Я не знаю, как остальные, но я чувствую жесточайшую не по прошлому ностальгию - ностальгию по настоящему. Будто послушник хочет к Господу, ну а доступ лишь к настоятелю - так и я умоляю доступа без посредников к настоящему. Будто сделал я что-то чуждое, или даже не я - другие. Упаду на поляну - чувствую по живой земле ностальгию. Нас с тобой никто не расколет. Но когда тебя обнимаю - обнимаю с такой тоскою, будто кто-то тебя отнимает. Одиночества не искупит в сад распахнутая столярка. Я тоскую не по искусству, задыхаюсь по настоящему. Когда слышу тирады подленькие оступившегося товарища, я ищу не подобья - подлинника, по нему грущу, настоящему. Одиночества не искупит В сад распахнутая столярка. Я тоскую не по искусству, задыхаюсь по настоящему. Всё из пластика - даже рубища. Надоело жить очерково. Нас с тобою не будет в будущем, а церковка… И когда мне хохочет в рожу идиотствующая мафия, говорю: «Идиоты - в прошлом. В настоящем - рост понимания». Хлещет чёрная вода из крана, хлещет ржавая, настоявшаяся, хлещет красная вода из крана, я дождусь - пойдёт настоящая. Что прошло, то прошло. К лучшему. Но прикусываю, как тайну, ностальгию по настающему, что настанет. Да не застану.
1975
Читает Андрей Вознесенский