Александр Яшин, поэма «Алёна Фомина»

Алёна Фомина
Повесть в стихах

Посвящается Александру Фадееву

1

Только солнце - из-за леса,
Только месяц - за леса,
Только птиц на всю окрестность
Зазвенели голоса,

Да остатки ночи - тени
Убрались в зелёный сад,
И комбайнер за деревней
Запустил свой агрегат.

Был он в брюках не по росту,
В гимнастёрке с плеч чужих.
Глянешь издали - подросток,
Подойдёшь поближе - просто
Девочка,
А не мужик.

Маню Лыкову народ
«Кадрой собственной» зовёт:
На колхозные доходы
Обучали целый год.

От души, со всем раденьем
Свой комбайн она вела,
Но и круга не прошла,
Подъезжает предправленья:
Как, мол, тут идут дела?

Словно вихрь перед грозою
Закружил по полосе.
За Алёной Фоминою,
Замерев, следили все.

Осмотрев жнивьё сурово,
Придралась к огрехам (власть!),
Над соломой, над половой
Постояла наклонясь.
Под комбайн залезла,
Снова
За солому принялась.

Обнаружила зерно
В колоске,
Да не одно.

Перерыла всю мякину
И сказала:
- Исправляй!
Выпрягай свою машину,
Есть потери -
Дело знай!

Для комбайнера бесчестье
Нареканья принимать!
- У машины всё на месте.
Всё даёт, что может дать.

Край у неба даже есть,
Зря шуметь не дело здесь,
Если техники не знаешь,
Не резон на стенку лезть!

Но хозяйка рассердилась:
- У меня один резон:
Не исправишь - сделай милость,
Уходи с уборки вон!

И не спорь! Чего стоишь?
Дорожи порой страднОю…

А известно, с Фоминою
Много не наговоришь.

Маня злилась и ворчала:
- Ладно, ладно… не учи! -
Но взяла свои ключи,
Проверять машину стала.

«Может, впрямь где гайки слабы…»
Только вслух одно твердит:
- Спасу людям нет, коль баба
В председателях стоит.

Час спустя она хвалилась:
Дескать, впрок пошёл совет,
Ничего, что побранилась,
А с комбайном повозилась,
Стал ходить - отказу нет.

- То-то вот! - сказали ей. -
Никогда грубить не смей.
Молода, неугомонна,
В толк, как видно, не взяла,
Что тебя сама Алёна
И на курсы-то свезла.

От комбайна Фомина
На участок со снопами
Перешла,
Где два звена
Убирали хлеб серпами.

- Как дела?
- На полный ход!
Жнём и вяжем без заминки,
Ничего, что по старинке,
Понимаем:
Хлеб не ждёт!

На гумно прошла.
Снопы
На машинах подвозили,
Молотилку и цепы
До отказа загрузили.

День рабочий начался…

С первых дней войны Алёна
Вожаком -
Ни угомона
И ни сна,
В заботах вся.

Нехватало ни людей,
Ни машин, ни лошадей,
Нехватало сил,
А всё ж
Что ни год - стеною рожь,

Что ни год - с полей колхоз
В город больше хлеба вёз.

Но к концу идёт война,
На Берлин её дороги.
Со дня на день Фомина
Фронтовой ждала подмоги.

Трудно женщинам одним.
Вот работники подъедут -
И для каждой День Победы
Будет первым выходным.

Весточки от муженька
Заждалась -
Уж не убит ли?..
Возвращаются пока
Лишь «по чистой» с поля битвы.

Яков Розанов пришёл -
Не найдёшь в труде прилежней,
Взялся с первых дней с душой,
Только нету силы прежней.

На реке теперь живёт,
Всем помолом заправляет.
Он, конечно, помогает -
Вырос мельничный доход,
Но в селе раз в год бывает.

Жаль порой фронтовика
Ставить вместо старика,
А иначе не выходит:
Жуков на маслозаводе
На приёмке молока -
Он ещё не твёрдо ходит.

А Седых Никита - с тем
Только горе да заботы:
Пятый месяц без работы,
Лишь глаза мозолит всем.

Но сегодня, еле свет,
Из совета позвонили,
Что известья поступили
О Козлове в сельсовет:

Со дня на день можно ждать!
Надо в срок коня подать,
В свой колхоз (к концу война!)
Председатель старый едет.
Может, чудится соседям,
Что Алена смущена?

Нет, она не смущена,
Просто рада Фомина:
Выдержала свой экзамен!
Только, может, сильно ранен?

И какой-то он теперь?
Раньше не был он ретивым,
Жил легко, неторопливо -
Ни находок, ни потерь.

Спросят:
«Как дела, сосед?»
Отвечает:
«Помаленьку!»
И дела ведёт ровненько,
Исподволь,
Огрехов нет,

Без подъёма (тихоход!),
Хоть и слыл из года в год
Председателем хорошим.
Но ведь жизнь идёт вперёд,
И денёк с деньком не схожи.

Хорошо иметь разгон,
Брать любой подъём с разгона.

«Да какой-то нынче он?» -
Беспокоится Алёна.


2

По проводу прямому
Из собственного дома
Звонит колхозный председатель
Секретарю райкома.

Зовёт к прямому проводу
По случаю, по поводу,
По хлебу и покосу,
По срочному вопросу,
По важному, текущему,
По делу по насущному.

- Привет, товарищ Михалёв!
Как жив-здоров?
- Я жив, здоров.
А кто у телефона?
- Да Фомина Алёна.

У нас, товарищ Михалёв,
О пять простои тракторов.
Что в эмтеэсе деется,
На бога, что ль, надеются?
Напрасно люди маются
И лошади измучены,
А слесаря слоняются,
Работать не научены.
Оставлены два трактора
На пахоте - обидно!
Работы агитатора
С людьми совсем не видно.
Уж вы нам помогли бы.
- Поможем.
- Вот спасибо!

Ещё насущный разговор:
У нас опять с зерном затор.
Пятнадцать тонн на месте.
Что, спят в автогужтресте?
Грязны дороги осенью,
Потом намёрзнут глыбы.
Машину бы подбросили!
- Подбросят.
- Ну, спасибо!

Райком для предправления
Во всех делах подмога.
В райком для населения
Широкая дорога.
Он - свой,
В него идут, как в дом.
- А что в райкоме?
- Как райком?
Им жизнь на лад поставлена.
Совет,
Поддержка,
Правда в нём.
Идут колхозники в райком:
Он - рядом,
Он - от Сталина.

Поутру вновь Алёна
Стоит у телефона.
День начинается звонком:
- Алё, райком!
- Алё, райком…

- К нам, товарищ Михалёв,
Возвращается Козлов,
Председатель довоенный.
Мне б теперь учиться: смену
Дождалась.
- А он каков?

- Как сказать?
Он раньше был
Дельным…
Опытным считался.
Правда, жизнь не торопил,
Высоко летать не рвался.

Но теперь другие дни,
Всех нас время окрыляет… -
Михалёв не возражает:
- Что ж… вглядись, тогда звони.

Чтобы всех врагов сломить,
Чтоб от Волги до границы,
Дальше
Сквозь огонь пробиться -
Жизнь нельзя не торопить.

Секретарь райкома сам
С год как с фронта воротился
И ко всем фронтовикам
Ныне, как к своим друзьям
Закадычным, относился:
Все его однополчане.
(Секретарь и сам был ранен.)

Коммунист иль нет - к нему
Шли по делу по любому,
Как солдаты к своему
Командиру боевому.

Никому отказа нет.
Чуть не так - и к Михалёву.
Он поддержит, даст совет,
Ободрит душевным словом.

Но и спуску не давал:
На примете всех держал,
Как на воинском учете.

- Ты проверь его в работе! -
О Козлове он сказал.


3

Ночью Алёна с глазу на глаз
С письмами мужа осталась, читала.
Как их немного!
В который раз
Всё пересматривала, разбирала.

Вот треугольничек.
Он невелик.
Послан с дороги. Давняя дата.
«Я ещё, милая, не фронтовик,
Но уже в полной форме солдата.

Вот и солдаты мы!
Вышло и нам
Встать за отчизну свою с винтовкой.
Верно, вся жизнь наша к этим боям,
К этой войне была подготовкой.

Школа, потом комсомол… Скажи,
Разве мы знали недолю с тобою?
Лес, сенокосы да поле ржи…
Скоро увижу и поле боя…»

Снова письма.
И оно с пути.
«Едем, Алёнушка, едем, едем!
Много придётся перенести,
Знаем,
Но все слова - о победе.

Надолбы вкруг городов, деревень.
Камни, леса стоят в обороне.
Все мы из разных мест, а в вагоне
Стали родными в первый же день.

А до чего ж велика страна!
Едем и едем.
Когда-то будем?
Близко ль? Какая она - война?
Но уже сняты чехлы с орудий…»

Несколько писем пришло фронтовых
(Все они в стопке, в строгом порядке),
Больше душевной строгости в них:
«Первые залпы…
Первые схватки…

Танков атаки…
И всё не так,
Как представлялось,
Ни с чем не схоже.
Пусть! Мы не дрогнем!
Заклятый враг
Всё равно будет смят, уничтожен».

Ласково Пётр называет жену.
Дальше - всё сдержанно:
Он обстрелян!
Несколько слов всего - про войну,
Больше забот о делах артели.

«Выдержи, выдюжи, не сломись,
Но не щади своих сил в работе.
Мы только начали нашу жизнь,
С фронта вернёмся - горы своротим».

Пишет: он понял в огне войны
(Впрок испытанья идут отчасти!),
Что, мол, не знали полной цены
Мы, молодые, нашему счастью.

«В нашем колхозе работа шла
Слишком спокойно,
Дерзали мало…»
- Это теперь и я поняла, -
Шепчет Алёна, -
Умнее стала!

Вот он узнал, что его жена
В партию следом за ним вступает,
Что председателем избрана.
Пишет:
«Горжусь тобою, родная!

Скоро начнём неприятеля гнать,
Русские мы - добудем победу.
Нам ещё, милая, жить-поживать,
Время настанет - домой приеду

И поброжу ещё в нашем лесу
С лайкой, с ружьём,
Подшибу косого,
В старый капкан изловлю лису,
Туес ершей принесу из ночного.

Будут и праздники в нашем дому,
Будут и встречи!
Ждём не дождёмся.
Верю: с победой домой вернёмся.
Верю: тебя и мать обниму.

Всех повидать,
Обо всём расспросить,
Полем пройти,
Новиною, лугом!..
Не разучился ль траву косить?
Не разучился ль ходить за плугом?»

В связке письмо это в самом низу.
Да неужели ж последнее это?
Сложены письма,
Закрыты конверты…
Нет, нипочём не сдержать слезу.


4

Изба пуста.
Переступив порог,
Солдат Козлов на лавку молча лёг
(Он на попутной к дому подкатил,
Свою подводу ждать не стало сил)

И долго головы не поднимал,
Прислушивался к шорохам в подполье,
Всё примечал
И всё припоминал:
Сосновый стол как будто меньше стал…
В окне попрежнему леса и поле…

И кот на печке…
Только масть не та.
А кот на печке - значит живы люди.
Деревня как деревня - простота,
Дом сторожить оставили кота!
Ещё заметил холодец на блюде…

Медлительный, Козлов не по годам
Казался осторожным и суровым.
Отросшая в дорогах борода
И хвойные, взлохмаченные брови,

Широкоплечий,
Но плечо одно
Заметно от ранения запало,
С горбинкой нос,
Лицо обожжено,
И пальца на руке недоставало.

Лишь к вечеру жена пришла домой -
Она за жнейкою снопы вязала.
Как вскрикнула,
К груди его припала!
Ощупала всего:
- Родной! Живой!.. -
И, причитая, громко зарыдала.

Жена из тех была, которым труд -
Как свет, как хлеб, как песня на народе
Живут у моря -
С морем дружбу водят,
В лесах -
На зверя с топором идут;
Привычные ко всякой непогоде,
И жнут, и ткут, и кружева плетут.

- Ну, успокойся, не реви, жена!
А ты осунулась… -
Взглянул с тревогой. -
Как видно, жизнь в деревне голодна?
- Нет, жить не голодно.
Работы много.

- Сынок, сынок! Ужели это мой? -
И сгреб Васютку рослого за плечи. -
Ты где же пропадаешь? Скоро вечер.
Вот и вернулся батька твой домой.
Целуй, целуй, да по-мужски, покрепче.

Пушок не виден на губе мальца,
Но бровь-то, бровь!..
В отца пошёл парнишка.
Ещё не бровь, конечно, а бровишка,
Но ведь топорщится уже…
В отца!

- Ну, Дунюшка, затваривай блины,
Да пива, водки!.. Доставай любое.
Селом отпразднуем конец войны.
- Ужель совсем конец?
- Для нас с тобою!
Хозяин возвратился как-никак,
И для семьи и для села большак.

Так будет пиво?
- Пива наварю.
Но ведь страда, деньков погубим много.
У нас в колхозе с этим нынче строго.
Я с председательшей поговорю.

- А председатель кто?
- Всё Фомина,
Алёна Николаевна.
- Ужели?
И как?
- А что же, - говорит жена, -
Все женщины без вас понаторели.

И, торопясь, раздула в печке жар,
Дров принесла,
А чтоб помылся в бане,
Поставила ведёрный самовар,
Белья на выбор принесла пять пар -
Лежало выглаженное в чулане.

Покуда хлопотала,
Сын-пострел,
Чтоб легче бегать, на крыльце разулся
И полсела оповестить успел,
Что у него отец с войны вернулся.


5

- Ну, Васютка, как дела?
- Ничего, не худы.
- Удишь, нет?
- Пора прошла,
И нагрузка тяжела,
Нынче не до уды.

- Неужель чины даны?
Кем ты, между прочим?
- Ну, какие там чины!
Так, чернорабочим.

Вот поставили селом
К деду Кире - малым. (1)
Ремонтируем, куём,
Как и ты, бывало.

- Вот как!
Может, отдохнёшь
Завтра встречи ради?
- Нет, теперь молотим рожь,
Много дел в бригаде.

- Угомону, значит, нет?
С детства непоседы… -
У сынка один ответ:
- Это ж для победы! -

Говорит, а сам глядит
На карман солдата:
Может быть, наган торчит?
Может быть, граната?

- Автомата не привёз?
- Для чего бы это?
- Тут волков большой прирост,
Хоть беги со света.

Смотрит Вася на отца,
Задаёт вопросы -
Не узнаешь сорванца,
Говорит, как взрослый.

А уж как охота влезть
На колени снова
Да обнять, что мочи есть,
Тятеньку родного.


6

Весть о приезде разнеслась, и вмиг
Гостей набилось в избу доотказу.
Кузнец в шинели,
В ватнике старик…
Толпа девчат - всех не признаешь сразу.

Есть женщины в косынках кружевных,
Есть в гимнастёрках;
У одной солдатки
Шаль из немецкой пёстрой плащ-палатки
Война коснулась и нарядов их.

Подростки раньше станут у стены
И слушают,
Теперь к столу садятся
И тоже речь заводят о германцах,
О «душегубках», о конце войны,
О торжестве освобождённых наций.

А вот и председатель.
Дверь прикрыв,
К Козлову шла, как бы обнять хотела.

Но только руку сжала, оглядела,
Сияющая, радостная:
- Жив! -
И, поклонившись всем, на лавку села.

Такая ж все, как в девушках… Стройна…
Коса густая с лентою зелёной…
Козлов сказал:
- Не старишься, Алёна,
Начальница, а, верно, озорна
Попрежнему?
Ну, с фронтовым поклоном!

Меня пришлось, выходит, замещать?
Справляешься? Ты, знаю, - боевая.
Иль трудно всё ж?
- Да как тебе сказать?
Бывает всякое…
Война большая.

Работаем! - на том стоит весь свет.
Ты приглядись - одобришь или нет?
Вот отдохни да… -
Но последних слов
Как будто бы не разобрал Козлов,
Хоть ждал нетерпеливо, сам хотел,
Чтоб разговор зашёл о сдаче дел.

- Где муж твой нынче?
- Тоже на войне.
- А помнишь, к нам его перевозили?
Ведь не его - тебя на нём женили…
- Ещё бы этого не помнить мне!
Ну, как воюем?
Вижу - наградили?

- А помнишь, как мы жили на гумне,
Как уходить с работы жалко было?
А ведь тогда ты нравилась и мне…
- И ты мне… -
Из-за печки в тишине
Добавили шутя:
- Что было, сплыло.

Смех оживил беседу.
А к столу
Всё новые сельчане подходили,
Здоровались,
Искали мест в углу,
Вдоль стен, садились даже на полу,
Переговаривались и курили.

- Мы, Николай Петрович, здесь - в лесу.
Как там война?.. Читаем только сводку.
Порассказали б!
- Созывайте сходку,
Поговорим.
Я речь произнесу.


7

«Казбек» - на стол,
Планшет - на стол,
Как будто напоказ.
Перед соседями повёл
Козлов такой рассказ:

- С японцами иль с финнами,
Иль с немцами война,
Страшна она не минами,
Пожарами страшна.
Земля горит, хлеба горят,
Твоя душа горит…
Глядишь вокруг, что жив, не рад
И жарко, и знобит.

Когда, бедой научены,
Погнали мы врага
В дремучие, зыбучие
Болота и снега
И видели сожжённые
Деревни, города,
В пустыню превращённые,
Казалось, навсегда, -
Нас утешало в горести,
Что где-то за спиной
Стоят родные области,
Не тронуты войной…

И вот я здесь.
И дорого,
Что тут у вас покой,
Не пахнет дымом-порохом
И не пугают шорохи
В деревьях над рекой.
В полях - не рвы, а полосы,
Не взорваны мосты,
В лесу - шатайся по лесу,
На пожнях - рви цветы.
Здесь все места обсижены,
Не дует, не течёт.
Кота оставишь в хижине -
Он всё устережёт.

Давно не пил я жирного
Парного молока,
Не ел ржаного мирного
С грибами пирога.
Окопы, мины, надолбы…
Не стоит говорить!
Теперь, соседи, надо бы
Хмельного наварить,
Чтоб всё, что было пройдено,
Припомнить до конца…

И красным светом ордена
Сияла грудь бойца.

И с красным светом ордена
В согласье был народ:
Путей во славу Родины,
Что Николаем пройдены,
Никто не отберёт.

Алёна улыбается:
- Неужто здесь покой?
Мне, Коля, представляется
Жизнь наша не такой.

- А что, - сказал Козлов, - кажись,
У вас идёт, как раньше, жизнь?
Вот у меня - особь статья:
Переменилась жизнь моя!

Я раненый, контуженный,
Германцев бил, сколь мог.
Слов нет, теперь заслуженный
Пришёл на свой порог.

Сказал Козлов и ждёт, что вот
Заговорит о нём народ.
Но людям словно невдомёк,
На что он делает намёк.

О месте председателя
Пока не говорят,
Его на пост не сватают.
Ужели не хотят?

Козлов опять:
- По-старому
Здесь тишь да благодать
И всё, как мать поставила…
- Ну, это как сказать!

И вот уже нахмурилась
Алёна Фомина:
- Сюда, конечно, с бурями
Не забрела война.

Для нас «траншеи», «надолбы» -
Мудрёные слова.
Но, Коля, ты с бригадой бы
В поля прошёл сперва.

Сидевший за печуркою
Седой старик вздохнул,
Взглянул на всех с прищуркою
Да ватник распахнул.

- Слова твои туманные
Не понял я, сосед.
Теперь-то с басурманами
Воюем мы иль нет?

У нас тут планы твёрдые
И линия одна:
Не иначе - за Одером
Закончится война.

Войну ведём, войной живём,
Все мысли о войне,
Все сбереженья отдаём…
А ты - о тишине.

С Алёной Николаевной
Колхоз шагнул вперёд.
О тишине желаемой
Не говорит народ.

Иль ты в отставку полную
Задумал уходить?..

И хоть бы слово молвили
О том, как делу быть.

По самому насущному
Хотя бы пару слов!..

Алёна молча слушает,
И молча ждёт Козлов.


8

Лишь звёзды да рёбра крыш в окне.
Соседи домой ушли.
Два председателя наедине
Разговор вели.

Махорочный дым по избе, жара,
Скамейки по углам.
- Ну что ж, Николай Петрович, пора
Опять приступать к делам.

Я заждалась, учиться хочу!.. -
Козлов покашлял в кулак,
Ладонью провёл по больному плечу:
- Ну что ж, давай, коли так!

А как народ?
- Убедим народ,
Должны бы избрать опять.
Нам только б сейчас не свернуть работ,
Разгона не потерять.

На прожитое порой взгляну -
И удивленье берёт:
Сумели использовать даже войну,
Чтобы шагнуть вперёд.

Тут самый невидный расправил грудь.
Равняемся по фронтам.
- Ужели же людям передохнуть
Не дашь?
- И себе не дам.

А на улице гармоника
В другом конце села
Поначалу очень тоненько
Припевку повела,

Словно реченька по узенькой
Полянке полилась.
В чьём-то сердце вместе с музыкой
И песня родилась:

	Погодите, не рубите
	У крылечка ёлочку.
	Хоть и раненый придёт,
	Я не оставлю дролечку.

	Нету кисти подходящей,
	Написала б на луне,
	Чтобы каждую минуту
	Милый помнил обо мне.

	Как пойдёшь, милёнок, в бой,
	Думай так, что я с тобой,
	А закончится война,
	Не забудь, что я одна.

За палисадниками в тишине
Скрипели коростели.

Два председателя наедине
Разговор вели.

- Ведь, кажется, дОсмерти устают,
А вечер настаёт -
И собираются в круг, поют:
Молодость верх берёт.

Сели к окну.
Открыли окно.
Вздохнула Фомина:
- Страх не люблю, когда так темно.
Жизнь-то у нас ясна!

Надо плотину ставить скорей -
Машины будут и свет.
- А сколько ухлопаем трудодней?
Подумала? Нет?

Всё дорого нынче. А лет через пять
Приобретём за пустяк.
- Выходит, лет пять ещё надо ждать?
- Выходит, что так!

- Я этого, Коля, не допущу,
Не старая пора.
- Ну, это уж я без тебя решу,
Я тоже хочу добра.

Алёна задумалась:
«Да ужель
Ничем его не пронять?
Так можно колхоз посадить на мель,
От всех соседей отстать».

И вслух продолжала:
- Коль поискать,
Доходы можно найти:
С гектар целины за рекой поднять,
Клубнику развести.

Я из района корней привезу…
Козлов засмеялся:
- Брось!
Иль мало всяких ягод в лесу?
Ходить бы время нашлось.

- Тогда запруди на Мокрушах пруд,
Карпов разведёшь…
- Постой, а людские руки, а труд
Не ставишь ни в грош?

Не торопись, ведь не на войне.
Награды недостаёт?
И в реках довольно рыбы вполне,
Не тормоши народ.

Потом с другой взгляни стороны:
Уж разве мы так бедны?
Иль плохо жили мы до войны?
- Не плохо…
До войны.

- Или считали доход на гроши?
Нуждались в каком добре?
Иль плохо работали? Не от души?
- Не плохо…
По той поре.

По той поре давал самолёт
Два ста километров в час,
Сейчас такой самолёт - тихоход,
За тысячу - в самый раз.

- Небось, на язык-то каждый остёр!
Сказал Фоминой солдат…

У двух председателей разговор
Никак не идёт на лад.

А «венки» разымчивый перебор
Уже на дороге, вплывает во двор,
Уже каблуки дробят.

Уже подбирается к сердцу басок.
И вот - далеко слыхать! -
Выходит Лыкова Маня в кружок,
Её не переплясать.

	«Подходили ко мне трое,
	Я зараз дала отказ:
	- От танкиста боевого
	Письмецо дороже вас.

	Пишет милый письмецо,
	Что победа налицо,
	Чтоб встречала, выходила
	На тесовое крыльцо.

	С фронта дролечка вернётся:
	- Здравствуй, милая моя! -
	Дома все его наказы
	Перевыполнила я.

	Топну здесь да топну там,
	Кружевным платком махну…»

- А не пройтись ли, Алёна, и нам,
Не вспомнить ли старину?

Алёна вглядывается в темноту,
В махорочные огоньки.
- Хорошие люди, Коля, растут.
Вот уж не «мужики»!

Всех надо по нынешним-то годам
В техникумы посылать.
- Зачем же хороших - по городам?
А землю кому пахать?

Ведь не воротятся…
- Но почему?
Здесь тоже книги и клуб,
Такой же народ, как везде…
А кому
Отцовский порог не люб?

Какое село мы соорудим!
Проект почти готов,
Ты поглядел бы…
- Да поглядим,
А как же! - сказал Козлов.

- Не нравится, Коля, мне разговор.
- Не нравится - помолчи.
- Не изменился ты до сих пор… -
Козлов посмотрел на неё в упор
И оборвал раздражённо спор:
- Ну, ладно, других учи!

«Он словно бы вовсе не воевал, -
Подумала Фомина, -
Не наступал и не побеждал,
Мимо прошла война.

Попрежнему, видно, хоть награждён,
Остался предельщиком он…»
И в сердце такой холодок дохнул,
Как если бы кто её обманул.


9

А с Дуней Фомина накоротке
Поговорила в кухне.
Сели рядом.
- Ну, рада муженьку-то?
- Как не рада!
Спокойней как-то жить при мужике.
Вот только пива наварить бы надо,
Уж ты бы разрешила,
Хоть в бачке.

- Выходит, сразу прибыло забот.
В бачке ли, в бочке ли -
Не в том задача.
Я своему сварю, когда придёт.
Свари и ты, пускай хозяин пьёт.
Вот жаль, что с пива разговоры начал.
Ему ведь дело надо принимать,
О деле - не о пиве толковать.

Расправив юбки сборчатый подол,
Козлова чуть помедлила с ответом.
- А я сейчас не думаю об этом.
По мне, уж слава богу, что пришёл.
И с делом нечего тебе спешить,
Народ и сам увидит, как решить.

- Куда он ранен, Дуня?
- Он сказал,
Что в лёгкое, и не достать осколка.
Не от войны, мол, от врачей устал.
- Лечился долго?
- Говорит, что долго.

А твой-то пишет ли чего?
- Всё нет!
Всё нет и нет!.. -
И тут Алёна встала.
Не встань, так не сдержаться б, зарыдала.
- Сидеть нам долго, Дунюшка, не след,
Ложись-ка спать,
Осталось ночи мало.


10

Дуня жала дотемна
И пары пахала,
Уставала допьяна -
Всё казалось мало;
Не щадила сил она,
Чтоб скорей прошла война,
Чтобы легче стало,

С муженьком чтобы опять
Вместе жить да поживать -
И в ладу и в счастье,
Лишь с Васюткой воевать:
Стал без батьки забирать
Слишком много власти.

Дуня жёнкам об одном
Говорила:
- Всё вернём!
Отдохнём, успеем!
Будет глаз мужской во всём -
Снова ладом заживём,
Все помолодеем.

Муж пришёл,
И вот она
Верит и не верит.
Посидела у окна,
Приоткрыла двери.

Поздно.
Муж с сынком легли -
Только бы не скрипнуть!
«Ранен в грудь», - взглянула, и
Сразу слёзы потекли -
Только бы не всхлипнуть!

Утешенье, в чём могла,
Отыскать хотела.
Дуня думать начала:
«Только б кость была цела,
Нарастёт и тело!

Фомину, гляди, пошлют
В город на ученье,
Снова старое дадут
Коле назначенье…»

А в глазах опять темно,
Слёз полны ладони…
Сколько ей любви дано!
Муж когда-то (как давно!)
Звал её «тихоней».

Нет, тихонею она
Не была уже: война
Жизни научила.
Но была строга, скромна,
Немногоречива.

Безответна? - может быть.
Так сама хотела.
Лишь бы муж остался жить,
Стала б век ему служить,
Поперёк сказать,
Сгрубить
Ввек бы не посмела.

И на всё хватило б сил,
Помощи не надо,
Пусть он только б ел и пил,
Только б выжил, только б жил
С сыном,
С нею рядом!


11

Уже поспели шаньги и блинки,
Стоял поднос с грибными пирожками -
Края прожаренные, гребешками, -
Капустные дымились пирожки.
А печь была заставлена горшками.

Всё, что скопила, сберегла жена
За три зимы,
Всё выложила мужу.
- Одна беда, что не нашла вина.
Да, верно, будет и вино на ужин.

Схожу к Седых Никите.
С фронта он
Ещё весной вернулся.
Вздорит с жёнкой.
Всё выпил: спирт, вино, одеколон,
Он нынче промышляет самогонкой.

Бутылку приготовить упросила…
Муж хохотнул:
- А Фомину спросила? ..

Васютка где?
С сынком на плёс пойду.
- Он возит рожь. Возниц сегодня мало.
- Как? И ему Алёна приказала?
Мне не плясать ли под её дуду?

Как видно, всех зажала в кулаке.
Скажи, чтоб сына больше брать не смела!.. -
Его обида за сердце задела.
К тому же вспомнил вдруг о старике,
Что в ватнике:
Трунил вчера без дела.

Жена едва смогла заговорить:
- Ты сам дошёл бы до Алёны, Коля.
- Зови сюда, не мне за ней ходить.
И пиво завтра ж начинай варить!
- Я наварю…
Вернусь пораньше с поля.

- Алёны не боишься?
Я гляжу,
Она тут лишку власти забирает.
- А я на то одно тебе скажу:
Нам Фомина худого не желает.
Конечно, дисциплину подняла,
Так не во вред, на пользу для села.

И Дуня серп взяла на сундуке.
- Вот, Коленька, когда придёт охота, -
Жаркое в печке, каша на шестке…
- А ты куда?
- Да ведь стоит работа.

От удивленья он протёр глаза:
- Ну, вижу, ты не очень тосковала. -
Потупившись, жена ему сказала:
- Ты отдыхай,
А мне в страду нельзя,
Мы здесь не воевали.
Не устала.

И не послушалась его, ушла,
Оставив мужа одного с горшками.
Ну и смешны, солдат, твои дела!
Со вздохом он уселся у стола
И занялся грибными пирожками


12

Всё не так!
А что не так? -
Не поймёт Козлов никак.
Плохо, что ли, воевал?..
Не того от встречи ждал!
Собралось людей немало,
Речь просили -
Произнёс.
А чего-то нехватало.
Может, охов?
Может, слёз?
Преклоненья, удивленья
От людей всего селенья,
Песен, звону, всяких благ?..
Всё не так!
А что не так?..
Словно стал другим народ,
А каким - не разберёт.
Был когда-то кузнецом,
Рано видным стал лицом:
За дотошливость, за смётку
Парня звали мудрецом.
В председатели избрали -
Он на всё махнул рукой.
Но беды у наковален
Не случилось никакой:
Без огня, без кузнеца
Не стояла кузница.
Стариками даже чтимый,
Он ещё важнее стал
И попрежнему считал
Сам себя незаменимым.
Обижаться доводилось,
Думал:
«Вспомните меня!..»
Но ушёл,
А что случилось,
Изменилось с того дня?
И погибни он, к примеру, -
Статься в битве всё могло! -
Все б текло своим манером
И своим порядком шло.
А нежданнее всего,
Непредвиденней… -
Да что тут! -
Не мужик вершит работу,
А неплохо…
Ничего!

Фомина Алена тоже
Разобрать всего не может,
В поведение бойца
Строго вглядывается.
За судьбу села тревога
Камнем на сердце легла:
Как бы торная дорога
Лебедой не заросла.
Сколько тут её забот,
И бессонниц, и труда!
Дело двинулось вперёд
За военные года.
Сдать колхоз - легко сказать!
С кровью надо отрывать…


13

И темно ещё и сыро.
Землю стужей обдаёт,
А в колхозе бригадиры
Поднимают свой народ.

В чёрной гуще хмельника
Ни сверчка, ни ветерка.
Не прошла ещё усталость
От вчерашнего денька.

Но смеётся молодица,
С прибауткой льётся речь -
И долой усталость с плеч,
У людей свежеют лица.

Бригадира в избы к чаю
Зазывают:
- Чай хорош! -
Так и этак величают.
Тот с ухмылкой отвечает:
- Нас водою не возьмёшь!

- Чем же брать вас?
Бьём челом,
Всё же «служащие» наши,
Не простых людей зовём -
Посидели б за столом,
Очинили б карандашик…

Маня Лыкова с рассветом
За комбайн опять взялась:
Тронет то,
Проверит это,
Рвёт замасленную ветошь,
Воду льёт, смывает грязь.

А в овраге, за оградой,
Звон и гром - поёт металл.
Кузнеца будить не надо,
Он давно к горнилу стал.

И Козлов припоминал,
Как он раньше сам не спал.
Неужели сын, мальчишка,
Нынче батькин молот взял?

Яков Розанов обходит
С детства милые места:
Постоит на огороде,
Молча сядет на росстань,

На цветок во ржи подышит…
Но куда ни завернёт,
Что ни видит,
Что ни слышит -
Он ещё войной живёт.

За окольною избою,
В поле чистом, паровом,
Как над дымным полем боя,
Нарастают гул и гром.

На подъёмах подвывая,
Словно танк на рубеже,
Трактор, пашню подымая,
Пробивается к меже.

На току за баней чёрной
Барабан гудит-ревёт,
Словно это двухмоторный
Бреет землю самолёт.

А овины, словно доты.
Жди, сейчас взгремит «ура!»
И стучат, как пулемёты,
У амбаров триера.

Долго, долго будет сниться
Нам страды военной гром,
Будем звать межу - границей,
Реку - водным рубежом.

А Козлову из окна
Жизнь колхозная видна.
К молодому бригадиру
Подступила Фомина.

Мане Лыковой - почет,
Бригадира - в оборот:
- Почему недобрым словом
Называет вас народ?

Убирать комбайном сыро -
Все на рожь с серпом идут,
Жницы на поле всем миром,
А такие бригадиры
Карандашики грызут

Да глядят со стороны,
Как работают бригады.
Мне чиновников не надо,
Мне колхозники нужны!

Одобренья не скрывая,
Смотрит воин из окна:
«Баба всё же боевая,
Зря не крикнет, а сильна!»

На Алёне Фоминой
Полушалок расписной,
Как у девушки, коса
Вьётся ниже пОяса.

И Николаю вспомнилась пора,
Когда он бегал в рваной рубашонке.
Алёну звали попросту «Олёнкой».
Подружку уважала детвора:
Она была на выдумки востра,
Никто не знал отчаянней девчонки.

В семье мальчишек не было, и ей
Дела мужские с детства доверяли -
Возить дрова,
В ночном пасти коней…
И в праздники она - среди парней:
Себя «парнями» ребятишки звали.

Как помнится, одним была смешна -
В косичках ленточки носить любила.
Ни в чём другом ребят не подводила:
Ныряли все -
Ныряла и она,
Ловили белок -
И она ловила.

Училась, незаметно подросла,
И все старухи ахнули:
- Царевна! -
Густую косу туго заплела.
И вот, как по согласью, вся деревня
«Алёнушкой» Олёнку назвала.

В воскресный день или по вечерам,
Когда заря во хмельниках играет,
Когда спадает над селом жара,
Не спрашивай, где песни,
Где игра,
Спроси лишь, где Алёнушка гуляет.

В деревне любят красоту и стать.
Но ты работу покажи сначала -
По всей округе сразу будут знать.
Алёнушка, невеста, всем блистала.

Руководитель лучшего звена,
Известная в районе комсомолка,
Стахановка, затейница,
Она
Могла ль в невестах засидеться долго!

Но только время для любви пришло
И бубенцы под окнами запели -
К правлению сбежалось пол-артели:
Алёнушку в соседнее село
Колхозники отдать не захотели.

И порешили вместе с ней на том,
Чтоб жениха позвать в своё селенье.
В конце деревни выстроили дом
Широченный,
Пятистенный,
Восемь окон, две избы,
С мачтой-радиоантенной,
С целой выставкой резьбы,
С палисадом и двором -
Загляденье, а не дом.

И когда на новом месте
Поместил колхоз невесту,
Целый поезд сватов-хватов,
Кто в телеге, кто верхом,
От невесты от богатой
Подался за женихом.

Пригласили жениха:
- Соглашайся без греха!
Никакой тебе помехи,
Дел в артели - за глаза…

Зла любовь!
Ведь переехал,
Даже слова не сказал.

Как все, когда нагрянула война,
Алёна мужа с плачем провожала,
Но с той поры деревня не видала,
Чтобы хоть раз поплакала она;
В войну для всех соседей Фомина
Алёной Николаевною стала.


14

Утро в горячую пору лета -
Самое лучшее время дня.
Встанет Алёна ещё до света,
В лёгкий ходок запряжёт коня

И объезжает свои владенья, -
Вдруг появляется, где не ждут, -
Нет ли какого где упущенья,
Всюду ль дела хорошо идут,

Все ли бригады имеют наряды?
Не догляди - пойдёт беспорядок.
А чтоб везде успеть побывать,
Договориться с людьми - ей надо
С вечера раньше ложиться спать.

Но лишь стемнеет и стихнет селенье,
С книгой сидит Фомина у огня:
Вечер для чтения,
Для ученья -
Самое лучшее время дня.

Книги на скатерти домотканной:
Тут и учебники
И романы,
Пачка брошюрок, бумаги десть,
Даже стихи и поэмы есть.

Карта развёрнутая,
На карте
Наши победы - карандашом,
Краткий курс истории партии,
Сталин -
С резною закладкой том.

Кто не видал столов в кабинетах
Директоров, генералов, поэтов? -
Книжные полки,
Натёртый пол…
То - в городах, вдалеке от сёл.
Это ж - нигде небывалое,
Это -
Русской крестьянки письменный стол.

Стол председателя сельхозартели!
В песнях ещё его не воспели,
Часто простой,
Без ножек резных,
Два только ящика выдвижных.

Но и на нём и сметы и схемы,
Пишутся книги,
Творятся поэмы.
Может ведь статься, что Фомина
В полночь, когда отдыхаем все мы,
Песни слагает, оставшись одна.

Кто ныне сельскую Русь узнает?
Книги читают наперебой,
Тысячи курсов - и мест не хватает,
Ленин и Сталин в избе любой.

Окна открыты,
И шелест клёна,
Шелест рябины слышен в избе,
С карандашом, с тетрадкой Алёна
Читает «Историю ВКП(б)».

Словно бы шире становятся плечи.
Хоть по четыре странички в вечер
Даже в страду решила читать.
Думала раньше - сил недостанет:
Дело приходит -
Другое тянет.
А начала - неохота спать.

Жизнь - все концы её и начала -
С книгою этой понятней стала,
Все расстоянья не велики,
Словно на берег большой реки
Вышла
И глянула из-под руки.

После - любое возьми сочиненье,
Если написано с чистой душой,
Воспринимается как дополненье
К этой книге -
Простой и большой.

Полночь.
Хотя петухи пропели,
Дню трудовому не вышел срок,
Над пятилетним планом артели
Надо ещё посидеть с часок.

Только когда будильник трезвоном
На подоконнике залился,
Кой-что ещё в дневник занеся,
Из-за стола поднялась Алёна.


15

Фомина писала немного:
Перья тонки -
Рука сильна.
Разлинованная дорога
Все ещё для строчек нужна.

Но у каждой рвенье заметно,
Если даже и лезет вверх,
Быть, чего бы ни стоило это,
И прямой
И ясной для всех.

Ежедневные наблюдения,
Размышления,
Ход работ,
И победы и поражения
Отмечались из года в год.

Всё рассыпано щедрой горстью,
В каждой записи жизнь видна.
Запись, словно пучок колосьев,
Датой-поясом скреплена.


ИЗ ДНЕВНИКА А.ФОМИНОЙ

* * *

Проводили мы на войну
Агронома и счетовода,
Избача и его жену,
Маслодела, животновода
Да учительницу одну.

Трактористов двое ушло.
Я, признаться, робею малость,
Чтобы после войны село
Без интеллигенции не осталось.

Трудно.
Много дел и забот.
Только мы не раз замечали:
Если трудно,
Товарищ Сталин
Все дела на себя берёт…

Надо снова в райком писать:
Если курсы какие будут,
Дали б места четыре, пять -
Подберутся новые люди.

Вон у Дуни сынок растёт -
Не сидит без дел ни минутки,
С комсомольцами вместе идёт:
Ни посевы, ни обмолот
Не обходятся без Васютки.

Гидростанцию скоро начнём
Строить -
Только войну закончим.
Я его в механики прочу,
И помощников подберём.

Чтобы всё - своими руками,
Каждый винтик и каждый камень,
Свой почин, голова своя,
И победа будет за нами!

* * *

Слова два о старике,
Что даже летом - в ватнике.

Он попал к нам в эвакуацию
В сорок первом, издалека.
Не огород, а прямо плантацию
Разбил вокруг домка.

Злаки, разные травы посеяны.
Говорит:
- Должны зацвести!
Говорит:
- Пора и на севере
Порядок навести!

Верный хлеб и в лесах снимать.
Волю климату диктовать.

Счетоводство ему доверили.
Ничего -
Одолел, привык.
У конторы - каков старик! -
То посадит фруктовое дерево.
То устроит цветник.

А в саду за клубом-читальнею.
Где народ отдыхать любил,
За ночь
Перед статуей Сталина
Полевых цветов насадил.

Люди встали - глазам не верится,
А старик разъясняет сам:
- Это я наше чистое сердце
Положил к его ногам.

Много видел,
Душой велик -
Содержательный старик.

* * *

Прямо спасу от Якова нет, -
Только б поспеть во всем за солдатом!
Сегодня новый принёс проект:
Мельницу делает комбинатом.

Я пилораму уже нашла,
С тёсом во всех делах облегченье.
Теперь для гончарного ремесла
Устраивает приспособленье.

Требует плотников, чтобы рубить
Заново - в три пролёта - плотину.
Требует:
- Дайте динамомашину -
Мельница будет коров доить.

* * *

Много сил у нас в народе,
Надо лишь уметь поднять.
Кто к какому делу годен,
Председатель должен знать.

Маню Лыкову, к примеру,
Можно смело лет за пять
Дотянуть до инженера,
Если только в руки взять.

Конюх, скажем, должен быть
В зоотехнике, как дома,
Председатель - агрономом;
Мне без этого не жить!

За Козлову Дуню мне
И неловко и обидно:
Всё молчком да в стороне,
А её ли дел не видно!

Вышли в море - надо плыть!
А иначе - что за счастье?
Никому при нашей власти
Не к лицу тихоней быть.

«Затирают!» - говорят.
Ты затри меня, попробуй -
Так отважу, что до гроба
Будешь сам себе не рад.

Обещал райком послать
(Я прошусь в Москву!) учиться.
Не дождусь! Хочу добиться!
Только б смену подыскать.

* * *
Думалось: только Козлов - домой,
С плеч половина забот долой.

Вот и приехал он,
А денёк
Радостным не считаю.
Знать, кой-кому испытанья не впрок,
Время не в пользу,
Война - не урок:
Крылья не отрастают.

- Куда ты торопишься? - говорит.
И как мне с ним согласиться:
Уже нам в глаза коммунизм глядит,
Можно ль не торопиться?

Сегодня с утра в городке была,
В райкоме у Михалёва,
И рассказала про наши дела.
Ах, если бы я записать смогла
Мысли его до слова.

Союз наш, как свет над землёй, широк,
Нет равной державы в мире.
И север, и запад, и юг, и восток
Такие, что нет их шире.

Над нашей страною солнце встаёт,
У нас начинается новый год,
И новый век у нас начался,
И Ленин у нас в стране родился,
И Сталин у нас в стране родился.
Она вся, как песня,
В полёте вся.

Нам первыми в будущее входить.
Так как же нам время не торопить?

Мы раньше других на работу идём,
В Америке - темень,
У нас - подъём.
По проторённому нами пути,
По нашим следам миллионам итти.

А не печётесь о завтрашнем дне
Да под ноги только себе глядите, -
То в нашей, товарищ Козлов, стране
Какой вы руководитель?

* * *

Да, вижу, Козлов чего-то
Не понял и посейчас.
Колхоз на доске почёта
При нём побывал не раз.

Пахали, косили, жали -
Извечное, как урок,
И во-время хлеб сдавали,
Налоги вносили в срок.

Вставали не слишком рано:
Зачем, мол, жизнь торопить?
И сельсоветские планы
Боялись переступить.

Исправной была работа.
Козлов и стоит на том.
А люди хотят полёта,
Размаха, души во всём.

Прошедшему пламя и воду,
Окрепшему в дни войны,
Такому, как наш, народу
Нужны сапоги-скороходы
И самобранки нужны.

* * *

Может быть, нет на земле угла,
Города,
Госпиталя,
Вокзала,
Куда бы тревога моя не дошла,
Куда бы я писем не посылала.

Петенька, слышишь ли ты меня?
Крепче любовь моя год от года.
Я бы тебя из любого огня
Вынесла, только бы голос подал.

Выдержи, выдюжи, не сломись!
Я на себя приму все тревоги.
Мы только начали нашу жизнь,
Не проторили своей дороги.

В поле, в окопе, в разбитом дому
Вера моя тебя охраняет.
Боли твои на себя приму,
Пусть твоё сердце страха не знает.

Лёгкого счастья на свете нет,
Всё добывается с кровью, с бою.
Пусть в твоём сердце не гаснет свет.
Петенька мой! Я всегда с тобою.

Ночь коротка,
А заснуть невмочь.
Полночь на Спасской башне пробило.
Жаль, не оставил ты сына иль дочь,
Мне бы спокойней и легче было.


16

К Козлову долго Фомина не шла,
Хоть надо было,
Но - сломался трактор,
Овёс поспел, застрял обоз на тракте,
Семян недоставало - всё дела…
А Николай выдерживал характер.

- Так вот как принимаем мы гостей! -
Сказал он ей. -
Уважила, Алёна!
Я думал, встретят с колокольным звоном;
Да, видно, ты превыше всех властей,
И у тебя на всё свои законы.

И ль ты и надо мною генерал?
Не так солдата привечать бы надо.
Я генералов не таких видал,
Мне сам Калинин орден выдавал
(Солдат приврал!),
Но я не о награде.

Сижу безвыходно в избе пустой
Один, без дела, с печки не слезая!.. -
Алёна вскрикнула:
- Постой! Постой!
Ты здесь не гость,
Ты - дома, ты - хозяин.

- А раз хозяин, созвала бы ты
Собрание да, объяснясь толково,
Сдала дела.
Что прячешься в кусты?
Иль мне быкам заламывать хвосты?
С колодца воду подвозить коровам?

И Фомина сдержаться не смогла,
За плечи косу кинула сердито:
- Не торопись!
И здесь война была,
И мы хлебнули горького досыта.

Заслугами своими не кичись,
Я генералов не таких видала.
Войну прошёл,
А нашу знаешь жизнь?
В войну здесь люди тоже поднялись.
Теперь у нас попробуй отличись,
Чтоб вся деревня за тебя стояла.

Собранья требуешь? Могу собрать.
И отчитаться можно - сделай милость!
Но лучше было б с этим подождать,
Гляди, конфуза чтоб не получилось.

Тебя ведь знают тут со всех сторон.
Вон говорят:
Из кожи, мол, не рвётся
И от добра добра не ищет он…
А это нынче, Коля, не закон.
Народ с тобой, гляди, не уживется.

Возьми сперва что легче.
Выбирай:
Животноводство, стройку - что по силам.
И бригадиром я бы предложила -
Сейчас везде работы через край,
Лишь знаний да охоты бы хватило.

Вот Яков Розанов у нас теперь
На мельнице,
И так поставил дело
По-фронтовому - чётко да умело,
Что сердце радуется.
Верь, не верь -
Один солдат бригады стоит целой.

Иль, может, больше подойдёт тебе,
Пока не крепок и лечиться надо, -
В обед читай газеты по бригадам,
Где приведётся - на поле, в избе,
У молотилки, -
Люди будут рады,
Без чтенья как-то всем не по себе.

Присмотришься, подумаешь, поймёшь…
Козлов опешил:
«Что она - смеётся
Или всерьёз?» - глядит, не разберётся.
- Отставку, значит, полную даёшь?

- Зачем отставку? Дело подберём.
Желанье было бы.
Введём в правленье… -
Но он уже любое предложенье
Стал принимать теперь за оскорбленье,
Всё поворачивалось кверху дном.
- Так вот как изменилось положенье.
Забыла об ученье о своём.

Ну что ж! Коль так, я отдыхать хочу,
Работать я, хозяюшка, не буду,
Мне и в правленье быть не по плечу.
Вот пенсию в районе получу.
Я не подсяду к даровому блюду!

Есть грузди в роще,
Рыба в речке есть,
Охота добрая и ягод вволю…
- Ты, стало быть, решил на шею сесть
Жене и сыну?
Думаешь, позволю?

Что скажут люди, Коля?
- Ах, напасть!
- И дисциплину не имеешь права
Нарушить.
- Ишь ты, воинская часть!
- А ты не знаешь нашего Устава?

Козлов поднялся, тяжело дыша,
Под стол со стуком табурет задвинул.
- Ну что ж, назначь, Алёна, в сторожа,
Колхозную уважу дисциплину.

Что люди скажут, поглядим потом… -
Алёна с горьким гневом улыбнулась:
- Да, я в своих надеждах обманулась!
На продуктовый склад кладовщиком
Пойдёшь, коль так. -
Вздохнула, отвернулась,
Добавила: -
Нам нужен кладовщик.
Надеюсь, что обвешивать не будешь?
- Назначь, назначь! Пускай посмотрят
люди:
Начальство - ты,
В кладовке - фронтовик.

---

Поздней жене и сыну перед сном
Козлов, нахмурившись, сказал:
- Ну, баба!
Меня берёт на поводок во всём.
Я, председатель, стал кладовщиком!.. -
И засмеялся:
- В деле боевом
Дивизией командовать могла бы.

Семья, как видно, слов не поняла.
Сын подтвердил:
- Конечно бы смогла,
Ведь на твоём недаром месте служит. -
А Дуня молвила, садясь за ужин:
- Жизнь для Алёны нынче тяжела:
Уж года два как писем нет от мужа.


17
«Вот тебе и «озорна»!
Словно б даже ростом
Выше стала Фомина.
А давно ль была она
Комсомолка просто».

У Козлова в горле ком:
«Всё-таки с солдатом -
Орден ведь! - с фронтовиком
Слишком грубовата».

Захотелось обойти
Все поля, дороги.
Согласился бы ползти,
Если б сдали ноги.

Перемен особых нет
В жизни,
Но, пожалуй,
Для таких тяжёлых лет
Их не так уж мало.

Главный в деле поворот -
Это сразу ясно:
Не болтается народ
По селу напрасно,

Завернул на сеновал -
Доотказу сена.
Но в конюшне увидал
Грязи до колена.

Охнул:
- Видно, за конём
Никакого глазу!
Мы там головы кладём,
Дома - безобразят.

В скотный двор зашёл -
И здесь
Ждал всего худого,
Но взглянул - коровы есть,
Ничего коровы!

Чистота, простор и свет -
Ничего не скажешь.
Накричать причины нет,
Стало жалко даже.

Запах леса, шум ржаной
Подступают к горлу.
Ввечеру, как в дом родной,
Потянуло к горну.

Думал, может быть, Козлов,
В кузне ни металла,
Ни мехов, ни молотков
Без него не стало?..

---

- Здорово, дед!
(А сердце бьётся!)
- Здорово, служба. Как живём?
- Что за бадейка?
- Для колодца.
- Куётся как?
- Чуть свет куём.

Всё обжитое, дорогое -
Мехи, корыто, молоток…
Волнуясь, словно перед боем,
Переступил Козлов порог.

Сынок Васютка тут же был,
Смутился, но не отступил,
Лишь взял кувалду из угла,
Как будто в том нужда была.

Передник кузнеца хоть брось -
Прошит окалиной насквозь,
Окладистая борода
Рыжа, как ржавая вода.

Он клещи опустил в горнило,
Слепящий вытянул брусок -
И сразу стены осветило
И расцветило потолок.

- Чай, не забыл свою работу? -
Заговорил, помедлив, дед. -
На ней одной стоит весь свет:
Ни посевной, ни обмолоту
Без кузнеца движенья нет.

Ни отдохнуть, ни вымыть руки…
Чуть недосмотришь - быть беде.
И там поправь
И тут постукай,
Подкуй, подбей -
Кузнец везде.

И ведь не спросит дед Козлова,
И в мысли не придёт ему,
Что, может, «служба» хочет снова
Вернуться к делу своему!

- Ну, говори мне напрямик:
Как без хозяина живётся? -
Спросил Козлов.
(А сердце бьётся!)
- С хозяйкой! - отвечал старик. -

Скажу, но только не взыщи, -
И руки вытер о передник. -
Об этом думал я намедни:
С ней больше света для души.

Покою, верно, не даёт -
Ни дня без нового наряда.
Но ты ведь знаешь наш народ:
Ему бы всё вперёд, вперёд,
А Фоминой того и надо.

Ведёт на жатву, словно в бой,
И всё ей мало, мало, мало.
Не плохо жили и с тобой,
Но всё чего-то нехватало.

У ней все люди на счету,
Она любому влезет в душу.
Ну вот и всё,
Начистоту,
Не любо, говорят, - не слушай.

Васютка глаз не подымал.
Отец к нему спиною стал
И кузнецу сказал:
- Дай, дед,
Поколочу, смогу иль нет?

Не торопясь, расправив плечи,
Он к наковальне подошёл,
Взял молот
(Раньше был он легче!),
Ударил…
- Дай, старик, ещё!

Старик, схватив его подмышки,
Ворчал:
- Гляди, не упади! -
Потом приподнял, как мальчишку,
И на скамейку посадил. -

Остерегись, не надорвись! -
Сказал, как сыну, грубовато. -
Ни в грош свою не ставишь жизнь,
А ведь теперь и жить солдату.


18

Два плаката на гумне:
«Всё для фронта!»
«Хлеб - стране!»

Перевеянная рожь
В ворох ссыпана, к овину.
Три подводы и машину
Снаряжала молодёжь.

Комсомольский секретарь
Лыкова
Во всё вникала,
Досконально проверяла
Весь извозный инвентарь.

Говорил о ней народ,
Что во всём с Алёной схожа,
Фоминою будет тоже,
Только силы наберёт.

Солнце - любо поглядеть,
Сушь - с восхода до заката.
- Хорошо бы нам, девчата,
В город первыми успеть!

Хочется поговорить,
Но во время обмолота
Барабан не заглушить,
А молчком - не та работа.

И девчата стали петь.
На току машин гуденье -
Музыки сопровожденье.
- Да, не плохо бы успеть.

- День погож! - поёт одна.
- Ну и рожь! - поёт другая,
В холстяной мешок ссыпая
Золотой лоток зерна.

Кто-то громко помянул
За работу добрым словом
(Тоже песней) Фомину.
- Ну, а как теперь с Козловым?

Избирать его иль нет? -
Маня сразу сбилась с пенья.
- У меня такое мненье -
Выбирать его не след.

Не уйдём далёко с ним,
Ходу он не даст артели.
- За Алёну бой дадим! -
Комсомольцы зашумели.

И когда из-за мешков
Появился сам Козлов -
Голоса не улеглись.
В вихревых столбах половы
Не заметили Козлова.
- Жми, ребята!
Шевелись!

Заглушая шум мотора,
Только громче стали петь:
- Наш обоз, ребята, в город
Должен первым подоспеть!


19

Устал, как на покосе в зной,
И голоден,
Но нет терпенья,
Решил ещё зайти в правленье,
Лишь не столкнуться б с Фоминой.

Колхозная контора
Просторна и светла.
Чернильные узоры
По всем краям стола.

В углу плакат, как вывеска.
Двухцветная доска.
Стена в газетных вырезках
И в «Боевых листках».

Другая в фотоснимках,
Полученных с войны:
Сидят бойцы в обнимку -
Колхозные сыны.

На самом видном месте
Узнал он свой портрет,
Всё чинно, честь по чести,
Обиды будто нет.

Окинул карту взглядом:
Все стрелы на Берлин,
Разделано как надо,
Охаять нет причин.

Артели «Годовой отчёт» -
Трёхзначные ряды:
Приход-расход, приход-расход,
И тонны,
И пуды.

Потом - «Распоряжения»,
Особая стена.
И всюду:
«Предправления -
А л ё н а  Ф о м и н а».

Под новою картиной
Стояло пианино.
Пусть за него покуда сесть
Никто не мог, но люди
Считали:
Пианино есть,
И пианисты будут.

В конторе только счетовод.
Графлёный лист в руке.
Козлов глядит:
«Да это ж тот…
Знакомый… в ватнике».

Кивнул ему, сказал:
- Привет! -
И сел на табурет.
(А кресло где, в котором он
Сидел немало лет?) -
Что я тебя не помню, дед:
Ты здешний или нет?

Старик откашлялся в кулак,
Бумагу отложил:
- Сказал бы всё, не знаю, как…
- По совести скажи.

- Так я, коли по совести,
Из дальнего угла:
Из разорённой области,
Сожжённого села.

Мы шли от горя тяжкого
Семьёй, куда нивесть. -
И он тряхнул костяшками,
Откинул пальцем
Ш е с т ь.

- Нас было шесть.
Дорожкою
Лесной ночами шли.
Сначала под бомбёжкою
Две дочки полегли.

Старик на счёты не взглянул,
Но снова руку протянул,
И снова счёты брякнули,
Как будто гальки горсть…
- Старуху прямо на поле
Похоронить пришлось.

«Брось!» - вздрогнув, чуть не закричал
Козлов на старика.
Но сам старик не замечал,
Что делает рука, -
Знать, горю нехватало слов, -
И обрывать не стал Козлов.

- Пристал сынок к разведчикам,
Известно: сыновья!
Остался, делать нечего,
С одною дочкой я.

Дошли, когда растаяло,
До здешних палестин…
Здесь дочь меня оставила,
В итоге - я один.

На старых счётах жёлтая
Одна осталась кость,
Поблёкшая, и стёртая…
- Но я в селе не гость.

Прибилась дочка к городу,
Я не перечу ей,
Но сам я, братец, смолоду
Живу среди полей.

Не разлучусь с землицею,
Мне нужен садик, двор
Да чтоб смолой-живицею
Дышал вокруг простор,

Да озером,
Да пожнею…
Кто в чём увидел свет,
А для меня, сосед,
Ну, ничего надежнее
Земли родимой нет.

Возьми в соображение
Ещё статью одну:
Почёт и уважение -
Мы кормим всю страну.

В селе я не на выделе:
Свой брат,
И власть своя,
И службой не обидели.
Выходит, здешний я.

Под старость всё меняется,
Но что на жизнь пенять?
В итоге получается -
Семьёй живу опять.

К тому ж, хозяйка здешняя -
Хозяйка с головой.
Она, конечно, женщина,
Но баба ничего!

- Довольны, что ль? - спросил его
Козлов.
- Да как сказать?
Пожалуй, что ни на кого
Не стали бы менять.

И ведь, стуча костяшками,
Не спросит старый чорт,
С какою думой тяжкою
Солдат Козлов живёт.

К селу прибился с волока,
И жизнь ему легка.
И, впрямь, бойка рука:
Перещелкать попробуй-ка
На счётах старика!

---

«Только бы не в сторожа
С боевого рубежа,
Не на понижение:
Хуже острого ножа
Это поражение!»


20

Председатель Фомина
Говорит:
- Убеждена,
Что на свете нашей службы
Нет трудней,
Люта она!
Разве только шоферам
Так ещё везёт, как нам.
Дни и ночи маешься,
С кем не поругаешься, -
Рассудительное слово
Не доходит до иного,
Помутнеет белый свет,
А спасиба даже нет…

Фомина шумела в меру
(Промолчать - не вынести!)
С бригадирами, к примеру,
По необходимости.

С Маней Лыковой:
У той
Нрав крутой,
Не золотой;
Чтобы с ней поговорить,
Надо зубы навострить.

Вот уж верно - жар в груди:
Коль сама не впереди,
То не видит смысла в жизни.
Чуть заминка -
Всех, гляди,
Обвинит в оппортунизме.

В поле, в гумнах, на дому
Наступала и шумела
Фомина,
Всё потому,
Что для всех добра хотела.

Председатель бывший даже,
Николай Козлов,
И тот,
Как приметил весь народ,
Поперёк два слова скажет -
И позиции сдаёт.

Потому-то для села
И загадка в том была,
Что она с Седых Никитой
Долго сладить не могла.

---

Всё Никита в жизни мог,
Счастье баловало,
Для него больших дорог
Выпало не мало.

Рос весёлым, разбитным,
Девушки любили,
Под гармонь гурьбой за ним
По селу ходили.

Понемногу всё умел,
Но искал чего-то,
Заниматься не хотел
Маленькой работой.

Без охоты дома жил
И в полях ни разу
Ни к чему не приложил
Силы доотказу.

Много выпало дорог,
А ноги не стало -
Он найти себе не мог
Даже тропки малой.

Как-то сразу посерел
И, на всё в обиде,
Ни больших, ни малых дел
Для себя не видел.

Воротился в дом родной -
Всё осточертело,
С постаревшею женой
Ладить надоело.

И жена - тиха, грустна -
Плачет на народе.

Уж кончается война,
Ей не легче:
Всё одна
На работу ходит.

Муженька не узнаёт,
Он все дни гуляет.
И почёт ему не тот…
Плачет жёнка,
А народ
Слёзы понимает.

Где он душу разменял,
Колеся по свету?
Дом ему немилым стал,
Словно и не воевал
Он за землю эту.

Тряпки, мыло, табачок…
Купля и продажа…
Ездит в город на толчок -
Чем не новый кулачок?
И ухватка та же.

Грех, но больше нету сил…
Лучше б овдовела,
Лучше б он не приходил,
Лучше б голову сложил,
Чем такое дело!

Самогонку в бане гнал
С разным пришлым сбродом.
То проходу не давал,
То вдруг каялся, стонал
Перед всем народом.

Всё на свете нипочем,
Если ж напивался,
Шёл селом - вперёд плечо,
Словно в драку рвался.

---

Молчаливый, перекошенный
Костыляет инвалид.
У шинели вид заношенный,
Козырёк к затылку сбит.

- Кто такой?
- Седых Никита,
Горе ходит неприкрыто. -
У людей душа болит:
Пьёт Никита-инвалид.

Где его повадка твёрдая,
Где его поглядка гордая?

Обтирает пот рубахою,
Сам похож на мертвеца,
На Никите нет лица.
Люди охают и ахают,
Отплёвываются.

На него Козлов глядит:
«Что же это деется?
Две нашивки на груди -
Это не безделица.

А вокруг народ твердит:
«С толку сбился инвалид!
Не нога - душа отбита!»
Плох ты стал, боец Никита!

Может быть, такой почёт
И меня в деревне ждёт?»

- Стой, Никита!
Что ж ты, брат:
Что ни день, то новости,
Не добром тебя честят.
С кем войну ведёшь, солдат,
Расскажи по совести.
Будто пьёшь,
Стёкла бьёшь,
Людям ходу не даёшь?
Приверни-ка!..

			У крыльца
Громыхнув задвижкой,
Тот вошёл.
- Поклон бойца!
- Проходи, братишка!

Сел Седых к столу, кисет
Вынул из-под кепки
И сказал:
- Верти, сосед, -
Заморённый, крепкий.

А кисет широк и ярок,
Буквы шитые горят, -
Фронтовой, должно, подарок, -
А в кисете самосад,

Ядовит его дымок.
- Ну, рассказывай, браток,
Как дела?

- Тут все дела
Поделом заело.
Первым делом у села
Фомина всю власть взяла -
Разве это дело?

И Никита сплюнул,
На цыгарку дунул.

- Настоящей силы нет.
Бабы и отчасти
Сосунки в тринадцать лет
Тут стоят у власти.

Всё, конечно, у бабья
На детсад похоже:
Философия своя,
Угол зренья - тоже.

Им бы печи да вода,
Ступки да корыта…
А мы брали города!
А нам горе не беда!
- Не чуди, Никита!..

Не черни зазря село.
Если разобраться,
Тут, брат, тоже дело шло,
Не к чему придраться.

Но Седых уже кричал,
Поднялся,
Ногой стучал:

- Устояла земля
На одном солдате.
Почему ж не ты, не я
Здесь председатель?

Видно, как ни чуди,
Нам из этой чащи
Надо в город уходить -
Случай подходящий.

А потом, косясь на дверь,
Вдруг шепнул Козлову:
- Может, вновь тебя теперь
Примут за основу?

Ты не баба, и давно
Во главе артели.
Мы б с тобою заодно
Всем селом вертели!..

И когда со скрипом встал,
Взяв кисет солдатский,
Прямо в ухо зашептал
Уж совсем по-братски:

- Может, хочешь первачу?
Не вино, а диво.
- Нет, Никита, не хочу
Ни вина, ни пива.

На себя взгляни сперва.
Фомина, кажись, права,
Дело, видно, знает.
Сердце, брат, твои слова
Ну не принимает.

Я и то работу взял!
И тебе пора бы.
Я теперь завскладом стал… -
Тут Седых захохотал:
- Обломали бабы!

Эх, брат,
Слушай, брат!
Ты - солдат, и я - солдат.
На селе с тоски умрёшь.
Поживёшь, и ты запьёшь:
Лужа окаянная,
Скука деревянная.

А мы брали города,
А мы парни хоть куда.
Неужели ж нам с деревней
Не расстаться никогда?

Не хочу я жить в артели,
Сарафаны надоели.
Буду в городе, на воле,
Не женатый, холостой,
На виду…
А здесь я кто? -
Николай спросил:
- А то ли?..
Так ли?.. -
Охнув, как от боли,
Проскрипел он:
- Верно, Коля,
Всё не то!

Высек искру из кремня,
Закурил.
- Поверишь ли,
Горожанин из меня
Тоже не всамделишный.

Трудно, Коля, трудно, брат.
Ты поймёшь,
Ты сам солдат.
Позабудутся тревоги,
Рвы травой покроются,
Заровняются дороги,
Города отстроятся,
Может, камни зацветут,
У меня другие ноги
Никогда не вырастут.

Вот и все речи.
Только в тот же вечер
Много слухов по селу
Шло об этой встрече…


21

После ужина на печке
За трубой Козлов прилёг.
Дым свивается в колечки
И летит под потолок.

На подушке пуховой
Отдыхает домовой,
Сытой лапой морду трёт
Домовой -
Усатый кот.

И Васютка лёг усталый,
Только Дуня не легла:
Всё, что за вечер узнала,
Пред глазами снова встало -
Сном забыться не могла.
Может, сплетни,
Может, хуже
По селу идут о муже.

И тревожный и сердитый
Голос вдруг услышал он:
- Ты не путайся с Никитой,
Он тебе не компаньон.

Не затем тебя ждала,
Долгих ночек не спала.
От людей не отбивайся!..

И Козлова злость взяла:
«Удивительное дело,
Как «тихоня» вдруг запела,
Где отваги набралась?
Хоть бы в чём разобралась.
Дома всю войну сидела,
А теперь туда же -
Власть!»
- Ты кого учить взялась?

Что же это в самом деле,
Я хозяин или нет?
Даже сын вскочил с постели,
Не слыхал он много лет,
Чтоб от крика стёкла пели.

Дуню, к счастью иль к несчастью,
Сразу оторопь взяла.
Устоять пред мужней властью -
Где ей, бабе? - не смогла.

Злости нет, и пылу нет:
«И зачем обидела?»
Верно, - он изъездил свет,
А она что видела?
Только боль да бабья жалость
У неё в душе осталась.

Сына к сердцу притянула,
Приласкала, обняла
И с такой тоской вздохнула,
Словно ношу подняла.

- Верно, Коля, я была
Дома,
Верно, Коля!
И теперь, смотри, дела
Не пускают с поля.

Мне награда не нужна.
Только ты послушай:
Загляни хоть раз до дна
И в мою душу.


22

Тишина ты, тишина,
Узенькая улица!
На картошке у гумна
Копошится курица.
А мальчонка и жена
Снова в поле трудятся.

От зари до зорюшки
То в лесу, то в полюшке,
На новинах, на лугу,
На заречном берегу.
А в кладовке у Козлова
Ни забот, ни горюшка.

Принял с пасеки медок,
Записал - не сложно,
И опять хоть весь денёк
За порог пускать дымок
Без помехи можно,
Или спать,
Или читать,
Или по лесу гулять
С полдника до ужина…
И, по правде сказать,
Разве не заслужено?

---

Летают утки над рекой,
А до реки подать рукой.

Взяв уду в руку, котелок
Надев на ремешок,
Пошёл Козлов на весь денёк
К реке на бережок.

Ещё не вышел из села,
И вот они - поля!
Ах, до чего же ты светла,
Родимая земля!

На ёлке белочка-клубок,
Как огонёк, горит.
Взлетают из-под самых ног
Тетёрки, глухари.

На полдень глянул с бугорка:
Тиха, неширока,
Под солнцем вспыхнула река
Белее молока.

Потом вблизи, в листве резной,
Под ивой навесной
Она сверкнула вдруг сквозной
Сплошной голубизной.

А подошёл - она текла,
Прозрачнее стекла,
Как будто вся - родник живой:
Присядь, рубцы войны омой.

Среди рябин и тополей
Бульбульканье воды
Напоминает журавлей
Гортанные лады.

А на мели, меж валунов,
И свист, и звон, и гул…

Разулся, не спеша, Козлов
Да ворот расстегнул,

Надел наживку на крючок,
Воткнул в траву уду
И лёг к обрыву на бочок -
Вся рыба на виду.

Затих.
Теперь сиди, кури,
Сиди, не шевелись.
Вот налетели пескари,
Сорожки пронеслись.

Вот появился окунёк,
Схватил крючок взаглот
И под корягу поволок:
Такой не подведёт.

В червя вцепившись, мелкий ёрш
Застыл.
Чего ж ты ждёшь?
Хитришь, как мелкий плут?
Но врёшь,
Меня не проведёшь.

С оглядкой щука подошла,
Крючок на зуб взяла,
Чуть потянула, повела
И с леской уплыла.

Рыбак достал другой крючок
И вновь улёгся на бочок.

Время здесь не быстрое,
Год пройдёт - ни выстрела,
Ни начальства, ни тревог,
Сам себе и царь и бог.

Прокричит порой желна
В перелеске хвойном -
И опять спокойно…
Только скоро тишина
Надоела воину.

Как-то раз наедине
Он себе признался:
«Всё ж работка не по мне,
Не за то я взялся!»

Всё надеялся, придут,
Скажут: «Упущенье!»
И введут в правленье,
Уговаривать начнут
Чуть не всем селеньем.

Приглашений ждёт-пождёт.
А никто ни слова,
Никуда не позовёт
Фомина Козлова.

Про нехватки с ним народ
Не заводит речи,
За советом не идёт -
Погордиться нечем.

Как и что ни говори,
А обидно, чорт дери!

---

«Вот так положение:
Угодил я в сторожа
С боевого рубежа.
Хуже острого ножа
Это унижение!»


23

ИЗ ДНЕВНИКА А.ФОМИНОЙ

* * *

Шумит!..
А я-то вижу,
Как он глядит, глядит,
К тому, что было ближе,
Податься норовит.

Уже тоска во взгляде.
А что плохого в том,
Что он - кладовщиком?
Ведь можно и на складе
Работать с огоньком.

За что, не знает, взяться,
А подтолкни слегка -
И станет обижаться:
Мужчина как-никак.

Как будто бы порода
Другая у мужчин,
Как будто это сроду
У них особый чин.

Сказать бы Дуне надо:
Смирна не в меру с ним.
Блюдём былые взгляды
Во вред себе самим.

Пускай не так поймётся,
Хулить начнут - стерплю,
Козлову руководства
Пока не уступлю!

* * *

Никиту Седых унять не смогла,
А люди обижаются.
Ужель он навеки пьяница?
Что делать? Прогнать его из села
Руки не подымаются.

Подумаешь только - и сдавит грудь.
Несчастье-то великое…
Быть может, и Петя мой где-нибудь,
Раненный, горе мыкает…

***

Если б со мной был маленький,
День заходил бы за день;
То надо справить валенки,
То рубашонку разгладить.

Я бы звала его Петенькой,
Ласковым именем мужа.
Сшила сама бы светленький
Костюм, городского не хуже.

Сумела - насочиняла бы
Сказок поинтересней
И на ночь ему напевала бы
Свои колыбельные песни.

Купала бы в речке, холила,
Чтоб не болел ни разу.
С сынком и сама бы вспомнила
Былые свои проказы.

Сама бы ходила наряднее
И песни бы чаще пела.
А он бы рос, ненаглядный мой,
Охочий до всякого дела.

Матери! Нету счастливее
Ваших забот на свете,
Нет и труда красивее!
Там лишь семья, где дети.

Учёного и солдата -
Всех матери поднимали.
Ведь маленькими когда-то
Были и Ленин и Сталин.

Пусть за столом обеденным
Места пустого не будет.
Пусть наши дети наследуют
Что отстояли люди.

В нашей великой Отчизне
Жить им при коммунизме!

* * *

Что надо сделать нам в селе
Для новой жизни,
Чтоб наступило скорей на земле
Время коммунизма?

Думаю, надо сперва суметь
Всем без исключения
На самих себя посмотреть
С новой точки зрения.

Люди мечтали много лет,
Много столетий,
Чтоб водворились правда и свет
На белом свете.

Много эпох,
Много веков
Ждали прихода большевиков.
Они появились, как свет из тьмы.
Это и есть - мы.

Пишут теперь:
Никогда, нигде
Ещё не бывало таких, как здесь,
Чистых сердец,
Отважных людей.
А это мы и есть!

Самые светлые книги у нас.
Лучшие люди мира за нас.

Мы ныне по всех делах впереди -
Самый великий народ.
И если так на себя поглядим,
Любая работа спорей пойдёт.

Перво-наперво мы должны
Добиться такого порядка,
Чтоб никогда ни в чём у страны
Не было недостатка.

Пусть урожаи из года в год
Будут устойчивей и добротней;
Рожь, скажем, двести пудов даёт,
Лен-долгунец, скажем, сотню.

Далее следует взяться нам -
И перестроить село,
Постараться,
Чтобы могло оно потягаться,
Скажем, с райцентром по всем статьям.

Многое Родиной нам дано,
Старое сгинуло безвозвратно.
Сделаем:
Книги, театр, кино
Будут в колхозе для всех бесплатно.

Вот пооправимся и проведём
Такое решение:
Всех стариков, инвалидов возьмём
На полное иждивение.

В вузы отправим ребят: учитесь,
Только не чваньтесь,
Зря не гордитесь
Да возвращайтесь в свои дома,
Не порывайте с колхозом, с областью…

Многого я ещё и сама
Не представляю полностью.

Счастье великое - наш удел,
Светлой мы служим цели.
Хватит для всех и забот и дел.
Надо, чтоб каждый колхозник сумел
Быть председателем сельхозартели.

Дальше…
И слов нехватает даже.
Дальше товарищ Сталин подскажет.

* * *

Я ещё не видала Сталина.
Если б дожить до такого дня!
В Кремль созывать, как раньше, стали бы,
Может, направили б и меня.

Звёзды над Красной площадью светятся.
Словно я вижу её наяву -
Нашу указчицу
И советчицу,
Коммунистическую Москву.

Небо, наверно, высокое, синее,
Даль до границ чиста и светла…
Это Москва ныне мир спасла:
Если б не наша московская линия,
Чем бы сегодня земля была?

* * *

Как долго я дожидалась
Сегодняшнего звонка!
Как долго я собиралась
Учиться,
И отказалась:
Нельзя!
Не могу пока!

Козлова поднять охота,
Чтоб в завтра смог заглянуть.
Дождусь, когда люди с фронта
Вернутся, тогда и в путь.

Пускай ещё минет год,
Москва от меня не уйдёт.


24

Николаю с женой у загона
Повстречалась в полдень Алёна.

«Что-то слишком лицо бледно…
Что-то слишком сухи глаза…»
- Ты бы, Коля, ей хоть одно,
Хоть словечко б какое сказал!

На себя не похожа она… -
Тот спросил Алену:
- Больна?
- Нет!
- Письмо получила?
- Да!
- Не от мужа?
- Нет!
- Так о муже?
Жив?
- Не знаю. Пропал без следа.
Это, может быть, смерти хуже.

И не стон раздался, а крик,
Так что даже вздрогнул мужик.

Но Алёна стоит перед ним -
Губы сжаты,
Ни вздоха, ни стона…
Это Дуня, а не Алёна
Захлебнулась криком глухим.

Это, горем поражена,
Дуня слёзы свои сглотнула…
Словно нет её - Фомина
Головы не повернула.

Николаю в лицо глядит
И не хмурится:
- Загораешь? -
Душу взгляд её леденит,
А что думает - не узнаешь.

- Кто поверит, что в кладовой
Вся работа - принять да выдать?
Это, Коля, пост боевой,
Надо только работу видеть.

Ты контроль наведи во всём -
Где огрехи, хвосты, потери.
Банк проводит контроль рублём,
А тебе вроде банк доверен.

Надо людям жить помогать,
Направлять, поднимать их выше.
Иль потише работу дать?
Пастухом, может, хочешь стать?
Что молчишь?
Найду и потише.

Фомина разговор вела
Лишь о деле,
Только о деле, -
Видно, боль велика была:
Допустить в тот день не могла,
Чтобы в душу её смотрели.


25

Без вести пропал Фомин, и ждать
Перестали земляки солдата.
«За ненахожденьем адресата»
Письма возвращались.
Только мать
Не хотела ничего понять:
- Почта, надо думать, виновата!

К продавцу ходила, к избачу -
Не сгибает старую усталость! -
И к учителю:
- Черкни хоть малость. -
Не больная - забрела к врачу:
- Написать бы так, как я хочу,
Чтобы к сыну шло, не возвращалось.

В Киев пишет, в Ригу, в Ленинград.
- Не таков мой сын, чтоб затеряться,
Жив ли, нет ли, должен отыскаться…
Но опять:
«Не найден адресат».
Доплатными шлёт - идут назад.
Сны недобрые старушке снятся.

Веры нет и снам!
До темноты
На работе
(Неспокойно дома!).
Съездила к секретарю райкома:
- Напиши теперь, родимый, ты,
Есть ведь партизанские посты,
Уж тебе-то все пути знакомы.

Будьте прокляты, кому война -
Не война, а прибыльное дело!
Горе материнское без дна,
Ненависть сильна,
Ей нет предела!

Пишет, пишет, пишет письма мать.
Ей ли сына кровного не ждать!

---

- Здравствуй, доченька! - и в поклоне
Мать согнулась:
- Мир да любовь!..

На воскресный день к Алёне
Приехала свекровь.

- Здравствуй, мама! -
Алена встала,
Провела её, обняла. -
Долго ж нас ты не навещала,
Я тебя что ни день ждала!

У старушки глаза большие,
Руки в ссадинках, в узелках,
Даже брови и те седые…
А в глазах надежда и страх:

«Может, что-то невестка знает?..
Может, всё-таки Петя жив?..»
Нет, она ещё не рыдает,
Только охает да вздыхает,
На коленях руки сложив.

- Из соседнего к нам селенья
Заходил на днях инвалид.
«Что поделаешь, говорит,
Не хочу, говорит, огорченья,
Только видел Петра -
Убит!

Враг подвёл, говорит, резервы,
Наших выследив за рекой.
Пётр в атаку бросился первый.
(Знаешь, Петя у нас какой!)

Кровь с землёй, говорит, смешали.
Отступили потом чуть свет.
Тело, видно, не подобрали,
Потому и в убитых нет.

Человек, может, сорок живы…» -
Смолкла старая,
Из-под бровей
За Алёной следит пытливо -
Материнское сердце ревниво:
Что-то скажет невестка ей?

А невестка ясно и прямо
В сердце, в душу её глядит.
- Все про смерть говорят мне, мама,
Только я не верю,
Упряма,
Верить мне любовь не велит.

Мать как будто стала моложе,
Засияла, сняла платок.
- Я не верю, доченька, тоже,
Он без вести пропасть не может -
Не таков мой Петя, сынок!

И до дна распахнулись души.
Стол.
Над ним - голова к голове.
- Ты послушай!..
- А вот, послушай!.. -
Всё о Петеньке, о Петруше -
И уж мать не одна,
Их две.

- В поле хлеб загорелся как-то:
Страшно вспомнить! Не подойдёшь!
Петя вывел всю молодёжь.
Лезли прямо в огонь ребята
И спасли,
Отстояли рожь…

- А у нас он людей научил
Делать кринки и кирпичи.
Если б Петя…
- Ну, если бы Петя!
Много ль Петей таких на свете!..

- Если б Петеньке воротиться,
Я бы стала ещё учиться.
Мне сказали: как подберёшь
Для себя замену…
- И что ж,
Петя, дочка, на всё годится,
Лучше смены ты не найдёшь!

У меня и Виктор сынок
Председательствует толково.
Воротился с войны и снова
Заступил, погуляв денёк.
Мне вот, доченька, невдомёк,
Что такое у вас с Козловым?..

Так сидели да вспоминали.
Спохватились - в окне темно.
Помечтали и повздыхали,
И поплакали заодно.


26

А вот и осенний сев настал.
Погода что надо с неделю кряду.
Васютка Козлов подобрал бригаду
И Сталинградской её назвал.

С утра снарядили покрепче коней.
Ребятам годков по десять, не боле.
Поручено:
За шесть погожих дней
Заборонить озимое поле.

Сама Фомина давала наказ,
Они его приняли, как приказ:

- Забудьте о доме, о сладком сне,
На фронте жильё - блиндажи и землянки,
Считайте, что вы теперь на войне
И это не бороны, а тачанки…

А поле - взглянуть на него и вздохнуть:
Огромное,
Нет ни конца, ни края.
Таким представлялся ребятам путь
На запад -
От Волги и до Дуная.

Ночами опушки черным-черны.
Бездонное небо героев пугало.
Порою казалось им,
Что луны
И звёзд над землёй вовек не бывало.

Уже не канавы кругом, а рвы,
Не камни, а чудища
(Что такое?)…
От шума листвы,
От крика совы
Бледнели и вздрагивали герои.

Хотелось поспеть до стуж и дождей,
Пока ещё ветры не налетели,
И если жалели кого -
Лошадей,
Одних лошадей, не себя жалели.

Узлы на ладонях,
Вихры в пыли.
Заказ фронтовой и жизнь фронтовая.

И всё им казалось:
Они прошли
С бойцами от Волги и до Дуная.


27

На селе, когда Алёну
В председатели избрали,
Старики недоумённо
Головами покачали.

Ну, а женщины шутили:
Мол, своя рука в правленье,
Значит, женской половине
Полагается отныне
В каждом деле послабленье.

Шум отец Алёны поднял:
- Посудите сами, люди,
У кого же мы сегодня
В подчиненье полном будем?

Это ж светопреставленье! -
И при всём честном народе
Тут же подал заявленье,
Что от дел мирских уходит.

Лучше, дескать, пчеловодом
Поживу в лесной избушке,
Чтобы дочь перед народом
Не взяла на побегушки.

Говорит, а сам гордится -
Видят все! -
Своей Алёной.
Видят все: отец боится,
Как бы ей не осрамиться -
Бабы всё же несмышлены.

Подписали назначенье.
Миновало два-три года,
Стал давать колхозный пчельник
Тысяч тридцать пять дохода.

Стариком колхоз хвалился.
Он смеялся в разговоре:
Что ж, мол, в дочку уродился,
Не подвёл,
Не опозорил.

Состоять в родстве с такою
Не легко,
Но - честь, не скрою.

Об одном он убивался,
Что вдовой живёт.
Ведь ясно:
Муж погиб - не затерялся,
Но молодка не согласна.

Всё не верит, хоть писали,
Что свидетелями были,
Только глаз не закрывали,
Только не похоронили.

Тосковать напрасно - мука.
И старик на том упёрся,
Что ему бы - внучку, внука,
Чтобы род не перевёлся.

Да один ли он боялся,
Что вдовой живёт Алёна,
Как бы кто не подобрался
К ней, известной, из района.

Мало ль всяких есть знакомых,
Увезут ещё из дому,
Поминай тогда, как звали…

Старики ещё держали
На счету соображенье
И артельного порядка:
Из другого бы селенья
Взять, как раньше, пополненье -
Рук мужских в селе нехватка.

Часто, как бы мимоходом,
Звал отец к себе Алёну?
Угощу, мол, дочка, мёдом,
Мёд добёр не по сезону.

Посидим,
И путь не долог,
Старика утешь и пчёлок!..

---

Березняк густой.
Опушка.
Вся в цветах стоит избушка.
Луговина высока,
И на ней
Пасека.

Ульи в два и в три ряда.
Ниже - омуты, вода,
Только вершу окунИ -
Караси и Окуни.

Много в зелени гнездится
Водоплавающей птицы,
Всех размеров и пород
Дичь на озере живёт.

Стихнут шорохи лесные -
Оживают ивняки:
Выплывают расписные
Из укрытий
Выводки.

А в осинниках прибрежных,
На весь свет прославлена,
Жир нагуливает нежный
Прочая фауна.

Здесь среди цветов и пчёл
Жизнь отец Алёны вёл.
В рыболовстве и в охоте
Всех соседей превзошёл.

На двуколке из села
Прибыла к отцу Алёна.
Посмотрела вдаль со склона,
Ахнула -
И замерла:
- До чего же даль светла!

Называем что-то раем,
Где живём - не понимаем:
Тут счастливей во сто раз.
Плохо там, где нету нас!

В солнце каждая иголка,
Каждый листик и цветок…
- Дочь! Надолго ль?
- Не надолго,
На часок, не на денёк.

Подержались за руки
И пошли сторонкой.
Улыбалась Фомина, -
Ей казалось, что она
Снова стала маленькой,
Прежнею Олёнкой.

Вот сорваться и вприпрыжку
С ветерком вперегонки
Мчаться берегом реки
И дразнить, кричать мальчишкам
- Догоняйте,
			му-жи-ки!

Или с прежним увлеченьем
Собирать в лугах щавель…

Обошли колхозный пчельник
И уселись на траве.

- Поддержал, отец, уважил,
Не ударил в грязь лицом.
Весь колхоз,
Старухи даже
Стали звать тебя отцом.

Он сказал:
- Служу народу! -
Рассмеялся, закурил. -
Нынче мне твои бы годы,
Не такое б натворил.

У соснового ствола
Речь негромкая текла.
Словно слушая беседу,
Над отцом вилась пчела.

- Прозябаешь, дочка, зря,
Не пора ль остепениться?
Время заново «жениться»
Да родить богатыря.

И колхозу бы подмога,
Да и я б не горевал.
Оженись, побойся бога!
- Аль приёмка подыскал?

- Для тебя хоть отбавляй,
Только ты согласье дай.

- Ну, коли отец за свата,
Мне судьбы не миновать.
Только ладно ли «женатых»
Снова замуж выдавать?

Не случилось бы заминки!
Не осудит ли народ?
Мужа жду…
- Ты справь поминки,
Сердце-то и отойдёт.

Слов последних и пчела,
Видно, не перенесла,
Пыль с сосновой ветки сдула -
Над отцом давно вилась, -
Присмотрелась,
Развернулась
И в лицо ему впилась.

Дед опешил,
Деду лихо,
А Алёна - хохотать:
- Сватье бабе Бабарихе
Довелось ответ держать!

Но отец не растерялся,
Видит, замысел сорвался,
Срочно курс решил менять,
Вслед за ней расхохотался:
- Верно, дочка, надо ждать!
Я готов осаду снять,
Не на ту, видать, нарвался.

Ветерок у самых ног
Сена клок
Проволок,
Поиграл, как со струной,
С кожурой берестяной.

На осиновый сучок
Забрался бурундучок,
На Алёну посмотрел,
Словно что сказать хотел.

И её как осенило:
«Вот Козлову уголок!
Впрямь - хотя б на малый срок.
И спокойно и по силам.
Здесь бы он подумать мог…»

Не о нём одном печётся,
Но не польза и ему,
Если снова не привьётся
К делу, к месту своему.

Мало только поддержать,
Надо руки приложить,
Чтоб не вздумал убежать,
Чтобы стал, как люди, жить.

Дочь спросила старика:
- Может, дать, отец, дружка?
Добывали б мёд на пару,
Спали б в зелени густой.
Человек он не простой,
Но хороший парень.

- Так!.. - сказал отец сурово.
Понимаю всё как есть.
Лёгкой жизни для Козлова
Ищешь?
Нету лёгкой здесь!

Загляни в мою контору -
Сколько там учёных книг,
Посмотри, какую гору
Их осилил твой старик.

Обижаешь:
Пчеловодство -
Не забава для ребят,
Не курорт
(Отсталый взгляд!),
Пчёлы тоже руководства
Настоящего хотят.


28

Лось зашёл с коровами в село,
Сразу стало маленьким село.

С выгона к тесовому закуту
Он шагал по улице прямой
Медленно
И так легко, как будто
Не касался неба головой.

Не было в деревне никого.
Николай Козлов, цыгарку бросив,
С палкой кинулся бежать за лосем,
Словно взять живым хотел его.

Много зверя всякого в войну
Северные дебри приютили.
Днём медведи к избам подходили,
Волки нарушали тишину.

Услыхав людской истошный крик,
Полоснул сохач рогами небо
И исчез, как появился, вмиг:
Был он или не был?

Может, метров десяти
Добежать Козлов не смог,
Опустился на песок:
Как бы дух перевести!

И откуда ни возьмись,
Фомина к нему подсела:
- Покажи, поймал, кажись?
Молодец, хвалю за смелость!

Он обрадовался ей,
Потерял совсем дыханье,
Словно вспомнилось свиданье
Из совсем далёких дней.

Словно не было обид.
Руку сжал ей:
- Ну и вечер!
Ну и случай! - говорит.
И обнял её за плечи. -

Нет другой такой земли,
Где б в деревню лоси шли! -
Та его не отстранила,
Только чуть глаза скосила:
- Уж и ты не сватать ли?

- Ну, куда там! - и Козлов
Отвернулся от Алёны, -
От ответственных трудов
Мне ни сна, ни угомону.

Загрузила, спасу нет… -
Фомина ему в ответ:
- Не твоя ль была охота?
Выбирал - куда смотрел?
Вот горенья нету что-то…
- В сторожах, да чтоб горел?
Это всё же не работа!

- Стало быть, затосковал
О большой работе? Дело!
- Да, по правде, ждать устал,
Чтобы кто работу дал.
- Я того лишь и хотела.

Надо б с этого начать! -
И она ему призналась,
Что на пасеку сослать
Собиралась. -
Ошибалась!

Ну, давай поговорим:
Что желаешь взять на выбор,
По порядку - либо, либо… -
Но Козлов -
Да что же с ним? -
Как и прежде, ей:
- Спасибо!

Мне ещё лечиться след
Грязями, электросветом.
Тут, насколько знаю, нет
Процедурных кабинетов.

- Будем, Коля, всё иметь.
- Вот как!.. Что-то я не вижу.
- Ты к народу стань поближе,
Видеть надобно уметь.

Будет, Коля, свой курорт!
Помнишь Хвойные Деляны?
Бор сосновый,
Пляж песчаный,
Речка…
Место - первый сорт.

Скажем, кончили страду,
Первым делом - в санаторий,
Тут тебе и мёд и море,
Виноград в своём саду.

Нету солнца в декабре -
Кварц прими,
Лечись рентгеном,
Ванна, душ - попеременно,
Всё, как в «Красном Октябре».

- Про «Октябрь» и я не раз
Слышал.
Сёл таких не много.
Это вроде напоказ…

- Напоказ? Побойся бога.
Это есть везде сейчас,
Будет скоро и у нас,
Ведь одна у всех дорога.

Только верь - и доживёшь,
Да работы не гнушайся.
Всё осилим!
Ну, решайся,
На какой объект пойдёшь?

- На объект? Ты всё о том.
Лучше я пойду в райком,
Пусть в другой колхоз направят, -
С делом кто, как я, знаком?
- Назначать райком не вправе.
- Значит, хочешь жить заставить
Под своим под сапогом?

Спорь с ним хоть до хрипоты…
- Коля, Коля!
Был бы ты
В партии - любые дали
Сразу б с этой высоты
Для тебя яснее стали.

Фомина вздохнула, встала,
Повернулась
И ушла -
Как была и не была.
А уже и ночь настала.

А Козлов с земли не встал.
Стало вдруг обидно, жалко,
Что уже отвоевал…
На ладони поплевал -
И сломал
Палку.

«В какой стране теперь бои?
Куда писать друзьям?
А не распить ли мне свои
Законные сто грамм?!»


29

Костыли скрипят не в ногу.
Эх, и выпили!
Из телеги на дорогу
Вместе выпали.

Пьяным море по колено.
Что вселенная?
Только свита у военных
Не военная.

Семенит с Никитой в паре
Что-то тёртое -
То ли баба,
То ли парень?
Желтомордое.

Есть такие и доселе
В сёлах там и тут -
Бобылями,
Не в артелях,
Не с людьми живут.

Мы поля преображали,
Расчищали лес,
А они себе искали
Потеплее мест.

Молчаливы, плутоваты,
Что ни парень - жох.
Этот жёлтый, угреватый
Из таких пройдох.

Не урод и не калека,
Но в войну прослыл
За больного человека,
Лез подальше в тыл.

Как то песню про безногих
Спел он для Седых:
Мол, особые дороги
На земле у них.

Он для скупок и для сбыта
Щели находил,
На толчок с собой Никиту
В город уводил.

А теперь вокруг Козлова
Начинал кружить:
Завести б дружка такого -
Кладовщик ведь! -
Вот толково
Можно было б жить.

Пили с вечера
И до вечера:
Своего изделья зелье -
Жалеть нечего.

Пили в бане и в избе,
У Никиты в пОгребе.
Днём Козлов, оставшись дома,
Пригласил гостей к себе.

Заскрипели половицы.
Распахнули настежь дверь.
Парню молча не сидится:
- Кабы нам по заграницам
Погулять, друзья, теперь!

Вот где жизнь,
Эх и жизнь!
Через весь базаp - кабак…

А потом передрались.
Дело было так:

На солдатскую гулянку
Принесли гармонь-тальянку,
В зеркалах - живой огонь.
Желтомордый в пляс пустился,
К потолку подняв ладонь.

	«Председательшу свою
	Из-за речки узнаю.
	Юбка шибко длинная,
	Походка журавлиная.

	Николай, Николай,
	Бабам воли не давай,
	Бабы волю заберут,
	Николая засмеют».

Он плясал и припевал,
За живое задевал.
Николай стакан поставил
И прислушиваться стал.

	«Не Германия страшна,
	Не чужая сторона…»

Николай привстал со стула
- Что ты мелешь, сатана?

Много пито - всё забыто?
А за что ж я воевал?
А за что Седых Никита
Свою ногу потерял?

Но плясун уже не слушал,
Хмель запел - не одолеть.
У Козлова стали уши
Багроветь.

«Как же это:
О своём -
И такое слово?
То мы головы кладём,
То, махнув на всё, поём
С языка чужого.

О своём, о дорогом…
Иль мы всё забыли?
Иль не справились с врагом,
Немцев не побили?

И в своём ли я дому?
Что мы тут справляем?
Люди в поле,
Почему
Мы одни гуляем?..»

Громыхнув тяжёлым стулом,
Николай вскочил рывком
И давай по жёлтым скулам
Бить наотмашь кулаком.

- Что ты мелешь, сатана!
Не война тебе страшна?.. -
Жалко, нету старой силы,
Раздавил бы плясуна!

- Чью ты жизнь хаешь?..
С кем сидишь - знаешь?
Русский ты иль иностранец?
Что ты понимаешь?

И опять - с размаху,
А ж порвал рубаху,
Кулаком, что колОм…

Всполошились за столом.

Прибежал на шум народ:
Из конторы счетовод,
Стайкой девочки слетелись
Под рябиной у ворот.

Жницы с поля идут:
- Что за гам?
Самосуд?..
Счетовод им разъясняет:
- Там солдаты бой ведут!

Парень скрылся.
И в артели
Водворилась тишина.
Отдышавшись еле-еле
(Грудь, плечо, рука болели),
Сел Козлов у окна.

Поглядел на мокрый стол,
По лицу рукой провёл
И сказал, как пробуждаясь:
- До чего же я дошёл?..

Словно голову угаром
Обнесло - попал в беду,
Лишь не езжу по базарам
Да торговли не веду…

С кем гулял?
Кого пригрел?
Да куда же я смотрел! . .

Боевой солдатский орден
На груди его краснел.


30

Поздним вечером с гумна
Воротилася жена.
Бабьих слёз,
Плаксивых слов
По привычке ждал Козлов.

Дуня избу подмела,
Ужин мужу подала
Да спросила:
- Как дела?
Жив? -
И всё.
И спать легла.

Хоть бы выругала, что ли,
Дверью б хлопнула хоть раз!..
Он скривился, как от боли,
На еду не поднял глаз.

Сын пришёл - уже темно,
Не спеша закрыл окно,
Свет зажёг
И съел, что было
Для отца поставлено.

От него ни слёз, ни слов
Никаких не ждал Козлов,
Но малец набрался сил
И, краснея, забасил:

- Тятя, ты имей в виду,
Все с Никитой не в ладу,
А мы с мамой у артели
Не последние в ряду.

Фомина тебя ждала,
Хорошо колхоз вела,
А тебе, вишь, всё не к спеху,
Хочешь свёртывать дела.

Не горит да подождёт…
Тятя, так тебя народ
В председатели колхоза
Никогда не изберёт.

Ты бы маму не срамил
И меня не подводил!.. -
А мальчишеский румянец
И при лампе виден был.

Трудно было удержаться -
И Козлов сынка обнял.
Вот и думай - парень мал!
Обижаться иль смеяться
Над Васюткой - сам не знал.

А потом Козлов сказал:

- Ладно, я не подведу.
Только ты имей в виду:
Дом покину, а не буду
У тебя на поводу.
Признавать отца не станешь
Я в другой колхоз уйду.

А с Алёной было хуже -
Ворвалась, а не вошла,
Ничего не поняла
И кричала, как на мужа,
Чуть за горло не брала:

- Ты мне воду не мути
И народ не баламуть.
Хочешь из дому уйти?
Уходи, счастливый путь!

Свой колхоз тебе пустяк?
Скатертью дорога!
А у нас тут и без драк
Дела много.


31

И Яков Розанов пришёл.
Он весь в пыли мучной.
Уселся не спеша за стол,
О том, о сём беседу вёл,
О службе фронтовой,

О дружбе, что была крепка,
Закалена огнём.
Вёл разговор издалека
О боевых путях полка
И о себе самом.

Всё будто о себе самом…
Взгрустнулось, может быть,
А в этом случае вдвоём
Приятно покурить,

Поговорить,
Подумать вслух…
Козлов сидел, молчал.
И Розанов один за двух
О жизни размышлял.

- Война! - и вспомнишь стон и кровь.
Огонь - весь мир в огне,
И трупами забитый ров…
Ужель хоть раз хороших слов
Не скажешь о войне?

В землянках жили мы не год.
Землянка - не изба:
Песчаный пол,
Не дверь, а «ход»,
Не печь - «времянка»,
Кольца вьёт
Горыныч-змей - труба.

Пусть не изба - низка, темна! -
А всё бойцу порой
Казалась горенкой она,
Когда из вылазки ночной
Один, усталый допьяна,
Он приходил «домой».

Был чайник со свистком в рожке -
Свистел, как закипит.
Бойцы, заботясь о дружке,
Чаёк поставят в котелке:
Пускай дружок поспит.

Не клали в печь еловых дров -
Трещат, покою нет.
Проснётся - спросят:
«Жив-здоров?»
Уже обед ему готов,
Махрой набит кисет.

Нет, с золотым шитьём погон
Дружок не нашивАл,
Шинели офицерской он
Ещё не нАшивал -

Что из того?
Всему свой срок.
От мыла до вина,
От полотенца до сапог
Всё шло ему сполна.

От генерала спуску нет
Начальству за бойца:
Что ест?
Тепло ль обут, одет?..
Доставь бумагу, дай конверт
Ему для письмеца.

Его защитником зовут,
Везде солдату дом,
Все трубы для него поют,
И песни все о нём.

Ему поклоны всей страны -
Награды из наград…
Выходит, нет ему цены,
Хоть он простой солдат.

А положили в лазарет -
С ним нянчилась сестра.
Опять:
Как ел?
Тепло ль одет?..
Не спишь - приставит табурет,
Читает до утра.

Напиться даст,
Умыться даст
И ногти острижёт.
И врач с него не сводит глаз -
От смерти бережёт.

Не стала меньше на войне
Любовь к родимой стороне,
Попрежнему своя семья,
Свой дом - как вся земля.

Но думалось по простоте:
Когда война пройдёт -
Заботы будут, но не те,
Весь ход работ не тот.

Он видел сотни городов,
А сёл и не считал.
И верил, что на сто голов
Соседей выше стал.

В селе всех женщин, мужиков
Он знал наперечёт,
А там десятки языков,
Со всей страны народ,

Со всей земли…
И вот теперь
Вернулся, и ему
Вдруг показалась узкой дверь
В своём родном дому…

Уже совсем темно в избе.
Козлов молчал, курил.
Как будто об одном себе
Товарищ говорил.

Лишь о себе самом… Ни в чём
Дружка не упрекал…
И Николай лишь о своём
Весь вечер размышлял.

«Не стала меньше на войне
Любовь к родимой стороне,
Не Уже дверь в родном дому…
Что ж не понравилось ему?!

Во всём всегда других виним.
А разве Фомина
Не дорожит им?
Разве с ним
Не нянчится она?

И ведь, по совести сказать,
Коль жизнь не торопить,
Стране всех сил не отдавать -
За что же было воевать?
Зачем тогда и жить?»


32

На денёк - до городка -
Без худого слова
Племенного рысака
Дали для Козлова.

Конюх Пётр Сергеич сам
Ехать снарядился,
Утром битых два часа
Чистился и брился.

Что он был за человек,
Знали больше кони.
В одиночку едет - ввек
Лошади не тронет.

Волоками день и два,
Если нет народу,
Он трусит едва-едва,
Через пень-колоду.

Ну, рысцой, куда ни шло,
Только чтобы ехать.
Но покажется село -
И пойдёт потеха.

С разу вожжи подберёт
Да как крикнет:
- Трогай! -
И польётся, поплывёт
Пыльная дорога.

Куры кинутся к плетням:
- Кто-кто-кто так скачет?
И несётся по пятам
Лай густой собачий.

А случится пассажир,
Нужный для артели,
Ну, тогда, конёк, служи,
Чтоб гужи гудели.

Втихомолку горячит,
Незаметно хлещет,
Сам на всё село кричит:
- Тише, сумасшедший!

Пётр Сергеич знал пути
К сердцу человека:
Накорми да прокати -
Так велось от века.

А Козлов, того гляди,
Ещё нужен будет…
Ну, лети, рысак, лети,
Чтоб дивились люди.

Чтоб и вправду из ушей
Пламя повалило…
Николаю по душе
Уваженье было.

Всё, чем жил, припоминать
По дороге начал.
А порой себя понять -
Трудная задача.

И росла, росла в груди
На себя досада:
Как на дело ни гляди -
Жил не так, как надо.

Возвратившись в край родной,
С первой же беседы
Боком, если не спиной,
Стал к своим соседям.

Он дивился: Фомина
Даже провожала.
Стало быть, ему она
Худа не желала.

Поручение дала,
Да и не простое:
Ящик-два добыть стекла
Для колхозных строек.

А ведь думает:
«Уйдёт!
Свой колхоз бросает!»
Стало быть, и весь народ
Худа не желает.

У него охоты нет
Дом родной покинуть.
Но, сказать по правде, свет
Не сошёлся клином!

У себя не привился.
Что ж - колхозов много.
Весь район и область вся,
Как одна дорога.

Надо всё же побывать
В городе, в райкоме,
Начистую рассказать
О себе, о доме.

Там укажут все пути,
Там поймут с полслова…
Ну, лети, рысак, лети,
Успокой Козлова!

---

Деревянный городок
Над озёрной бездной,
Сто просёлочных дорог -
Нет пока железной.

Но за речкой, за бугром -
Городской аэродром,
И воздушный транспорт
Сократил пространства.

Да гудят авторожки,
Резкие, густые:
Носятся грузовики,
Есть и легковые.

Хлынет праздничный поток
Из колхозов в городок -
Нехватает площадей
Для машин и лошадей.

Мастерские эмтеэс,
Склады скобяные,
Телеграф и пенькотрест,
Маслопром…
Для здешних мест
Это - индустрия!
Да растут из года в год
Льнозавод,
Лесозавод.

В водополье пароход
К городку с баржой идёт.

Лампочками Ильича
Молодёжь гордится.
В летнем парке по ночам -
Что тебе столица,
Хоть попрежнему леса
Подпирают небеса.

Пётр Сергеич в козлы врос,
Вожжи сами взмыли -
И понёс рысак, понёс
За автомобилем.


33

«А за войну наш город повзрослел,
Заметно больше стало оживленье…»
Козлов ходил сперва по учрежденьям:
Во что бы то ни стало он хотел
Алёнино исполнить порученье.

Неторопливо меж столов шагал.
Как на героя, на него смотрели,
Но разговор о деле начинал -
Не спрашивали, где он воевал,
А знать хотели:
Из какой артели.

В конторах лица оживали вдруг:
Колхоз заметный,
Даже знаменитый,
Алёну слышно на сто вёрст вокруг! -
Вот и пойми тут, ради чьих заслуг
Все двери были перед ним открыты!

Хоть трудно, всё же на стекло наряд
Для Фоминой Алёны подписали.
Козлов отправил конюха на склад.
Что дальше?
Оперся на палисад
И думал: «Не вернуться ли назад?..»
Машины проходили,
Кони ржали.

У леспромхоза, словно у кино.
Слёт сплавщиков.
Слышны раскаты смеха.
Идут рабочие, везут зерно,
Кому-то почту сунули в окно -
Все, все спешат!..
Зачем же он приехал?

Пошёл в райком.
Там скажут, что к чему.
Но там стояла тишина немая,
Двенадцать комнат в каменном дому -
И никого.
Дежурная ему
Растолковала: мол, пора страдная…

Козлов задумался:
«И здесь страда,
Деревне помогают города».

Два дня он ждал, горел, как на огне.
А секретарь сновал по сельсоветам,
То на машине жил, то на коне.
То в заозёрной ездил стороне,
То в заовражье,
То в заречье где-то.

Вернулся.
Сразу зашумел райком:
Опять стоят подводы у райкома,
Собранья ночью,
Заседанья днём…
И Николай подумал так о нём:
«Да, каждый дорог на посту своём,
А без хозяина и дом не дом.
Что ж я-то делаю - бегу из дома?»

В половиках крестьянских кабинет,
На стенах карты,
На столе колосья.
Железный шкаф, семь стульев, табурет,
И сноп в углу, как на дожинках «гостья». (2)
Здесь «да» - есть «да»,
А «нет» - убейся - «нет»!

Козлова встретил, встав из-за стола,
Сам секретарь, легко, непринуждённо -
«Сам Михалёв», как Фомина звала.
- Садитесь! Из какого вы села?
Ах, вы - Козлов? От Фоминой Алёны?

Ну, как там жизнь, на ваш на свежий взгляд?
Довольны ль женским руководством люди?
Войну и здесь ведёте, говорят?
Мы знаем парня этого, солдат,
С ним разговор особый скоро будет.
Он и Седых Никиту с толку сбил… -
И Михалёв, нахмурясь, закурил.

Он как-то сразу так заговорил
Тепло и просто
И как равный с равным:
Как жизнь идёт? Где он сегодня был?
Что Николай Козлов совсем забыл,
Зачем пришёл,
О чём шумел недавно.

Хозяин, видно, втайне тосковал,
Что раньше времени отвоевал
И не в боях теперь седеет волос.
Спросил Козлова, где он наступал,
А сам в ладонях колос растирал…
Сидели, говорили в полуголос

О минах, об «эресах», их огне, (3)
О танковых боях и переходах,
О напряженье трудовом в стране:
- Район стал хлеба поставлять вдвойне!..
- Не помешала жатве и погода!..

Как близкие, сидели.
Ничего
Хозяин словно б не сказал такого -
Выслушивал, разглядывал его,
А отлегло от сердца у Козлова.

Он словно жизнь яснее видеть стал
И больше сил почуял за плечами,
В своих глазах заметно вырастал,
И мелочи вдруг стали мелочами.

- Так, говоришь, на месте Фомина? -
Козлов ответил:
- Говорю по чести,
Для должности такой и создана,
До склона лет ей быть на этом месте.

Тут Михалёв не согласился с ним:
- Мы об Алёне думаем иначе,
И если ей условья создадим,
С любою может справиться задачей.

Слыхал, что делает?
Ещё война,
Едва войти в Германию успели,
Мы намекнули только - и она
Уже взялась, корпит, не зная сна,
Над пятилетним планом для артели.

Ты кем работаешь теперь?
- Да так…
Зав продуктовой кладовой покуда…
- И только-то? Не по тебе, земляк.
Хвалить за это Фомину не будем.
Не по-хозяйски… Это не пустяк…
Таких, как ты, нельзя держать под спудом.

Иль, может, выбрал сам? -
Козлов сейчас
Секретарю не захотел признаться.
А у того вдруг начали смеяться,
Растягиваться лучики у глаз.
- Ну, говори, что для конца припас.
Наверно, в город хочешь перебраться?

И уж улыбка по всему лицу,
Как будто зайчик солнечный, играла.
Тогда-то и представилось бойцу,
Что здесь он - как бы в штабе генерала:

Тут не простой район - укрепрайон,
Вокруг пехота, а не «населенье»,
Что, в лазарете подлечившись, он
Пришёл сюда за новым назначеньем,
Быть может, в новый сводный батальон.

- В другой колхоз пошлёте?
- Не пошлём!
Да разве там особые законы?
Теперь везде, брат, есть свои Алёны.
Желаешь, перечислю поименно?
А ты стоял бы лучше на своём.

Уж больно скоро начал отступать.
Нехорошо!
Не по-солдатски вроде.
Нет, ты борись и первым стань опять,
Учись, читай и - как тебе сказать? -
Не о себе заботься - о народе.

За всё берись, чтоб в колос труд пошёл,
Работа никакая не зазорна,
Всё - для Отчизны,
Всё - в один котёл,
К большому хлебу колоски да зёрна.

Учиться скоро Фомину пошлём.
Там поглядим… ты заходи в райком.
Так возражаешь или нет?..
Ну, рад!
Да и нельзя иначе: ты - солдат.

Иль уговаривать ещё?
- Да нет, -
Сказал Козлов, - деревня-то родная…
- Так, брат! Село теперь - передовая
На нашем фронте
И на много лет.

Там надо быть!
А раз пришёл в райком,
Давай столкуемся ещё о том, -
Мы здесь с тобою, как в армейской части,
Не забывай отныне об одном:
В бою, в колхозе, в городе ль каком
Ты, с орденом, - актив советской власти.


34

За стёклами за синими
Дорога в лунном инее.
Уже и полночь близко.
- Освободите линию! -
Кричит телефонистка.

- Освободите линию! -
А голос всем знакомый.
И в Липове, в Осинове,
В Скочкове и в Малинове
Освобождают линию
Секретарю райкома.

- Алёна Николаевна?
Да! Был твой подопечный,
Сидели целый вечер…
Менять сейчас хозяина -
Не может быть и речи…

Но ты перехватила.
С плеча, видать, рубила?
Конечно, самолюбия
Его не пощадила.

Моё всё то же мнение:
Ввести его в правление
И посмотреть, что будет.
А там народ рассудит.

Нет, зря солдат не плачется;
Такой ещё прославится.
Инспектором по качеству
Поставь:
Захочет - справится.

- Да я б его назначила -
Бери любое дело!
Но сладить не сумела.
А так с любой задачей он
Справляться может смело.
Он человек толковый…

Гудит полночный провод,
Гудит,
И как-то вышло -
Вздохнула вдруг Алёна,
Да так, что было слышно
Во всех концах района.

Вздохнула - и ни слова.
И этот вздох отчаянный
Встревожил Михалёва:
- О чём ты, Николаевна?

О чём?
Народ воротится,
Тогда расправим плечи.
В селе своя сколотится
Партгруппа - будет легче.

О чём?
И муж объявится,
Придёт живым-здоровым.
Всё будет, как желается,
Попомни моё слово. -

Что сталось с Фоминою,
Она сама не знала.
К стене припав спиною,
Сильнее трубку сжала.
- О чём вы? - закричала. -

На что вы намекаете?
Иль что-то, верно, знаете?
О чём вы говорите?
Скажите, не томите!

Но Михалёв Алёне
Ни слова в добавленье.
И снова в телефоне
Далёкое гуденье.

Алёна без движения
Сидела да гадала:
«Быть может, в утешение
Без всякого значения
Слова свои сказал он?

Иль это что-то значит?..»
Потом рывком вскочила:
«А говорят - не плачу…» -
И слёзы осушила.


35

Дождь зарядил. Погода холодна.
Но не стихает на селе работа:
Народ пошёл на теребленье льна,
Под крышею запольного гумна
Усилилась горячка обмолота.

Давно на пожнях ни цветов, ни пчёл…
В дороге дождь не пощадил Козлова.
Когда он на дом к Фоминой пришёл,
Вода с него лилась, как с водяного.

В избе на стенке жёлтый телефон,
Точь-в-точь скворечник -
				если снимешь трубку.
На председательше заметил он
Не сарафан, а городскую юбку.

- Колхоз-то наш, - сказал он, - на виду,
Известен всем, не одному райкому.
Ну вот, Алёна, был я в городу -
И никуда из дому не пойду.
Всё ж кладовую передай другому.

- Головомойку, что ли, получил? -
Его Алёна Фомина спросила. -
Я за тебя, брат, тоже получила.
- Да получил иль нет, в райкоме был.
Сходить туда давно бы надо было.

А знаешь, что мне Михалёв сказал? -
И Николай с хитринкой улыбнулся. -
Чтоб я, солдат, перед тобой тянулся:
Мол, Фомина - такой же генерал.

Но только бесхозяйственно, как хошь, -
Таких людей, как я, держать под спудом.
- Инспектором по качеству пойдёшь? -
Его спросила Фомина.
- А что ж?
Пост боевой. Работать вместе будем.

Ах, как обрадовалась Фомина!
Высокая и крепкая, она
Сняла косынку -
И коса слетела,
Рассыпалась вкруг плеч, расплетена.
Она заговорила, как запела:
- У нас порода, Коленька, одна,
Я знала, сам не сможешь жить без дела.

Да и нельзя:
Мы нынче на виду,
Не зря же выдали тебе награду.
С народом, Коля, надо жить в ладу,
Не так наградой величаться надо.

И нас напрасно начал поносить:
Деревня за войну не поглупела.
Я, к слову, с год на курсах отсидела.
- Да, в платьях стала городских ходить…
- Сам понимаешь, что не в платьях дело.

Козлов, окно загородив спиной,
Сел у стола и слушал:
Над деревней
Дождь бушевал надсадный, проливной.
А в сердце тихо, -
Голос Фоминой
Звучал всё горячей, всё задушевней

О близких, о знакомых на войне:
Кто на побывку выезжал, кто не был,
Кто жив, кто нет,
И, как о старине, -
О самом светлом предвоенном дне
И, наконец, о молотьбе, о хлебе.

- Как быть с Никитою Седых? Давай
Решим, загинет человек напрасно… -
Козлов сказал:
- Ты мне его отдай.
Я по-солдатски с ним…
- Ну что ж, согласна!

- Сначала желтомордого прогнать,
Чтобы и духу не было, подале.
А уж Седых сумею обломать,
В том Михалёв мне будет помогать, -
С ним города недаром вместе брали.

А там до руководства доберусь.
Не уступлю! Не на того напали!
У бабы вот немного подучусь…
- Согласна! -
И они захохотали.


36

Беспросыпу льют дожди -
Злые, окаянные,
Хоть из дому не ходи,
Прямо наказание.

Но победные идут
С фронта сообщения,
И с утра их люди ждут,
Стоя у правления.

Комсомольское ведёт
Лыкова собрание.
Чуть не весь сидит народ,
Затаив дыхание.

Что им нового сказать?
И она решается
Письма милого читать -
То, что всех касается.

Сообщает в письмах он,
Что сбылось желание.
«Передай друзьям поклон,
Мы уже в Германии!»

А про стужу ни словца,
Словно там и нет её.
Иль настало для бойца
Снова время летнее?

Пишет только:
«Жив-здоров,
И уже в Германии.
У немецких городов
Трудные названия.

Где-то брат больной лежит? -
В Луге парня ранили.
Если дома, доложи:
Мы уже в Германии!

Тяжело, но пусть сосед
Знает: сына больше нет.
Выполнив задание,
Он погиб в расцвете лет,
Но вошёл в Германию.

Коль в селе сироты есть,
В целях воспитания
Растолкуй им эту весть:
Мы уже в Германии!

Мы уже в Германии,
И пишу заранее:
Нынче можешь, дорогая,
Думать о свидании…»

А народ глядит в окно:
Словно нет дождя давно,
Вся земля в сиянии,
Словно с ними заодно
Вся земля твердит одно:
- Мы уже в Германии!


37

Колхозная контора
Просторна и светла.
Чернильные узоры
По всем краям стола.

В витринах всё, как было,
Но вдоль одной стены
Алёна разместила
Рядком  г е р о е в  т ы л а
С  г е р о я м и  в о й н ы.

Под фото строчки ярки.
Кому за что почёт.
Тут конюх и доярки,
Кузнец и счетовод.

О Лыковой Марии
Газетная статья.
В овалах - звеньевые,
Васютка и другие.
Всё люди не чужие -
Своя семья.

Один вопрос в повестке,
Зато какой вопрос!
И нехватало места -
Сходился весь колхоз.

Дымились папироски,
Шипели самокрутки.
Торжественно подростки
Толпились вкруг Васютки.

А он, пригнувшись ниже,
Всё лез и лез в дыму,
Насколько можно ближе
К портрету своему.

Пока не начат сход,
Откинув в угол счёты,
Свои с Козловым счёты
Сводил счетовод.

- На фронте жизнь тяжёлая, -
Он говорил, - бои!
Вы в битвах клали головы.
Но вы-то сами - чьи?

Фашисты обездолили
И мой семейный кров.
Вы крови много пролили,
Так это ж наша кровь!

Вы там прошли Германию,
Мы тут не подвели:
Трудом, соревнованием,
Сноровкой да старанием
Все страны превзошли.

За труд крестьянский Родина
Сторицею воздаст.
Пусть кто ещё без ордена -
Так не дошёл указ.

А страхи там… пожарища…
Всего не знали тут,
Но…

- Тише вы, товарищи!
Сейчас начнут.

---

Всё селенье было в сборе.
Секретарь райкома сам
Обещал подъехать вскоре -
Ожидали по часам.

Место каждому по чину
За столом отведено.
Михалёву в середину
Было сесть предложено.

Он, раскланявшись со всеми,
Сел в сторонке,
Не за стол.
- Начинать бы надо - время! -
По рядам шумок прошёл.

У Алёны всё готово:
Избу взглядом обвела,
Просмотрела папки снова,
Все «таблицы» и «дела».

- Председатель, ваше слово! -
И Алёна начала.

- Мы составили правленьем
План на пять годов вперёд.
На твое теперь, народ,
Предлагаем усмотренье.

Первый пункт её доклада -
Хлеб.
- …Поля теснит тайга.
Площадь их расширить надо
За пять лет на тридцать га.

Мы должны заполнить хлебом
Элеваторы страны.
Манны ждать не будем с неба,
Раскорчуем новины.

Раскорчуем, унавозим…
Пункт второй - рабочий скот.
…От кого скрывать: в колхозе
Лошадей недостаёт…

Молоко и масло - третий.
…То о нас шумит молва:
Лучше нет на целом свете
Масла вологодского.

Мы не делаем погоду,
Но и мы за пять годов
Раздоим своих коров;
Холмогорскую породу
Доведём до ста голов.

Пункт четвёртый - парк машинный…
И пошла, пошла, пошла…
Дёготь - промысел старинный,
Кружева, горшки, корзины, -
Что за дом без ремесла!..
…Нынче есть гидротурбины
Специально для села.

Победителям без света,
Прямо скажем, ходу нет.
Поднажмём - так за два лета
Ток дадим -
И будет свет!

Пункт ещё немаловажный -
О культуре.
Прямо стыд:
Всё ещё в избе не в каждой
Репродуктор говорит.

Узел есть, а мало точек, -
Виновата молодёжь.
Передачи дни и ночи
Из Москвы -
И, между прочим,
Пропадают ни за грош…

Николай сидел в углу
За холодною печуркой,
Жёг махорку -
И окурки
Клал к порогу под метлу.

Вряд ли он когда хоть раз
Так ещё доклады слушал:
Цифры радовали душу,
Принимались, как приказ.

И усталости не стало,
Всё понятно - что к чему,
В сердце словно рассветало…
Вот чего недоставало
В эти месяцы ему!

Вот за что велась война,
Вот чего желают люди!
В плане всё дано сполна,
Всё, к чему рвалась страна.
А записано - так будет.

В плане три десятка лет
Нашей славы и работы,
До Берлина путь побед,
Марши танков и пехоты…

Фомина
И Киря, дед, -
До чего же оба правы:
Медлить нам расчёта нет,
Не дано такого права.

Сев, уборка,
Снова сев…
Нет, ты людям ставь задачи,
Чтобы больше, больше значил
Каждый будний день для всех!

- Кто желает слово взять? -
Счетовод привстал:
- Желаю! -
Кто-то охнул:
- Дед опять!
Молодым бы дал сказать!
- Чтобы я да стал молчать,
Нет, скажу, что знаю.

Да и мне не двести лет,
Отчитаю любо-мило.
План, по-моему, по силам,
По душе!
- Устанешь, дед!

- Может статься, и устану,
Только ног не волочу,
Хоть и стар.
Коли по плану
Я ещё работать стану -
Умирать не захочу.

Я по плану жить привык,
Без него нельзя подняться…

Тут и Розанов сдержаться
Не сумел:
- Ты прав, старик!

Точно так же и в бою:
Дайте только направленье,
Чтоб любое отделенье
Знало линию свою,
А уж мы не подведём.

- Хорошо, сынок!
Дойдём!

Не садится счетовод:
- Я ещё сказать желаю
Про свою про власть что знаю:
Как она ведёт народ.

Верит в наши силы власть.
Ведь кругом работы - страсть,
В деревнях и в городах
Круглый год идёт страда.

И какая всё работа!
Сам учись,
Других учи…
Старику ж подчас охота
Поваляться на печи.

Ну, а власть возьмёт и скажет:
«Ты устал,
Но видишь вот…» -
И такую даль покажет,
Что аж сердце запоёт.

Уважает нас она,
Верит: сдюжим, всё распашем…
Потому, что правильна,
Потому, что наша!

Тут Козлов сказал Алёне:
- Надо так вести дела,
Чтобы не было в районе
Лучше нашего села.

Михалёв ему заметил:
- Так должно вести дела,
Чтобы вашего села
Лучше не было на свете;

Чтоб счастливей и красивей
Было с каждым днём оно -
Всё для этого дано:
Что другим народам в диво,
То у нас заведено.

Сколько раньше ради нас
Гибло смелых, лучших самых.
Тюрьмы… ссылки…
Если б Маркс
Видел этот сход сейчас!
Если б Ленин побыл с нами!..

Мы отчизну отстояли,
Новым битвам срок настал.
Так держитесь, стар и мал,
Чтобы сам товарищ Сталин
Нас в лицо любого знал.

Говорили - кто о чём,
У кого что наболело.
Надо брать большое дело
По-артельному - плечом.

Кузнецу подай гвоздей,
О другом и речи нету.
- К лету вставьте также в смету
Перековку лошадей.

Комсомольцы всех подряд
Звали на соревнованье.
- Только б с вечера заданье
Доводили до бригад.

Маня Лыкова рывком
От девчат к столу шагнула
И косынкой, как флажком,
Чтобы шум утих, взмахнула.

- Хлеба будет через край.
Но сказать пора настала:
Одного богатства мало,
Книгу нам теперь подай.

Сын Козлова тоже встал,
Комсомольцев смело поддержал
- О подростках книг нехватка
Показать бы нас должны,
Не пора ль призвать к порядку
Всех писателей страны?

Фомина Алёна снова
Поднялась -
Затих народ.
Заключительное слово -
Словно песня,
Как полёт.

Будто стены у избы,
У колхозного правленья
Распахнулись на мгновенье,
И под небом голубым

Вот она - Россия вся,
Север, юг, восток - смотрите!
И везде советский житель,
Храбрый воин, победитель
За работу принялся.

Сталь на всех широтах льют.
Степи с лесополосами
Поражают чудесами:
С га по десять тонн дают.

Тракторов не перечесть.
Самоходные комбайны
По полям плывут бескрайным.
Тут и наша слава есть!

Надо - реки вспять текут,
Солнце, ветер - вся природа
В услуженье у народа.
Тут и наш, сельчане, труд!

Размахнулись - не сдержать.
К нам из разных стран соседи
Поучиться жизни едут,
Правду нашу перенять!

Говорит Алёна - и
Видит:
Все моложе стали,
Распрямлялись, поднимали
Выше головы свои.

А изба уже летела
Над Уралом,
Над Москвой,
И не виделось предела
Радости людской.


38

Средь многих писем из сельсовета
Одно Фомина со страхом взяла.
Обычно расклеивала конверты,
А этот
Разорвала.

Прочла, огляделась, перечитала,
К окну подошла,
Ещё раз прочла.
«Живой!..»
А ведь ждать почти перестала.
«Живой!..»
Нет, до самой смерти б ждала!

Хотела звонить Михалёву: «Едет!»
Хотела сейчас же созвать соседей…
Сдержалась.
Но дверь распахнулась сама.
Какое село!
Какие дома!

А солнца, солнца сколько на свете!
Раскинуть руки и полететь!
Она бежала, как бегают дети,
Когда им радость некуда деть.

Бежала, наскоро сняв ботинки,
Босая, как в юности, налегке,
По склону зелёному, по тропинке,
По стёжке-дорожке
К воде,
К реке!

В березняке столкнулась с берёзкой,
Стряхнула с ветвей остатки дождя.
И вот уже в поле, за перекрёстком,
Дыхание еле переводя,

Свернула в сторонку, в кусты густые,
И в первую зелень, как в забытьё,
Упала.
Смешались цветы полевые
С цветами на сарафане её.

---

Весной все запахи - с полей,
Все ветры - на полях,
Земля теплей,
Заря светлей,
Живей вода в ручьях.

Сиянье радуг по росе -
Во всей своей красе.
Весной машины,
Люди все -
С утра на полосе.

---

Не до сна, когда весна, -
И Алёна Фомина
До единого зерна
Проверяла семена.

Удивлялся ей народ
И в артели
И окрест:
«Где и силушку берёт?
Когда спит?
Когда ест?»

А когда пришла пора
Сеять,
Также всем на диво
Фомина сварила пиво -
Не одно, не два ведра.

Из райкома Михалёв
Подъезжает утром ранним.
- Что у вас за ликованье? -
Но в ответ молчат сельчане, -
Не добиться и трёх слов.

Да зачем ему ответ?
Знает всё,
Хоть смотрит строго.
- Сеять начали иль нет?
Я приехал дать совет:
Для начала хоть немного,

Хоть заречный уголок
Вперекрёст засеять надо,
Испытать… -
Алёна рада
Сделать всё, и сделать в срок.

Всё!..
И тут же весь народ
На вечер к себе зовёт:
Обо всём, мол, вечерком
Сговоримся за пивком.
(Не о свадьбе ль речь идёт?)

У самой глаза горят,
Праздничен её наряд.
Что-то женщина скрывает,
Но глаза не говорят.

«Вперекрёст, так вперекрёст!
И за то поднимем тост…»
Дескать, пиво надо пить,
Чтобы засухе не быть.

Приглашает Михалёва:
- Не обидьте! Я - как дочь… -
Приглашает и Козлова.
Николай прийти непрочь.

Сбила с толку всех…
Но вот
По селу упряжка скачет.
Тут как ахнет весь народ:
- Муж Алёны, не иначе!

И бывают же порой
Чудеса на свете белом!
Столько лет - и вот он, целый…
Партизанил…
Жив… Герой!

Смотрят:
Так и есть - Герой.
- А ведь мы и знать не знали.
Не писал, видать, домой?
Или, может быть, скрывали?

- Не писал он…
- Почему?
Из чего секреты строим?
- А звезда идёт к нему…
- Ну, теперь и мы с Героем,
Не уступим никому.

Словно ветром понесло
Ребятишек по дороге,
Вслед за ними понемногу
Потянулось всё село.

Пётр ступил одной ногой
В жёлтый слой дорожной пыли,
Не успел ступить другой,
Как его
		обступили,
Оторвали от земли,
Подхватили,
Понесли.

- Пётр!.. Петруша!.. Петя!.. Петя!.. -
Каждый трогает рукой. -
Уж не чаяли, что встретим,
Ну, а ты - смотри какой!

Черноусый да высокий
По рукам Фомин ходил.
Молодой, каким и был,
Хоть бородку отпустил,
Не побриты даже щёки.

- Уж такого молодца
Нет другого в целом свете.
- Петька-чорт!.. Петруша!.. Петя!.. -
И целуют без конца.

А Алёнушка, Алёнка,
Затаясь, стоит в сторонке,
Только улыбается,
Вся как будто светится,
Словно бы красавица
Заново невестится.

Мать, старушка Фомина,
Загодя извещена,
Так же рядом с нею жалась,
Незаметна,
Невидна.

Постояли в стороне,
Повздыхали
И взмолились:
- Дайте ж нам!
- Дайте мне! -
И соседи расступились.

Мать к сынку,
К его груди,
К сердцу
Первая прильнула,
Отогрелась и шепнула:
- Ну, теперь к жене иди!

Свет ли, слёзы ли из глаз
У Алёны.
Сердце пело.
Муженька на первый раз
Даже и не разглядела.

А лишь начал шум стихать,
Стала улица просторней,
Дуня бросилась к Алёне
И давай
Целовать…

---

Пётр Фомин домой пришёл,
Отдохнул, надел рубашку,
Пояс… Ворот нараспашку…
Вышивка…
И, как на пашне,
Молвил:
- Ах, как хорошо!

Китель свой и ордена
Положил в сундук сосновый.
Выпил первую до дна
И сказал, смеясь, Козлову:
- Видел, что творит жена!

Сеять надобно чуть свет,
А у ней в колхозе праздник,
Оттого и безобразье -
Мужней власти в доме нет!

Тот припал спиной к стене -
Подходила круговая -
И, братыню принимая,
Думал:
«Пётр и на войне
Обогнал…»

А Михалёв
С Фоминым рядком уселся,
Помолчал, в лицо вгляделся
И спросил:
- Ну, жив, здоров? -

Улыбнулся, локоть сжал,
Видно было: ликовал. -
Жив! - волнуясь, молвил снова,
Словно друга фронтового
Или сына повстречал. -

Надоело воевать?
- Да не так чтоб надоело, -
Некогда!
Тоска заела,
Как пришла весна опять.
Хоть война ведь - тоже дело.

Только мы такой народ,
Не даём себе покоя:
Кончил дело - дай другое,
Из похода и в поход.

- А теперь куда?
- К своим,
Прочу к жёнке под начало.
- Рядовым иль генералом?
- Да взяла бы рядовым!

Как у вас? -
Фомин спросил.
- Так же, как по всей отчизне:
Коль не ищешь тихой жизни,
То на всё хватает сил.

И тебе, фронтовику,
Лучшей доли не желаю.
Вот теперь смотрю, смекаю:
Дескать, нашего полку
Прибыло…

А рассвело -
Фомина людей с постели
Поднимала:
- Пить умели,
Чтобы так и дело шло!


39

Дрожки дали для Козлова:
Езди по полю, следи,
Чтоб работа шла толково,
Не стояли б лошади.

Он уселся у межи
На запущенном загоне.
Перед ним, как на ладони,
Посевные рубежи.

До пятнадцати борон
Строем по полю ходило.
У него в глазах рябило
От грачей и от ворон.

На селе волнует всех
Перекрёстный, новый сев,
Новым был он лишь вчера
Даже для инспектора.

Михалёв брошюрку дал,
Он всю ночь её читал;
Сговорился с Лыковой,
Ей лишь сеять доверял:
Дело-то великое.

Только сей теперь! Пора!
Воротились люди с фронта,
Вся страна в полях с утра,
И вокруг -
До горизонта,
Дальше - наши трактора.

Хорошо заране знать:
Только сей -
И будут всходы,
Никакие непогоды
Их не могут задержать.


40
Отец Алёны в свой колхоз
Откуда-то плакат принёс -
На нём стахановки портрет:
«Советской женщине привет!»

Старик сказал:
- Сдается мне,
Что дочка это в аккурат! -
И сам в конторе на стене
Повесил тот плакат.

«Советской женщине привет!»
В платочке, в кофте голубой
Стояла жёнка средних лет,
За ней - хлебов прибой,

За ней машины, и станки,
И книги - потому
Что это ныне ей с руки,
По силе, по уму.

Какую тяжесть подняла
Она в разгар войны,
Какой опорою была
Для всей своей страны!

И Михалёв на тот плакат
(«Похожа точно!»)
Бросил взгляд,
Сказал Алёне Фоминой:
- Поклон тебе земной!

Победный завершив поход,
В родной вернулись дом
Механик и животновод,
Избач и агроном.

В колхозе начинала жизнь
Партгруппа.
В первый раз
Семь коммунистов собрались
В конторе в поздний час.

Перед началом Михалёв
Сказал о Фоминой:
- Ты много вынесла трудов,
Поклон тебе земной!

Больших дорог, больших побед,
Больших удач тебе!

«Советской женщине привет!» -
Висел плакат в избе.

Семь коммунистов, как один,
При этом встали в ряд.
У них медали - за Берлин,
За Прагу, Сталинград.

И каждый руку подавал
Алёне Фоминой.
И Пётр Фомин со всеми встал,
Подтянутый, прямой.

И Лыкова.
Она была
Оживлена, светла,
Но строже речь,
Но твёрже взгляд:
Мария - кандидат.

Алёна жала руки всем
И тихо начала:
- Я счастлива.
Теперь нас - семь.
Давайте ж за дела.

За нас стоят и с нами в ряд
Шагают стар и млад.
Не много б сделать я смогла,
Когда б одна была,

А всем селом да в добрый час…
Какое счастье знать,
Что может вся земля на нас
Равнение держать!

1944-1949

1 Малым - подручным.

2 «Гостьей» называется последний сноп, который торжественно приносят с поля в день дожинок и ставят надолго в конторе правления колхоза.

3 «Эресы» - реактивные снаряды.