Домой Вниз Поиск по сайту

Семён Кирсанов

КИРСАНОВ Семён Исаакович [5 (18) сентября 1906, Одесса - 10 декабря 1972, Москва; похоронен на Новодевичьем кладбище], русский поэт.

Семён Кирсанов. Simeon Kirsanov

Публицистические, лирические, социально-философские поэмы («Товарищ Маркс», 1933; «Семь дней недели», 1956); стихотворная повесть «Макар Мазай» (1947-50; Государственная премия СССР, 1951); лирика.

Подробнее

Фотогалерея (15)

СТИХИ (19):

Вверх Вниз

Возвращение

Я год простоял в грозе,
расшатанный, но не сломленный.
Рубанок, сверло, резец -
поэзия, ремесло моё!

Пила, на твоей струне
заржавлены все зазубрины.
Бездействовал инструмент
без мастера, в ящик убранный.

Слова, вы ушли в словарь,
на вас уже пыль трёхслойная.
Рука ещё так слаба -
поэзия, ремесло моё.

Невыстроенный чертог
как лес, разрежённый рубкою,
желтеющий твой чертёж
забытою свёрнут трубкою.

Как гвозди размеров всех,
рассыпаны краесловия.
Но как же ты тянешь в цех,
поэзия, ремесло моё!

Хоть пенсию пенсий дай -
какая судьба тебе с ней?
Нет, алчет душа труда
над будущей Песнью Песней!

Не так уже ночь мутна.
Как было всю жизнь условлено, -
буди меня в шесть утра -
поэзия, ремесло моё!

1966


Ответ

Хотя финал не за вершиною -
да будет жизнь незавершённою,
неконченной, несовершённою,
задачей, в целом не решённою.

Пусть, как ковёр из маргариток,
без сорняков и верняков -
ждёт на столе неразбериха
разрозненных черновиков.

И стол мой маленький - не дот,
и кто захочет - пусть берёт.
Он календарь на нём найдёт
с делами на сто лет вперёд.

Жить мне хотелось на пределе -
с отчаяньем в конце недели,
что вновь чего-то недоделал,
что воскресенье день без дела.

И не спешил сдавать в печать,
а снова - новое начать.
Поэтому между поэтами
заметят: «Был богат проектами».

В числе лужает недокошенных,
в числе дорожек незахоженных -
пусть я считаюсь незаконченным,
и в том не вижу незаконщины!

Я не желаю жить задами
воспоминаний дорогих,
но кучу планов и заданий
хочу оставить для других.

Беритесь - не страшась потерь.
А я - вне времени - теперь.

[1964-1972]


Строки в скобках

   Жил-был - я.
(Стоит ли об этом?)
   Шторм бил в мол.
(Молод был и мил…)
   В порт плыл флот.
(С выигрышным билетом
   жил-был я.)
Помнится, что жил.

   Зной, дождь, гром.
(Мокрые бульвары…)
   Ночь. Свет глаз.
(Локон у плеча…)
   Шли всю ночь.
(Листья обрывали…)
   «Мы», «ты», «я»
нежно лепеча.

   Знал соль слез
(Пустоту постели…)
   Ночь без сна
(Сердце без тепла) -
   гас, как газ,
   город опустелый.
(Взгляд без глаз,
   окна без стекла).

   Где ж тот снег?
(Как скользили лыжи!)
   Где ж тот пляж?
(С золотым песком!)
   Где тот лес?
(С шепотом - «поближе».)
   Где тот дождь?
(«Вместе, босиком!»)

   Встань. Сбрось сон.
(Не смотри, не надо…)
   Сон не жизнь.
(Снилось и забыл).
   Сон как мох
в древних колоннадах.
   (Жил-был я…)
Вспомнилось, что жил.

[1964-1972]


***

Жизнь моя, ты прошла, ты прошла,
ты была не пуста, не пошла.

И сейчас ещё ты, точно след,
след ракетно светящихся лет.

Но сейчас ты не путь, а пунктир
по дуге скоростного пути.

Самолёт улетел, но светла
в синеве меловая петля.

Но она расплылась и плывёт…
Вот и всё, что оставил полёт.

1964


Дождь

Зашумел сад,
             и грибной дождь
                             застучал в лист,
вскоре стал мир,
                 как Эдем, свеж
                                и опять чист.

И глядит луч
             из седых туч
                          в зеркала луж -
как растёт ель,
                как жужжит шмель,
                                  как блестит уж.

О, грибной дождь,
                  протяни вниз
                               хрусталя нить,
все кусты ждут -
                 дай ветвям жить,
                                  дай цветам пить.

Приложи к ним,
               световой луч,
                             миллион линз,
загляни в грунт,
                 в корешки трав,
                                 разгляди жизнь.

Загляни, луч,
              и в мою глубь,
                             объясни - как
смыть с души пыль,
                   напоить сушь,
                                 прояснить мрак?

Но прошёл дождь,
                 и ушёл в лес
                              громыхать гром,
и, в слезах весь,
                  из окна вдаль
                                смотрит мой дом.

[1960-1962]


Карусель

На коне крашеном
                 я скачу бешено -
                                  карусель вертится.
А вокруг музыка,
                 и, вертясь звёздами,
                                      фейерверк светится.

О, Пруды Чистые,
                 звездопад ёлочный,
                                    Рождество в городе.
Наклонясь мордами,
                   без конца кружатся
                                      скакуны гордые.

О, мой конь огненный,
                      в голубых яблоках,
                                         с вороной гривою,
конь с седлом кожаным,
                       с мундштуком кованым,
                                             с гербовой гривною,

как мне вновь хочется
                      обхватить шею ту
                                       и нестись в дальнюю
жизнь мою быструю,
                   жизнь мою чистую,
                                     даль мою давнюю!

Что прошло - кончилось,
                        но ещё теплится
                                        одна мысль дерзкая:
может быть, где-нибудь
                       всё ещё кружится
                                        карусель детская?

Да, в душе кружится,
                     и, скрипя сёдлами,
                                        всё летят кони те…
Но к какой пропасти,
                     о, мои серые,
                                   вы меня гоните?

[1960-1962]


Пустой дом

О, пустой дом, -
страшно жить в нём,

где скулят двери,
как в степи звери,

где глядит стол
от тоски в пол,

где сошлись в угол
тени злых пугал…

О, пустой дом,
дом с двойным дном, -

о былом помнят
пустыри комнат -

смех, любовь, речь,
свечи, свет встреч…

Как белы стены!
Где ж на них тени

бывших нас - тех?
Где он скрыт, смех

или крик боли?
Под полом, что ли?

О, пустой дом,
ни души в нём,

пустота в доме,
никого, кроме

злых, пустых фраз,
неживых глаз,
двух чужих - нас.

[1960-1962]


Тень

Шел я долгие дни…
  Рядом шли лишь одни,
без людей, без толпы,
  верстовые столбы.

Шёл я множество лет…
  Как-то в солнечный день
увидал, что со мной
  не идёт моя тень.

Оглянулся назад:
  на полоске земли
тень моя
  одиноко осталась вдали.

Как затмение солнца,
  осталась лежать,
и уже невозможно
  мне к ней добежать.

Впереди уже нет
  верстового столба,
далеко-далеко
  я ушёл от себя;

далеко я ушёл
  колеями колёс
от сверкающих глаз,
  от цыганских волос.

Далеко я ушёл
  среди шпал и камней
от лежащей в беспамятстве
  тени моей.

[1960-1962]


Перемена

Переходя на белый цвет
волос, когда-то чёрных,
я избавляю белый свет
от детскостей повторных,
от всех причуд, что по плечу
лишь молодым атлетам.
Я с ними больше не хочу
соревноваться цветом.
Пусть зеркала смеются: стар!
Нет, вы меня не старьте.
Я серебристо-белым стал,
но как и встарь - на старте!

[1945-1956]


***

Шла по улице девушка. Плакала.
Голубые глаза вытирала.
Мне понятно - кого потеряла.

Дорогие прохожие! Что же вы
проскользнули с сухими глазами?
Или вы не теряете сами?

Почему ж вы не плачете? Прячете
свои слёзы, как прячут берёзы
горький сок под корою в морозы?..

[1945-1956]


Происшествие

Ах, каких нелепостей
в мире только нет!
Человек в троллейбусе
ехал, средних лет.

Горько так и пасмурно
глядя сквозь очки,
паспортную карточку
рвал он на клочки.

Улетали в стороны
из окна назад
женский рот разорванный,
удивлённый взгляд…

Что ж такое сделано
ею или им?
Но какое дело нам,
гражданам чужим?

С нас ведь и не спросится,
если даже он
выскочит и бросится
с горя под вагон.

Дело это - личное.
Хоть под колесо!
Но как мне безразличное
сохранить лицо?

Что же мы колеблемся
крикнуть ему: стой!
Разве нам в троллейбусе
кто-нибудь - не свой?!

1952


Воспоминание

Тихое облако в комнате ожило,
  тенью стены свет заслоня.
Голос из дальнего, голос из прошлого
  из-за спины обнял меня.

Веки закрыл мне ладонями свежими,
  розовым югом дышат цветы…
Пальцы знакомые веками взвешены,
  я узнаю: да, это ты!

Горькая, краткая радость свидания;
  наедине и не вдвоём…
Начал расспрашивать голос из дальнего:
  - Помнишь меня в доме своём?

С кем ты встречаешься? Как тебе дышится?
  Куришь помногу? Рано встаёшь?
Чем увлекаешься? Как тебе пишется?
  Кто тебя любит? Как ты живёшь?

Я бы ответил запрятанной правдою:
  мысль о тебе смыть не могу…
Но - не встревожу, лучше - обрадую.
  - Мне хорошо, - лучше солгу.

Всё как по -старому - чисто и вымыто,
  вовремя завтрак, в окнах зима.
Видишь - и сердце из траура вынуто,
  я же весёлый, знаешь сама.

Руки сказали: - Поздно, прощаемся.
  Пальцы от глаз надо отнять.
Если мы любим - мы возвращаемся,
  вспомнят о нас - любят опять.

[1937-1939]


Нет Золушки

Я дома не был год.
                   Я не был там сто лет.
Когда ж меня вернул
                    железный круг колёс -
записку от судьбы
                  нашёл я на столе,
что Золушку мою
                убил туберкулёз.

Где волк? Пропал.
                  Где принц? Исчез.
                                    Где бал? Затих.
Кто к Сказке звал врача?
                         Где Андерсен и Гримм?
Как было? Кто довёл?
                     Хочу спросить у них.
Боятся мне сказать.
                    А всё известно им.

Я ж написал её.
                Свидетель есть - перо.
С ней знался до меня
                     во Франции Перро!
И Золушкина жизнь,
                   её «жила-была» -
теперь не жизнь, а сон,
                        рассказа фабула.

А я ребёнком был,
                  поверившим всерьёз
в раскрашенный рассказ
                       для маленьких детей.
Всё выдумано мной:
                   и волк, и дед-мороз…
Но туфелька-то вот
                   и по размеру ей!

Я тоже в сказке жил.
                     И мне встречался маг.
Я любоваться мог
                 хрустальною горой.
И Золушку нашёл…
                 Ищу среди бумаг,
ищу, не разыщу,
                не напишу второй.

[1937-1939]


Мелкие огорчения

Почему я не «Линкольн»?
Ни колёс, ни стёкол!
Не под силу далеко
километрить столько!
Он огромный, дорогой,
мнёт дорогу в сборки.
Сразу видно: я - другой,
не фабричной сборки.
Мне б такой гудок сюда,
в горло, - низкий, долгий,
чтоб от слова в два ряда
расступались толпы.
Мне бы шины в зимний шлях,
если скользко едется,
чтоб от шага в змеях шла
злая гололедица.
Мне бы ярких глаза два,
два зеленоватых,
чтобы капель не знавать
двух солоноватых.
Я внизу, я гужу
в никельные грани,
я тебя разбужу
утром зимним ранним.
Чтоб меня завести,
хватит лишь нажима…
Ну, нажми, ну, пусти,
я твоя машина!

[1923-1927]


Гулящая

Завладела киноварь
молодыми ртами,
поцелуя хинного
горечь на гортани.

Чёрны очи - пропасти,
беленькая чёлка…
- Ты куда торопишься,
шустрая девчонка?

Видно, что ещё тебе
бедовать нетрудно,
что бежишь, как оттепель
ручейком по Трубной.

Всё тебе, душа моя,
ровная дорожка,
кликни у Горшанова
пива да горошка.

Станет тесно в номере,
свяжет руки круто,
выглянет из кофточки
молодая грудка.

Я скажу-те, кралечка,
отлетает лето,
глянет осень краешком
жёлтого билета.

Не замолишь господа
никакою платой -
песня спета: госпиталь,
женская палата.

Завернёшься, милая,
под землёй в калачик.
Над сырой могилою
дети не заплачут.

Туфельки лядащие,
беленькая чёлка…
Шустрая, пропащая,
милая девчонка!

[1923-1927]


Девушка и манекен

С папироскою «Дюшес» -
девушка проносится.
Лет примерно двадцать шесть,
пенсне на переносице.

Не любимая никем
(места нет надежде!)
вдруг увидит - манекен
в «Ленинградодежде».

Дрогнет ноготь (в полусне)
лайкового пальца.
Вот он девушке в пенсне
тайно улыбается.

Ногу под ногу поджав,
и такой хорошенький!
Брючки в ёлочку, спинжак,
галстушек в горошинку.

А каштановая прядь
так спадает на лоб,
что невинность потерять
за такого мало!

Вот откинет серый плащ
(«Выйди, обними меня!»).
Подплывает к горлу плач.
«Милый мой! Любименький!»

И её со всей Москвой
затрясёт от судорог.
Девушка! Он восковой.
Уходи отсюдова!

[1923-1927]


Склонения

- Именительный - это ты,
собирающая цветы,
а родительный - для тебя
трель и щелканье соловья.
Если дательный - все тебе,
счастье, названное в судьбе,
то винительный… Нет, постой,
я в грамматике не простой,
хочешь новые падежи
предложу тебе? - Предложи!
- Повстречательный есть падеж,
узнавательный есть падеж,
полюбительный, обнимательный,
целовательный есть падеж.
Но они не одни и те ж -
ожидательный и томительный,
расставательный и мучительный,
и ревнительный есть падеж.
У меня их сто тысяч есть,
а в грамматике только шесть!

[1923-1927]


***

Скоро в снег побегут струйки,
скоро будут поля в хлебе.
Не хочу я синицу в руки,
я хочу журавля в небе.

1923


Свиданье

Я пришёл двумя часами раньше
и прошёл двумя верстами больше.
Рядом были сосны-великанши,
под ногами снеговые толщи.

Ты пришла двумя часами позже.
Всё замёрзло. Ждал я слишком долго.
Два часа ещё я в мире прожил.
Толстым льдом уже покрылась Волга.

Наступал период ледниковый.
Кислород твердел. Белели пики.
В белый панцирь был Земшар закован.
Ожиданье было столь великим!

Но едва ты показалась - сразу
первый шаг стал таяньем апрельским.
Незабудка потянулась к глазу.
Родники закувыркались в плеске.

Стало снова зелено, цветочно
в нашем тёплом разноцветном мире.
Лёд - как не был, несмотря на то что
я тебя прождал часа четыре.

1918


Вверх Вниз

Биография

Кирсанов Семён Исаакович [5 (18) сентября 1906, Одесса - 10 декабря 1972, Москва], русский советский поэт.

Родился в семье портного. Окончил филологический факультет Одесского института народного образования (1925). Начал печататься в 1922.

В 1924 встретился с В. В. Маяковским и стал его последователем; сотрудничал в журнале «Леф».

Опубликовал поэмы «Пятилетка» (1931), «Твоя поэма» (1937), сборник «Мыс желания» (1938).

С начала 30-х гг. активно работает в области стихотворной публицистики (сборники «Строки стройки», 1930; «Стихи в строю», 1932, и др.; поэмы «Пятилетка», 1931; «Актив», 1933, и др.).

В годы Великой Отечественной войны 1941-45 Кирсанов корреспондент армейских газет, руководитель бригады, выпускавшей «Окна ТАСС», автор солдатского лубка Заветное слово Фомы Смыслова, русского бывалого солдата.

Важное место в его творчестве занимают поэмы на социально-исторические и философские темы «Товарищ Маркс» (1933), «Золушка» (1935), «Ночь под Новый Век» (1940), «Семь дней недели» (1956) и др., драматическая поэма «Небо над Родиной», поэмы «Эдем», «Александр Матросов» (1946), стихотворная повесть «Макар Мазай» (1947-50; Государственная премия СССР, 1951) и др.

Поэзия Кирсанова отличается разнообразием ритмов, словесной изобретательностью; с годами она стала проще по форме, в ней начали преобладать лирико-философские мотивы; поэт размышляет над связями личности с обществом, историей, Вселенной, над собственным призванием.

Награждён орденом Ленина, 2 другими орденами, а также медалями.

И. Б. Роднянская


КИРСАНОВ, Семён Исаакович [р. 5(18)IX.1906, Одесса] - русский советский поэт. Родился в семье портного. Окончил филологический факультет Одесского института народного образования (1925). Начал печататься в 1922. В 1924 в Одессе встретился с В. В. Маяковским и стал его последователем. В 1925 приехал в Москву, начал печататься в журнале «Леф», вместе с Маяковским выступал с чтением стихов в разных городах страны. Ранние стихи Кирсанова - книги «Прицел» (1926), «Опыты» (1927), поэма «Моя именинная» (1928), «Слово предоставляется Кирсанову» (1930) - носят отпечаток формального ученичества у разных поэтов и поэтических школ. Однако и в этих стихах определились некоторые характерные для Кирсанова черты: фантастичность, сказочность сюжетов, склонность к остроумной выдумке, к словесной игре. С начала 30-х годов Кирсанов активно работает в области стихотворной публицистики (сборники «Строки стройки», 1930, «Стихи в строю», 1932, «Ударный квартал», поэма «Пятилетка», 1932, «Актив», 1933, и др.), сотрудничает в центральных и заводских газетах, ездит по стране. С середины 30-х годов в творчестве Кирсанова усиливается лирическая струя: цикл «Желания» (1935), сборник «Мыс желания» (1938), «Поэма поэтов» (1939). В этих книгах господствует радостное чувство, бодрое восприятие мира. В трагической «Твоей поэме» и примыкающих к ней циклах «Стон во сне», «Последнее мая» (1937) с большой психологической глубиной и искренностью рассказывается об утрате любимого человека. В годы Отечественной войны Кирсанов был корреспондентом армейских газет, руководителем литературной бригады, выпускавшей Окна ТАСС, автором солдатского лубка «Заветное слово Фомы Смыслова». Важное место в творчестве Кирсанова занимают поэмы на социально-исторические и философские темы: «Последний современник» (1930), «Золотой век» (1933), «Товарищ Маркс» (1933), «Поэма о Роботе» (1935), «Золушка» (1936), антифашистская поэма «Война - чуме!» (1937), «Ночь под Новый Век» (1940), «Семь дней недели» (1956).

В послевоенных стихах Кирсанова борьба передового человечества против фашизма рисуется как вселенская схватка доброго и злого начал (драматическая поэма «Небо над Родиной», венок сонетов «Весть о мире», поэма «Эдем»). Патетический строй этих вещей определил обращение Кирсанова к аллегорическим библейским образам, к мотивам философской поэзии И. В. Гёте и П. Б. Шелли. Значительна поэма «Александр Матросов» (1946), построенная как посмертный рассказ героя о своём подвиге. Другая, менее органическая для Кирсанова линия его творчества - сюжетные стихотворные повести: «Письма» (1930), «Поэма фронта» (1941), «Макар Мазай» (1947-50, Гос. премия СССР, 1951). Позднее Кирсанов опубликовал произведения лирико-философского характера: поэму «Вершина» (1954), циклы «Ленинградская тетрадь», «Московская тетрадь», «Взгляд на вещи», «Под одним небом», «Этот мир» и другие, в которых поэт задумывается над связями личности с обществом, историей, Вселенной, над собственным призванием.

Соч.: Соч., т. 1-2, М., 1954; Избр. произв., т. 1-2, М., 1961; Перед поэмой, М., 1931; Тетрадь, 1932, М., 1933; Из книг, М., 1934; Новое, М., 1935; Три поэмы, М., 1937; Дорога по радуге, М., 1938; Четыре тетради, М., 1940; Стихи войны, М., 1945; Советская жизнь, М., 1948; Чувство нового, Л., 1948; Товарищи стихи (1948-1953), М., 1953; Избр. стихотворения, М., 1956; Поэмы, М., 1956; Этот мир, М., 1958; Ленингр. тетрадь, М., 1960; Лирика. 1925-1962, М., 1962.

Лит.: Оксёнов И., «Опыты». [Рец.], «Звезда», 1927, № 6; Розанов И., В. Каменский и С. Кирсанов, в его кн.: Рус. лирики, М., 1929; Мейлах Б., Поэт Кирсанов, «Кр. новь», 1931, № 8; Севрук Ю., В поисках публицистич. поэзии, «Книга и пролет. революция», 1933, № 6; Тарасенков А., Техника фантастики, «Знамя», 1934, № 7; Никонов В., От словесной игры к реалистич. поэзии, «Худож. лит-ра», 1935, № 9; Рунин Б., Стихи Кирсанова, «Лит. обозрение», 1939, № 6; Марголина А., «Дорога по радуге», «Лит. современник», 1939, № 10-11; Трегуб С., Против предубеждённости. Критич. заметки, «Октябрь», 1947, № 3; Антокольский П., На подступах к трагедии, «Лит. газета», 1947, 13 дек.; Кедрина З., О простоте и народности, «Лит. газета», 1950, 19 окт.; Симонов К., Настоящее начало, в его кн.: На лит. темы, М., 1956.

И. Б. Роднянская

Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 1. - М.: Советская энциклопедия, 1962


КИРСАНОВ Семён Осипович [1906-] - современный поэт, младший выученик лефовской школы. Родился в Одессе в семье портного. Печататься начал в 1924 в одесском журнале «Юголеф» и «Одесских известиях». Уже первая («предварительная») книжка стихов Кирсанова «Опыты» отличается высоким уровнем поэтической техники и вместе с тем крайне поверхностна по своему содержанию. С этим связано своебразное стихотворное трюкачество, от рецидивов которого Кирсанов не избавился до самого последнего времени (см. книгу «Слово предоставляется Кирсанову»). Несомненное тяготение Кирсанова к революционным мотивам неизменно вступало однако в противоречие с эстетско-формалистской окраской его творчества. Дальнейший поэтический путь Кирсанова изобилует серьёзными идейными промахами и ошибками, но всё же направлен к актуальной тематике и к преодолению формализма. Поэма «Разговор с Дмитрием Фурмановым» [1928] намечает поворот в творчестве Кирсанова в сторону осознания необходимости сделать свою поэзию идейно насыщенной, боевой. Поэмы «Последний современник» и «Письма», объединённые в сборнике «Последний современник», знаменуют собой идеологический срыв Кирсанова: фантастическая картина будущего общества в «Последнем современнике» нарисована Кирсановым с мелкобуржуазной точки зрения. Стихотворный роман «Письма» представляет собой уход Кирсанова в нездоровое психологизирование «мятущегося» интеллигента.

Наряду с этими вещами Кирсанов упорно работал над произведениями газетно-публицистического характера, являясь в них учеником Маяковского.

Последняя из работ Кирсанова - поэма «Пятилетка». В поэме, являющейся по замыслу Кирсанова продолжением «Во весь голос» Маяковского, дана грандиозная картина строящегося социализма. Высокое художественное качество сочетается в ней с заострённой политичностью и публицистичностью метода. Однако и в «Пятилетке» Кирсанов ещё не вплотную подошёл к диалектическому осмыслению социалистического строительства. Классовая борьба не занимает в поэме должного места, техническая реконструкция хозяйства дана в некотором отрыве от социальных сдвигов, происходящих в стране. Это указывает на неизжитое до конца лефовское мировоззрение Кирсанова.

Библиография: I. Прицел, Гиз., М., 1926; Зимние картинки, «Молодая гвардия», М., 1926 (для детей); Опыты (книга стихов предварительная), Гиз, М. - Л., 1927; Разговор с Дмитрием Фурмановым, «Заккнига», Тифлис, 1928; Моя именинная, поэма, «ЗИФ», М. - Л., 1928; Революционная поэзия Польши (перев. ред.), Гиз, М. - Л., 1929; Последний современник, «Федерация», М., 1930; Слово предоставляется Кирсанову, Гиз, М., 1930; Строки стройки, «ЗИФ», М. - Л., 1930; Перед поэмой, «Молодая гвардия», М., 1930; Встретим третий, «Молодая гвардия», М., 1930 (для детей); Пятилетка, ГИХЛ, М. - Л., 1931.

II. Розанов Н., Русские лирики, «Никитинские субботники», М., 1929; Тарасенков Ан., Опасности на путях поэта, «Книга и революция», 1930, № 19; Танин Н., Ударник поэтического цеха, «Комсомольская правда», 22/VIII 1930; Брик О., Ученик Маяковского, «На литпосту», № 1, 1931; Виноградов И., Невыполненная пятилетка, «На литпосту, 1931, № 1.

А. Т.

Литературная энциклопедия: В 11 т. - [М.], 1929-1939

Админ Вверх
МЕНЮ САЙТА