня, Не то царица… фея, может быть!.. Движенья, поступь, взор - в ней всё гордыней И силой дышит, словно победить Она пришла… Княгини и графини - Пред ней померкло всё! Не отразить Ни красоты её, ни обаяний, Ни блеска, ни ума, ни чарований! Наряд её как облако парит, На ней горят алмазы дорогие; Глаза горят жарчей - и жар ланит Сливается с их блеском; снеговые Плеча и руки твёрды как гранит, Прозрачны как янтарь, а шелковые Густые косы улеглись с трудом Над мыслящим таинственным челом. «Как хороша!..» - Она, по крайней мере, Не жертва, не страдает, не грустна? Она?!. Любви словам, мольбам поверя, Свою любовь дала за них она. Бесстрашно, не хитря, ни лицемеря, Любила, всей душою предана, Восторженно и свято, так сердечно, Что страсть свою считала вековечной. А он такой любви не понимал, Иль, просто цену знать ей не умея, Он счастьем невзволнованным скучал; Над ним оно лежало, тяготея, Как плен, как цепь. - Но он пред ней молчал… В нём не было ни истого злодея, Ни полного героя. Нет, увы! Едва ль нашли б в нём человека вы! Он променял любовь души высокой На чувственный и мелочной разврат. Он пал… так непростительно глубоко, Так низко, что взглянуть не смел назад, На прежний рай, на свой Эдем далёкий, Где херувимом у запретных врат Минувшая любовь его стояла И грешника безмолвно отвергала. Она?.. - Она стерпела!.. Бог послал На то ей сил!.. Иль слабою женою Как трость она склонилась - и обвал Пронёсся над поникшей головою… Короче, сон блестящий миновал, Она очнулась, - нищая душою, Пред пепелищем тщетных чувств своих, Расхищенных надежд и грёз пустых. И не легко ей было!.. С испытаньем Не скоро примирилася она: Не раз своей тоской, своим страданьем, Бессонницей своей оглушена, Конец и смерть звала она желаньем… Недавно на окраине окна, Готовая упасть, она стояла… Молчанья чутким ухом ожидала… И броситься хотела… Но тогда На улице вдруг чей-то голос шумный Гульливо рассмеялся… От стыда Опомнилась она… Тоски безумной Ей совестно вдруг стало, и когда Взглянула вниз, невольно, неразумно, - С товарищем узнала там его, Хмельного… Не видал он ничего!.. И нынче, в первый раз со дня разлуки, Они должны здесь встретиться, сойтись; И для того терзающие муки В груди её мгновенно улеглись; И для того следы забот и скуки С лица её исчезли, и зажглись Её глаза, мечты, тщеславье, воля - И слёз своих она не помнит болей!.. Нет! Помнит их!!. Затем, чтоб отомстить, Чтоб показать спокойное презренье, Чтоб пред собой, пред светом, искупить Напрасное, слепое сожаленье!.. Сегодня бал! А завтра, может быть, Она проснётся в горе и в волненьи… Но здесь она должна блестеть, сиять И в прах его без милости попрать!.. VII И много их ещё здесь перед нами, Гладьаторов на битве роковой, Хотя в наш век не с тиграми и львами Им суждено вступить в кровавый бой! Нет, в них самих - с их горем, с их страстями Свершается борьба их!.. Нет! С судьбой На жизнь и смерть должны они сражаться И свету, умирая, улыбаться… А газ горит, а музыка гремит, А бал блестит всей пышностью своею. Толпа гостей волнуется, кипит. Любуется хозяин гордо ею. Он думает, что завтра прожужжит Молва о нём, хвалой и лестью вея. И праздником доволен он своим, А свет, почётный гость, доволен им!