Анне Ахматовой
Мне кажется, я подберу слова, Похожие на вашу первозданность. А ошибусь, мне это трын-трава, Я всё равно с ошибкой не расстанусь. Я слышу мокрых кровель говорок, Торцовых плит заглохшие эклоги. Какой-то город, явный с первых строк, Растёт и отдаётся в каждом слоге. Кругом весна, но за город нельзя. Ещё строга заказчица скупая. Глаза шитьём за лампою слезя, Горит заря, спины не разгибая. Вдыхая дали ладожскую гладь, Спешит к воде, смиряя сил упадок. С таких гулянок ничего не взять. Каналы пахнут затхлостью укладок. По ним ныряет, как пустой орех, Горячий ветер и колышет веки Ветвей и звёзд, и фонарей, и вех, И с моста вдаль глядящей белошвейки. Бывает глаз по-разному остёр, По-разному бывает образ точен. Но самой страшной крепости раствор Ночная даль под взглядом белой ночи. Таким я вижу облик ваш и взгляд. Он мне внушён не тем столбом из соли, Которым вы пять лет тому назад Испуг оглядки к рифме прикололи. Но, исходив из ваших первых книг, Где крепли прозы пристальной крупицы, Он и во всех, как искры проводник, Событья былью заставляет биться.
1929
Читает Сергей Юрский
