Из тьмы времён
Фантазия
В ночь, когда родился Александр Македонский, безумец Герострат, томимый жаждой славы, сжёг знаменитый храм Дианы в Эфесе, за что и поплатился жизнью. (Учебник древней истории)
Герои древности, с торжественной их славой, Отзывных струн души во мне не шевелят: По тяжким их стопам дорогою кровавой Вступали в мир вражда, насилье и разврат… За грозным шествием победной колесницы, За радужным дождём приветственных цветов Мне стоны слышатся из длинной вереницы Угрюмых, трепетных, окованных рабов; Мне видятся поля с сожжёнными хлебами, Позор прекрасных дев, и слёзы матерей, И стая воронов, кружащих над костями, - И стыдно мне тогда и больно за людей!.. Но в мраке прошлого, в ряду его преданий Есть тень, покрытая бесславьем и стыдом, Но близкая душе огнём своих страданий, Своим падением и грозным торжеством. Передо мной встают - больной и измождённый, Суровый лик и взор загадочных очей, И мрачно-строгий лоб, в безмолвьи дум склонённый, И волны чёрные отброшенных кудрей… И снится мне, что ночь нависла над Элладой, Что тихо в море спит лазурная волна, И цепь далёких гор неясною громадой В прозрачном сумраке едва-едва видна; И будто эта ночь и нежит, и ласкает, И жжёт, опьянена дыханием цветов, И будто в эту ночь на землю прилетает Рой вдохновенных грёз и благодатных снов… О, счастлив тот, кому во мраке этой ночи, В пустынной улице или в саду немом, Яснее звёзд горят возлюбленные очи И руку жмёт рука в порыве молодом!.. О, счастлив тот, кто мог приветными огнями Спугнуть душистый мрак под сводами аллей И весело возлечь за шумными столами, В ликующей толпе красавиц и друзей!.. Но если ты один… но если ты судьбою На жизненном пиру, как нищий, обойдён, Но если, как туман, развеянный грозою, Бегут твоих очей забвение и сон, - О, бойся их - ночей ласкающих и нежных: Суровый твой недуг в затишье их слышней, И вдвое тяжелей отрава слёз мятежных, Когда от сладких слёз томится соловей!.. Мне снится эта ночь, и снится он… Угрюмый, Без цели он бредёт по площади глухой, Сжигаемый своей мучительною думой, Страдающий своей непонятой тоской… Спокоен шаг его: никто его лобзаний Не ждёт в ночной тиши, и не к кому на грудь С отрадой горькою нахлынувших рыданий И с братской жалобой во мгле ему прильнуть… И если б даже в дверь к гетере беззаботной Ударил он, любви желанием объят, - Она ответила б с боязнью безотчётной: «Уйди - ты страшен мне, безумный Герострат!..» Безумный?.. Да, умам ребячески пугливым И мелочным сердцам его не оценить: Как свет исчадьям тьмы, он страшен всем счастливым, Всем детски верящим и рвущимся любить… Он их покой смутил безжалостным сомненьем, Открыл им тайный яд в дыхании цветов И бросил, не страшась, насмешкой и презреньем И в них, объятых сном, и в мёртвых их богов!.. Он юноше сказал: «Когда перед тобою, Стыдливо опустив мерцающий свой взгляд, Пройдёт красавица медлительной стопою И вдруг украдкою оглянется назад, И, уловив её невольное движенье, Прочтёт в чертах её восторженный твой взор И робость детскую и трепет восхищенья, - Забрезжившей любви безмолвный разговор, - Беги и не ищи отрадного свиданья: Любовь - безумный звук… Любви на свете нет: Есть только ложь одна, есть жгучие страданья, Да кровь кипучая, да юношеский бред!..» И деве он сказал: «Не верь в его лобзанья: Он лгал, когда клялся навеки быть твоим; Он твой, пока к тебе влекут его желанья; Ударит час - и страсть развеется, как дым…» Он говорил жрецам: «Смешны мольбы каменьям…» Он воину сказал: «Стыдись, - ты не герой…» Он их отвергнул всех, исполненный презреньем, - И сам отвергнут был невнемлющей толпой… По звонкой площади далёко раздаются Во мгле шаги его… Навстречу, из садов, К нему томительно и радостно несутся И звуки пения и говор голосов… Но он на их призыв чела не подымает… Пред ним - старинный храм; холодный луч луны, Скользя по мрамору, из мрака вырывает Лепной узор колонн и выступы стены… Он тихо входит внутрь… Глубокой ночи тени Стоят, таинственно сгустившись по углам. Вот и алтарь… Пред ним курится фимиам… Гирлянда алых роз упала на ступени, И, полною луной в окно озарена, Стоит, божественной сверкая наготою, Диана строгая, нема и холодна, На лань покорную облокотясь рукою… У ног богини жрец уснул глубоким сном, На мрамор статуи склонясь седым челом. И мысль внезапная безумца озарила: Жить, чтоб потом не жить!.. Томиться и страдать, Чтоб всё взяла с собой безмолвная могила И чтоб о том никто вовек не мог узнать! .. А если стон души, исторгнутый мученьем, Заставить прозвучать в грядущих временах, Чтоб пробуждать в слепцах, объятых опьяненьем, - Как встарь я пробуждал, - сомнения и страх?.. Сияньем истины слепить глаза разврату, Ничтожество людей сурово озарять И сквозь позор веков страдающему брату Могучий отклик свой торжественно подать?.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И вспыхнул гордый храм, как факел погребальный, И не угас ещё доныне этот свет, - А в ту же ночь другой безумец гениальный Безвестно в мир вступал для крови и побед!..
16 сентября 1882
Герострат - грек, сжёгший в 356 г. до н. э. храм Артемиды Эфесской, чем хотел обессмертить своё имя.
Диана (римск. миф.) - богиня луны и охоты, соответствует греческой Артемиде.
Есть тень, покрытая бесславьем и стыдом - Имя Герострата, по преданию, в ионийских городах Малой Азии было запрещено упоминать; впоследствии оно стало нарицательным названием для человека, стремящегося добиться славы даже ценою преступления.
Гетера - у древних греков женщина, ведущая свободный образ жизни.
Безумец гениальный - Александр Македонский (356-323 до н. э.).
