…Вот я снова пишу на далёкую Каму. Ставлю дату: двадцатое декабря. Как я счастлива, что горячо и упрямо штемпеля Ленинграда на конверте горят. Штемпеля Ленинграда! Это надо понять. Все защитники города понимают меня. Ленинград в декабре, Ленинград в декабре! О, как ставенки стонут на тёмной заре, как угрюмо твоё ледяное жильё, как врагами изранено тело твоё… Мама, Родина светлая, из-за кольца ты твердишь: «Ежечасно гордимся тобой». Да, мы вновь не отводим от смерти лица, принимаем голодный и медленный бой. Ленинградец, мой спутник, мой испытанный друг, нам декабрьские дни сентября тяжелей. Всё равно не разнимем слабеющих рук: мы и это, и это должны одолеть. Он придёт, ленинградский торжественный полдень, тишины, и покоя, и хлеба душистого полный. О, какая отрада, какая великая гордость знать, что в будущем каждому скажешь в ответ: - Я жила в Ленинграде в декабре сорок первого года, вместе с ним принимала известия первых побед. …Нет, не вышло второе письмо на далёкую Каму. Это гимн ленинградцам - опухшим, упрямым, родным. Я отправлю от имени их за кольцо телеграмму: «Живы. Выдержим. Победим!»
29 декабря 1941
Читает Ольга Берггольц