На умеренность
Благополучнее мы будем, Коль не дерзнём в стремленье волн, Ни в вихрь, робея, не принудим Близ берега держать наш чёлн. Завиден тот лишь состояньем, Кто среднею стезёй идет, Ни благ не восхищён мечтаньем, Ни тьмой не ужасаем бед; Умерен в хижине, чертоге, Равен в покое и тревоге. Собрать не алчет миллионов, Не скалится на жирный стол; Не требует ничьих поклонов И не лощит ничей сам пол; Не вьётся в душу к царску другу, Не ловит таинств и не льстит; Готов на труд и на услугу, И добродетель токмо чтит. Хотя и царь его ласкает, Он носа вверх не поднимает. Он видит, что и дубы мшисты Кряхтят, падут с вершины гор, Перун дробит бугры кремнисты И пожигает влажный бор. Он видит: с белыми горами Вверх скачут с шумом корабли; Ревут и чёрными волнами Внутрь погребаются земли; Он видит - и судьбе послушен, В пременах света равнодушен. Он видит - и, душой мужаясь, В несчастии надежды полн; Под счастьем же, не утомляясь, В беспечный не вдаётся сон; Себя и ближнего покоя, Чтит бога, веру и царей; Царств метафизикой не строя, Смеётся, зря на пузырей, Летящих флотом к небу с грузом, И вольным быть не мнит французом. Он ведает: доколе страсти Волнуются в людских сердцах, Нет вольности, нет равной части Царю в венце, рабу в цепях; Несёт своё всяк в свете бремя, Других всяк жертва и тиран, Течёт в своё природа стремя; А сей закон коль ввек ей дан, Коль ввек мы под страстьми стенаем, Каких же дней златых желаем? Всяк долгу раб. Я не мечтаю На воздухе о городах; Всем счАстливых путей желаю К фортуне по льду на коньках. Пускай Язон с Колхиды древней Златое сбрил себе руно, Крез завладел чужой деревней, Марс откуп взял, - мне всё равно, Я не завидлив на богатство И царских сумм на святотатство. Когда судьба качает в люльке, Благословляю часть мою; Нет дел - играю на бирюльке, Средь муз с Горацием пою; Но если б царь где добрый, редкой Велел мне грамотки писать, Я б душу не вертел рулеткой, А стал бы пнём - и стал читать Равно о людях, о болванах, О добродетелях в карманах. А ежели б когда и скушно Меня изволил он принять, Любя его, я равнодушно И горесть стал бы ощущать, И шёл к нему опять со вздором Суда и милости просить. Равно когда б и светлым взором Со мной он вздумал пошутить И у меня просить прощенья, - Не заплясал бы с восхищенья. Но с рассужденьем удивлялся Великодушию его, Не вдруг на похвалы пускался; А в жаре сердца моего Воспел его бы без притворства, И в сказочке сказал подчас: «Ты громок браньми - для потомства, Ты мил щедротами - для нас, Но славы и любви содетель Тебе твоя лишь добродетель». Смотри и всяк, хотя б чрез шашни Фортуны стал кто впереди, Не сплошь спускай златых змей с башни И, глядя в небо, не пади; Держися лучше середины И ближнему добро твори; На завтра крепостей с судьбины Бессильны сами взять цари. Есть время - сей, - оно превратно; Прошедше не придёт обратно. Хоть чья душа честна, любезна, Хоть бескорыстен кто, умён; Но коль умеренность полезна И тем, кто славою пленён! Умей быть без обиды скромен, Осанист, твёрд, но не гордец; Решим без скорости, спокоен, Без хитрости ловец сердец; Вздув в ясном парусА лазуре, Умей их не сронить и в буре.
1792
Примечания
Первые четыре строфы стихотворения, по указанию самого Державина, посвящены его взаимоотношениям с императрицей, статс-секретарем которой он стал в декабре 1791 г. Екатерина II была недовольна «докладами» Державина, в которых он зачастую отстаивал справедливые, по его мнению, позиции, вопреки точке зрения самой императрицы и её фаворитов. Начало оды отчасти представляет собой подражание Горацию (10-я ода III кн.).
Царств метафизикой не строя. Эта и следующая строфы относятся «до французской революции, над которой он шутит, что философы тогдашнего времени метафизической души, воображая равенство и свободу, как пузыри возвышаются в своих мнениях, желая взлететь в горнее блаженство или иметь его на земле с грузом своим, то есть с плотью» (Объяснение Державина).
Пускай Язон с Колхиды древней и т.д. «Под Колхидой разумеется Крым, а под Язоном князь Потёмкин, приобретший его своей министерской расторопностью» (Объяснение Державина). Язон - герой древнегреческих мифов, который добыл в Колхиде (т.е. на Кавказе) золотое руно священного барана, приносящее счастье той стране, где оно находится.
Крез завладел чужой деревней. «Обер-прокурор Зубов, отец фаворита императрицы, в то время отнял было нагло у Бехтеева деревню, которую автор своей твердостию, представя сыну несправедливость отца, возвратил владельцу» (Объяснение Державина). Крез - древнегреческий царь VI в. до н.э., владевший огромными сокровищами. Имя его стало нарицательным для обозначения богача.
Марс откуп взял. «Князь Долгорукий (Юрий Владимирович, полководец 1760-х-1790-х гг.) и граф Салтыков, генерал-аншеф, бывший потом фельдмаршалом, содержали винные откупа» (Объяснение Державина).
И царских сумм на святотатство. Во время второй турецкой войны Потёмкин растратил значительную сумму казённых денег на увеселения и любовниц.
Нет дел - играю на бирюльке. Бирюлька - дудка, сопелка, свирель. Играть на бирюльке - заниматься пустяками, ничего не делать. «Императрица, занята будучи политическими и военными делами, неохотно занималась в последнюю турецкую войну гражданскими делами, а как автор был по части оных докладчик, то и не допущен бывал по неделе и по две» (Объяснение Державина).
Велел мне грамотки писать. В это время Державин был статс-секретарём императрицы.
Благословляю часть мою - т.е. мою участь.
Я б душу не вертел рулеткой - т.е. не кривил душой.
И шёл к нему опять со вздором. А. В. Храповицкий, другой статс-секретарь Екатерины, сообщает в своих записках, что императрица выразилась по поводу одного из докладов Державина: «Он со всяким вздором ко мне лезет». «Императрица иногда скучала, что автор обременял её докладами о правосудии и милости к бедным» (Объяснение Державина).
И у меня просить прощенья. Согласно «Объяснениям Державина», императрица нередко «прашивала у автора прощения», сознаваясь в своём несправедливом гневе на него.
Не вдруг на похвалы пускался. Екатерина неоднократно говорила Державину о том, что желает, чтоб он написал оду в духе «Фелицы», но поэт так и не выполнил её желания.
Хотя б чрез шашни. Державин имеет в виду П. А. Зубова, фаворита Екатерины, «который по любовным шашням сделался большим человеком» (Объяснение Державина). Далее и до конца стихотворения речь идёт о Зубове.
Златых змей с башни. Державин пишет, что Зубов любил пускать воздушных змеев с башен царскосельского дворца (Объяснение Державина).
Умей их не сронить и в буре. «Т.е. умей при несчастии быть твёрдым; но он (Зубов) сего качества душевного не имел, а когда взошёл на престол император Павел, то он так струсил, что жалко было на него смотреть» (Объяснение Державина).
