Вот и опять между сосен открылась картина:
Путь к небесам, что стенами из камня зажат.
Здесь на рассвет золотые взирают вершины
И ледники, как замёрзшее небо, лежат.
Этот в белых снегах
Горнолыжный лицей -
Панацея от наших несчастий.
Мы не верим словам,
Но в альплагере «Цей»
Все мы счастливы были отчасти.
Эти хребты нам сулили и радость, и беды,
Издалека звали нас, чтобы мы их прошли.
Эти снега нас не раз приводили к победам,
А иногда приводили от дружбы к любви.
Здесь к нам с тобой, победив городские химеры,
Ясный покой приходил и в словах, и в слезах.
Если ж уйдём, то уйдём обязательно с верой,
С верой, что вслед нам помолится старый Монах.
Этот в белых снегах
Горнолыжный лицей -
Панацея от наших несчастий.
Мы не верим словам,
Но в альплагере «Цей»
Все мы счастливы были отчасти.
4-9 марта 1984, Альплагерь «Цей»
Поёт Юрий Визбор:
А помнишь, друг, команду с нашего двора?
Послевоенный - над верёвкой - волейбол,
Пока для секции нам сетку не украл
Четвёртый номер - Коля Зять, известный вор.
А первый номер на подаче - Владик Коп,
Владелец страшного кирзового мяча,
Который, если попадал кому-то в лоб,
То можно смерть установить и без врача.
А наш защитник, пятый номер - Макс Шароль,
Который дикими прыжками знаменит,
А также тем, что он по алгебре король,
Но в этом двор его нисколько не винит.
Саид Гиреев, нашей дворничихи сын,
Торговец краденым и пламенный игрок.
Серёга Мухин, отпускающий усы,
И на распасе - скромный автор этих строк.
Да, такое наше поколение -
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужёсткие крепления
Или радиолы во дворах.
А вот противник - он нахал и скандалист,
На игры носит он то бритвы, то наган:
Здесь капитанствует известный террорист,
Сын ассирийца, ассириец Лев Уран,
Известный тем, что, перед властью не дрожа,
Зверю-директору он партой угрожал,
И парту бросил он с шестого этажа,
Но, к сожалению для школы, не попал.
А вот и сходятся два танка, два ферзя -
Вот наша Эльба, встреча войск далёких стран:
Идёт походкой воровскою Коля Зять,
Навстречу - руки в бруки - Лёвочка Уран.
Вот тут как раз и начинается кино,
И подливает в это блюдо остроты
Белова Танечка, глядящая в окно, -
Внутрирайонный гений чистой красоты.
Ну что, без драки? Волейбол так волейбол!
Ножи отставлены до встречи роковой,
И Коля Зять уже ужасный ставит «кол»,
Взлетев, как Щагин, над верёвкой бельевой.
Да, и это наше поколение -
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужёсткие крепления
Или радиолы во дворах.
…Мясной отдел. Центральный рынок. Дня конец.
И тридцать лет прошло - о боже, тридцать лет! -
И говорит мне ассириец-продавец:
«Конечно помню волейбол. Но мяса нет!»
Саид Гиреев - вот сюрприз! - подсел слегка,
Потом опять, потом отбился от ребят.
А Коля Зять пошёл в десантные войска,
И там, по слухам, он вполне нашёл себя.
А Макс Шароль - опять защитник и герой,
Имеет личность он секретную и кров.
Он так усердствовал над бомбой гробовой,
Что стал член-кором по фамилии Петров.
А Владик Коп подался в городок Сидней,
Где океан, балет и выпивка с утра,
Где нет, конечно, ни саней, ни трудодней,
Но также нету ни кола и ни двора.
Ну, кол-то ладно, - не об этом разговор, -
Дай бог, чтоб Владик там поднакопил деньжат.
Но где найдёт он старый Сретенский наш двор? -
Вот это жаль, вот это, правда, очень жаль!
Ну, что же, каждый выбрал веру и житьё,
Полсотни игр у смерти выиграв подряд.
И лишь майор десантных войск Н.Н.Зятьёв
Лежит простреленный под городом Герат.
Отставить крики! Тихо, Сретенка, не плачь!
Мы стали все твоею общею судьбой:
Те, кто был втянут в этот несерьёзный матч
И кто повязан стал верёвкой бельевой.
Да, уходит наше поколение -
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужёсткие крепления
Или радиолы во дворах.
26 июля - 6 октября 1983
Сретенка - улица в центре Москвы, где прошли детские и юношеские годы Ю.Визбора.
Поёт Юрий Визбор:
Увы, мои друзья, уж поздно стать пилотом,
Балетною звездой, художником Дали,
Но можно сесть в авто с разбитым катафотом,
Чтоб повидать всё то, что видится вдали.
Итак, мы просто так летим по поворотам,
Наивные гонцы высоких скоростей.
На миг сверкнёт авто с разбитым катафотом
В серебряном шару росинки на листе.
А может, приступить к невиданным полётам?
И руль легко идёт к коленям, как штурвал,
И вот летит авто с разбитым катафотом
Там, где ещё никто ни разу не летал!
Как просто, чёрт возьми, стряхнуть с себя болото,
До солнца долететь и возродиться вновь -
Вот дом мой, вот авто с разбитым катафотом,
Вот старые друзья, а вот моя любовь!
Но я спускаюсь вниз. Кругом летят «Паккарды».
Мне - левый поворот на стрелку и домой.
Вплетается Пегас с разбитым миокардом
В табун чужих коней, как в старое ярмо.
Май - 6 июня 1983, Пахра
Поёт Юрий Визбор:
Письмо
Памяти Владимира Высоцкого
Пишу тебе, Володя, с Садового Кольца,
Где с неба льют раздробленные воды.
Всё в мире ожидает законного конца,
Лишь только не кончается погода.
А впрочем, бесконечны наветы и враньё,
И те, кому не выдал Бог таланта,
Лишь этим утверждают присутствие своё,
Пытаясь обкусать ступни гигантам.
Да чёрта ли в них проку! О чём-нибудь другом…
«Вот мельница - она уж развалилась…»
На Кудринской недавно такой ударил гром,
Что всё ГАИ тайком перекрестилось.
Всё те же разговоры - почём и что иметь.
Из моды вышли «М» по кличке «Бонни»,
Теперь никто не хочет хотя бы умереть,
Лишь для того, чтоб вышел первый сборник.
Мы здесь поодиночке смотрели в небеса,
Мы скоро соберёмся воедино,
И наши в общем хоре сольются голоса,
И Млечный Путь задует в наши спины.
А где же наши беды? Остались мелюзгой
И слава, и вельможный гнев кого-то…
Откроет печку Гоголь чугунной кочергой,
И свет огня блеснёт в пенсне Фагота…
Пока хватает силы смеяться над бедой,
Беспечней мы, чем в праздник эскимосы.
Как говорил однажды датчанин молодой:
Была, мол, не была - а там посмотрим.
Всё так же мир прекрасен, как рыженький пацан,
Всё так же, извини, прекрасны розы.
Привет тебе, Володя, с Садового Кольца,
Где льют дожди, похожие на слёзы.
11 июня 1982
Фагот - персонаж романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита».
Поёт Юрий Визбор:
Теперь толкуют о деньгах
В любых заброшенных снегах,
В портах, постелях, поездах,
Под всяким мелким зодиаком.
Tот век рассыпался, как мел,
Который словом жить умел,
Что начиналось с буквы «Л»,
Заканчиваясь мягким знаком.
О, жгучий взгляд из-под бровей!
Листанье сборника кровей!
Что было содержаньем дней,
То стало приложеньем вроде.
Вот новоявленный МоцАрт,
Сродни менялам и купцам,
Забыв про двор, где ждут сердца,
К двору монетному приходит.
Всё на продажу понеслось,
И что продать, увы, нашлось:
В цене всё то, что удалось,
И спрос не сходит на интриги.
Явились всюду чудеса,
Рубли раздув, как паруса,
И рыцарские голоса
Смехоподобны, как вериги.
Моя надежда на того,
Кто, не присвоив ничего,
Своё святое естество
Сберёг в дворцах или в бараках,
Кто посреди обычных дел
За словом следовать посмел,
Что начиналось с буквы «Л»,
Заканчиваясь мягким знаком.
18 - 21 мая 1982, Пахра
Поёт Юрий Визбор:
Вот уходит наше время,
Вот редеет наше племя.
Время кружится над всеми
Легкомысленно, как снег,
На ребячьей скачет ножке,
На игрушечном коне
По тропинке, по дорожке,
По ромашкам, по лыжне.
И пока оно уходит,
Ничего не происходит.
Солнце за гору заходит,
Оставляя нас луне.
Мы глядим за ним в окошко,
Видим белый след саней
На тропинке, на дорожке,
На ромашках, на лыжне.
Всё, что было, то и было,
И, представьте, было мило.
Всё, что память не забыла,
Повышается в цене.
Мы надеемся немножко,
Что вернётся всё к весне
По тропинке, по дорожке,
По растаявшей лыжне.
Мы-то тайно полагаем,
Что не в первый раз шагаем,
Что за этим чёрным гаем
Будто ждёт нас новый лес,
Что уйдём мы понарошку,
Сменим скрипку на кларнет
И, играя на дорожке,
Мы продолжим на лыжне…
2-9 февраля 1982
Поёт Юрий Визбор:
Одинокий гитарист
В придорожном ресторане.
Чёрной свечкой кипарис
Между звёздами в окне.
Он играет и поёт,
Сидя будто в чёрной раме,
Море Чёрное за ним
При прожекторной луне.
Наш милейший рулевой
На дороге нелюдимой,
Исстрадав без сигарет,
Сделал этот поворот.
Ах, удача, боже мой,
Услыхать в стране родимой
Человеческую речь
В изложеньи нежных нот.
Ресторан полупустой.
Две танцующие пары.
Два дружинника сидят,
Обеспечивая мир.
Одинокий гитарист
С добрым Генделем на пару
Поднимают к небесам
Этот маленький трактир.
И витает, как дымок,
Христианская идея,
Что когда-то повезёт,
Если вдруг не повезло.
Он играет и поёт,
Всё надеясь и надеясь,
Что когда-нибудь добро
Победит в борьбе со злом.
Ах, как трудно будет нам,
Если мы ему поверим.
С этим веком наш роман
Бессердечен и нечист.
Но спасает нас в ночи
От позорного безверья
Колокольчик под дугой -
Одинокий гитарист.
18 - 19 января 1982, Ялта
Поёт Юрий Визбор:
Вы теперь к разлукам привыкайте,
К пуританству телеграфных строк.
Вы теперь, пожалуйста, на карте
Отыщите малый островок.
Там к своей мечте сквозь вьюги пламя
Мы шагаем в бесконечных льдах,
Там звезда высокая над нами,
Синяя Полярная звезда.
Лыжами истории касаясь
И в руке зажав меридиан,
Мы от одиночества спасаем
Этот Ледовитый океан.
Убегают тучи временами
И маяк нам виден иногда -
Прямо впреди, почти над нами,
Синяя Полярная звезда.
Мы вернёмся поздно или рано,
На вершине встанем в тесный круг -
Здесь материки и океаны
Круто опускаются на юг.
Старой нашей дружбе не забыться,
И теперь над нами навсегда
Гордо будет в облаках светиться
Синяя Полярная звезда.
17 сентября 1979, Владивосток - Москва
Поёт Юрий Визбор:
Что скажу я тебе - ты не слушай,
Я ведь так, несерьёзно скажу.
Просто я свою бедную душу
На ладони твои положу.
Сдвинем чаши, забудем итоги.
Что-то всё-таки было не зря,
Коль стою я у края дороги,
Растеряв все свои козыря.
Ах, зачем там в ночи запрягают
Не пригодных к погоне коней?
Это ж годы мои убегают
Стаей птиц по багряной луне.
Всю неделю стучали морозы
По окошку рукой костяной,
И копили печали берёзы,
Чтобы вдоволь поплакать весной.
Ни стихам не поверив, ни прозе,
Мы молчим, ничего не сказав,
Вот на этом жестоком морозе
Доверяя лишь только глазам.
8 - 9 февраля 1979
Поёт Юрий Визбор:
О мой пресветлый отчий край!
О голоса его и звоны!
В какую высь ни залетай, -
Всё над тобой его иконы.
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.
Какой покой в его лесах,
Как в них черны и влажны реки!
Какие храмы в небесах
Над ним возведены навеки!
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.
Я - как скрещенье многих дней,
И слышу я в лугах росистых
И голоса моих друзей,
И голоса с небес российских.
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.
Август - 21 сентября 1978, Альплагерь «Узункол» - Москва
Поёт Юрий Визбор:
Когда в мой дом любимая вошла,
В нём книги лишь в углу лежали валом.
Любимая сказала: «Это мало.
Нам нужен дом». Любовь у нас была.
И мы пошли со старым рюкзаком,
Чтоб совершить покупки коренные.
И мы купили ходики стенные,
И чайник мы купили со свистком.
Ах, лучше нет огня, который не потухнет,
И лучше дома нет, чем собственный твой дом,
Где ходики стучат старательно на кухне,
Где милая моя и чайник со свистком.
Потом пришли иные рубежи,
Мы обрастали разными вещами,
Которые украсить обещали
И без того украшенную жизнь.
Снега летели, письмами шурша,
Ложились письма на мои палатки,
Что дома, слава Богу, всё в порядке,
Лишь ходики немножечко спешат.
С любимой мы прожили сотню лет,
Да что я говорю - прожили двести,
И показалось нам, что в новом месте
Горит поярче предвечерний свет,
И говорятся тихие слова,
Которые не сказывались, право,
Поэтому, не мудрствуя лукаво,
Пора спешить туда, где синева.
С тех пор я много берегов сменил.
В своей стране и в отдалённых странах
Я вспоминал с навязчивостью странной,
Как часто эти ходики чинил.
Под ними чай другой мужчина пьёт,
И те часы ни в чём не виноваты,
Они всего единожды женаты,
Но, как хозяин их, спешат вперёд.
Ах, лучше нет огня, который не потухнет,
И лучше дома нет, чем собственный твой дом,
Где ходики стучат старательно на кухне,
Где милая моя и чайник со свистком.
28 июня 1977, Памир
Поёт Юрий Визбор:
Когда кончается сезон удачи
И ветер, как афиши,
рвёт последние листы надежды,
Когда сложилось так, а не иначе,
То, значит, время грим снимать
и пересматривать одежды.
Просто жизнь моя - манеж,
Белый круг, со всех сторон освещённый.
Просто жизнь моя - манеж,
На коварство и любовь обречённый.
Ветер сумеречный свеж.
Подарите мне любовь, подарите.
Просто жизнь моя - манеж,
Ну а вы, мой друг, мне кажется, зритель.
Когда бы жизнь свою я начал снова,
В ней были б горы и моря,
ну и немножечко успеха,
В ней были б ты да я, да шум сосновый,
А остальное подождёт,
а остальное мне не к спеху.
Но снова я на вас гляжу с надеждой,
Хотя наивно это всё -
я это ясно понимаю,
И всё-таки надежде той внимаю,
Поскольку очень вас люблю,
как не любил ни разу прежде.
Просто жизнь моя - манеж,
Белый круг, со всех сторон освещённый.
Просто жизнь моя - манеж,
На коварство и любовь обречённый.
Ветер сумеречный свеж.
Не дарите мне любовь, не дарите.
Просто жизнь моя - манеж,
Ну а вы, мой друг, мне кажется, зритель.
Октябрь 1976, 3 апреля 1977
Поёт Юрий Визбор:
Последний день зимы нам выдан для сомненья:
Уж так ли хороша грядущая весна?
Уж так ли ни к чему теней переплетенья
На мартовских снегах писали письмена?
А что же до меня, не верю я ни зною,
Ни вареву листвы, ни краскам дорогим.
Художница моя рисует белизною,
А чистый белый цвет - он чище всех других.
Последний день зимы, невысохший просёлок…
Ведут зиму на казнь, на тёплый эшафот.
Не уподобься им, бессмысленно весёлым, -
Будь тихим мудрецом, всё зная наперёд.
Останься сам собой, не путай труд и тщенье,
Бенгальские огни и солнца торжество.
Из мелкой суеты, из общего теченья
Не сотвори себе кумира своего.
23 сентября 1974
Поёт Юрий Визбор:
В простых вещах покой ищи.
Пускай тебе приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
И чтоб свечою голубой
Плыла бы ночь большая,
Свою судьбу с другой судьбой
В ночи перемешаем.
Среди зимы придёт весна,
И меж её прогалин
Сожжём былые времена,
Как нас они сжигали.
И словно пара лебедей,
Друг друга полюбивших,
Простим простивших нас людей,
Простим и непростивших.
В простых вещах покой ищи.
Быть может, нам приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
И чтоб свечою голубой
Плыла бы ночь большая,
Свою судьбу с другой судьбой
В ночи перемешаем.
7 - 9 июля 1974, Румыния
Песня на собственную мелодию. На музыку В.Бальчева вошла в телефильм «Миг удачи».
Поёт Юрий Визбор:
Не сотвори себе кумира
Из невеликих мелочей -
Из обстановки и квартиры,
Из посещения врачей,
Из воскресенья и субботы,
Из размышлений о судьбе.
В конце концов, не в наши годы
Унынье позволять себе.
Не сотвори себе кумира,
Ведя житейские бои,
Из неизбежных и унылых
Подсчётов прибылей своих.
И может, ты прошёл полмира
В исканьях счастья своего -
Не сотвори себе кумира
Ни из себя, ни из него.
Не сотвори себе кумира
Из памяти своей земли,
Из тех бойцов и командиров,
Что до победы не дошли.
Из истин - выбери простые,
Что не подвластны временам,
И сотвори себе Россию,
Как сотворила нас она!
12 - 18 мая 1974
До свиданья, дорогой мой, до свиданья!
К сожаленью, нам с тобой не по пути.
Расставанье переходит в расстоянье.
До свиданья, дорогой мой, не грусти!
Поезд наш летел и к радости, и к мукам,
Только мне придётся с поезда сойти,
И на станции с названием «Разлука» -
До свиданья, дорогой мой, не грусти!
Нас короткая любовь с тобой венчала.
Если было что не так - меня прости.
Только жизнь не повторяется сначала.
До свиданья, дорогой мой, не грусти!
Верю я, что будет всё у нас, как прежде,
Лишь дорогу нужно долгую пройти,
И до станции с названием «Надежда» -
До свиданья, дорогой мой, не грусти!
7 мая 1974
Нет прекрасней и мудрее средства от тревог,
Чем ночная песня шин.
Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог
Штопаем ранения души.
Не верь разлукам, старина, их круг -
Лишь сон, ей-богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.
Будто чья-то сигарета - стоп-сигнал в ночах:
Кто-то тоже держит путь.
Незнакомец, незнакомка, здравствуй и прощай, -
Можно только фарами мигнуть.
То повиснет над мотором ранняя звезда,
То на стёкла брызнет дождь.
За спиною остаются два твоих следа,
Значит, не бесследно ты живёшь.
В два конца идёт дорога, но себе не лги, -
Нам в обратный путь нельзя.
Слава Богу, мой дружище, есть у нас враги,
Значит, есть, наверно, и друзья.
Не верь разлукам, старина, их круг -
Лишь сон, ей-богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.
1 августа 1973
Поёт Юрий Визбор:
Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,
Тих и печален ручей у янтарной сосны,
Пеплом несмелым подёрнулись угли костра,
Вот и окончилось всё - расставаться пора.
Милая моя,
Cолнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?
Крылья сложили палатки - их кончен полёт,
Крылья расправил искатель разлук - самолёт,
И потихонечку пятится трап от крыла,
Вот уж действительно пропасть меж нами легла.
Милая моя,
Cолнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?
Не утешайте меня, мне слова не нужны,
Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны,
Вдруг сквозь туман там краснеет кусочек огня,
Вдруг у огня ожидают, представьте, меня!
Милая моя,
Cолнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?
12 июня 1973
Поёт Юрий Визбор:
Из разлук, из дорог, из краёв отдалённых
Каждый день вижу я странный дом у реки,
Занавеску в окне между веток зелёных -
Там мои дорогие живут старики.
И в дождях и в пурге я шагаю упрямо,
По другим адресам писем слать не хочу,
А на солнце с крыльца смотрит старая мама -
Кто идёт там тропинкой? Не я ли иду?
Я приду, я приду, все дела я заброшу
И увижу тогда то, что видел во сне:
Кто-то молча стоит у калитки заросшей,
Кто-то там приоткрыл занавеску в окне.
Мы ушли далеко, слышен гул перекличек -
Мы сквозь космос летим голубою звездой.
Но у русских людей есть старинный обычай
Возвращаться из странствий в родное гнездо.
1972
Посвящается А.Шредерсу
Ах, какая пропажа - пропала зима!
Но не гнаться ж за нею на север?
Умирают снега, воды сходят с ума,
И апрель свои песни посеял.
Ну да что до меня - это мне не дано:
Не дари мне ни осень, ни лето,
Подари мне февраль - три сосны под окном
И закат, задуваемый ветром.
Полоса по лесам золотая легла,
Ветер в двери скребёт, как бродяга,
Я тихонечко сяду у края стола,
Никому ни в надежду, ни в тягость.
Все глядят на тебя - я гляжу на одно:
Как вдали проплывает корветом
Мой весёлый февраль - три сосны под окном
И закат, задуваемый ветром.
Поклянусь хоть на библии, хоть на кресте,
Что родился не за пустяками:
То ль писать мне Христа на суровом холсте,
То ль волшебный разыскивать камень.
Дорогие мои, не виновно вино,
На огонь не наложено вето,
А виновен февраль - три сосны под окном
И закат, задуваемый ветром.
Ах, как мало я сделал на этой земле:
Не крещён, не учён, не натружен,
Не похож на грозу, не подобен скале,
Только детям да матери нужен.
Ну да что же вы всё про кино, про кино -
Жизнь не кончена, песня не спета:
Вот вам, братцы, февраль - три сосны под окном
И закат, задуваемый ветром.
Ты глядишь на меня, будто ищешь чего,
Ты хватаешь за слово любое,
Словно хочешь найти средь пути моего
То, что ты называешь любовью.
Но в душе это дело заметено,
Словно крик по ночи - безответно,
Там бушует февраль, три сосны под окном
И закат, задуваемый ветром.
1972
Поёт Юрий Визбор:
Видно, нечего нам больше скрывать,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым - исполненье надежд.
Видно, прожитое - прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Видишь, падают дожди октября,
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Мы затопим в доме печь, в доме печь,
Мы гитару позовём со стены,
Всё, что было, мы не будем беречь,
Ведь за нами все мосты сожжены,
Все мосты, все перекрёстки дорог,
Все прошёптанные клятвы в ночи.
Каждый предал всё, что мог, всё, что мог, -
Мы немножечко о том помолчим.
И слуга войдёт с оплывшей свечой,
Стукнет ставня на ветру, на ветру.
О, как я тебя люблю горячо -
Это годы не сотрут, не сотрут.
Всех друзей мы соберём, соберём,
Мы набьём картошкой старый рюкзак.
Скажут люди: «Что за шум, что за гром?»
Мы ответим: «Просто так, просто так!».
Просто нечего нам больше скрывать,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым - исполненье надежд.
Видно, прожитое - прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Видишь, падают дожди октября,
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
1970
Поёт Юрий Визбор:
Звук одинокой трубы…
Двор по-осеннему пуст.
Словно забытый бобыль,
Зябнет берёзовый куст.
Два беспризорных щенка
Возятся в мокрой траве.
К стеклам прижата щека…
Вот воскресенье в Москве.
Вот телефонный привет -
Жди невесёлых гостей.
Двигает мебель сосед,
Вечером будет хоккей.
О, не молчи, мой трубач!
Пой свою песню без слов,
Плачь в одиночестве, плачь, -
Это уходит любовь.
Мне бы, неведомо где,
Почту такую достать,
Чтобы заклеить тот день,
Чтобы тебе отослать.
Ты-то порвёшь сгоряча
Этот чудесный конверт
С песней того трубача
И с воскресеньем в Москве…
Вот зажигают огни
В ближних домах и вдали.
Кто-то в квартиру звонит -
Кажется, гости пришли.
1970
Поёт Юрий Визбор:
Лето село в зарю,
За сентябрь, за погоду.
Лето пало на юг,
Словно кануло в воду.
От него лишь следы
Для тебя, дорогая.
Фиолетовый дым -
В парках листья сжигают.
Вороха те легки
Золотых эполетов
И горят, как стихи
Позабытых поэтов.
Бессердечен и юн,
Ветер с севера дует,
То ль сгребает июнь,
То ли август скирдует.
Словно два журавля
По весёлому морю,
Словно два косаря
По вечернему полю,
Мы по лету прошли -
Только губы горели,
И под нами неслись,
Словно звёзды, недели.
Солнца жёлтый моток -
Лето плыло неярко,
Словно синий платок
Над зелёной байдаркой.
И леса те пусты,
Все пусты, дорогая,
И горят не листы -
Наше лето сжигают.
1970
Посвящено Ю.Мартыновской.
Поёт Юрий Визбор:
У дороги корчма,
Над дорогой метель,
На поленьях зима,
А в глазищах апрель,
А в глазищах судьба
Изготовлена мне:
То ль курная изба,
То ли губы в вине.
Входит медленный кот,
Важный, как кардинал,
Мягкой лапою трёт
На груди ордена
И мечтает, уснув,
Как уходит зима,
Как он гонит весну
По зелёным холмам.
А в горячей золе
Остывают дожди,
А у Па-де-Кале
Незнакомка сидит,
Незнакомка сидит
Со вчерашнего дня,
Грустно в море глядит,
Ожидает меня.
Завалите меня
Антарктическим льдом,
Но верните меня
В этот сказочный дом:
У дороги корчма,
Над дорогой метель,
На поленьях зима,
А в глазищах апрель.
1970
Вот прекрасная оценка
Наших бедствий на бегу -
Католическая церковь
На высоком берегу.
Что-то светлое так манит
Через тёмное окно -
Католическая пани,
Словно белое вино.
Католичка - не простая,
А загадочная сплошь -
Назидательно листает
Католическую ложь.
«О, мой друг, я понимаю,
Ваше чувство не ново.
Я внимательно внимаю,
Но не более того».
А потом в траве пожухлой
Мы лежали у сосны,
Было тихо, было жутко
От такой голубизны.
И с тех пор одна зацепка:
Разыскать я не могу
Католическую церковь
На высоком берегу.
Что ни баба - то промашка,
Что ни камень - то скала:
Видно, чёрная монашка
Мне дорогу перешла.
Дай мне Бог держаться цепко,
Подари мне сквозь пургу
Католическую церковь
На высоком берегу.
1970
Поёт Юрий Визбор:
В голове моего математика
Вся Вселенная встала вверх дном,
А у Новой Земли ходит Арктика,
Ходит Арктика ходуном.
Ходят белые льды, как дредноуты,
Бьются, будто бы богатыри.
Ах давно бы ты мне, ах давно бы ты
Написала б странички две-три.
Написала б ты мне про Голландию,
Где большие тюльпаны растут,
Написала б ты мне про Шотландию,
Где печальные песни поют.
Но никак не приходит послание,
И от этого грустно в груди.
Ни тебя, ни письма, ни Голландии -
Только этот очкарик нудит.
Понудит он и все ухмыляется,
Блещет лысины розовый круг.
А под лысиной так получается,
Что Америке скоро - каюк.
А в Америке парни усталые
Всё хлопочут, чтоб мы померли.
Дайте землю, товарищи, старую!
Не хочу больше Новой Земли.
С математиком, серым, как олово,
Скоро бросим прощанья слезу.
Привезет он в Москву свою голову,
Я другое совсем привезу.
1970
Новая Земля - группа островов в Северном Ледовитом океане.
В седом лесу под Юхновом лежат густые тени,
И ели, как свидетели безмолвные, стоят.
А в роте, в снег зарывшейся, Ванюша из Тюмени
Единственный оставшийся нераненый солдат.
А поле очень ровное за лесом начиналось,
Там немцы шли атакою и танки впереди.
Для них война короткая как будто бы кончалась,
Но кто-то бил из ельника, один, совсем один.
Он кончил школу сельскую, зачитывался Грином,
Вчера сидел за партою, сегодня - первый бой.
Единственный оставшийся с горячим карабином,
С короткой биографией, с великою судьбой.
Когда же вы в молчании склонитесь на колени
К солдату неизвестному, к бессмертному огню,
То вспомните, пожалуйста, Ванюшу из Тюмени,
Который пал за Родину под Юхновом в бою.
1970
Посвящено курсантам Подольского военного училища. Песня на мелодию песни Б.Окуджавы «Прощание с Польшей». В районе г. Юхнова Калужской области в 1941-1942 годах шли тяжёлые бои.
Помни войну! Пусть далёка она и туманна.
Годы идут, командиры уходят в запас.
Помни войну! Это, право же, вовсе не странно:
Помнить всё то, что когда-то касалось всех нас.
Гром поездов. Гром лавин на осеннем Кавказе.
Падает снег. Ночью староста пьёт самогон.
Тлеет костёр. Партизаны остались без связи.
Унтер содрал серебро со старинных икон.
Помни войну! Стелет простынь нарком в кабинете.
Рота - ура! Коммунисты - идти впереди!
Помни войну! Это мы - ленинградские дети,
Прямо в глаза с фотографий жестоких глядим.
Тихо, браток. В печку брошены детские лыжи.
Русский народ роет в белой зиме блиндажи.
Тихо, браток. Подпусти их немного поближе -
Нам-то не жить, но и этим подонкам не жить.
Помни войну! Пусть далёка она и туманна.
Годы идут, командиры уходят в запас.
Помни войну! Это, право же, вовсе не странно:
Помнить всё то, что когда-то касалось всех нас.
1970
О, посмотри, какие облака
Возведены вдоль нашего романа,
Как будто бы минувшие века
Дают нам знак, таинственный и странный.
И странное обилие цветов,
И странно, что кафе не закрывают.
И женщины в оранжевых пальто
Бесшумно, как кувшинки, проплывают.
О, посмотри хотя бы на себя
В минутном отражении витрины,
Где манекены редкие скорбят
И катятся волнистые машины,
Где тонкая колеблется рука
Среди незамечательных прохожих,
Где ты стоишь, похожа на зверька
И на смешного ангела похожа.
Прошу тебя, пожалуйста, спаси,
Не брось меня на каменную муку…
Но женщина, ведущая такси,
Находит дом с названием «Разлука».
И ты уходишь весело, легко -
Пустеет двор, пустеет мирозданье.
И ласковые днища облаков
Всю ночь стоят над миром в ожиданье.
О, посмотри, какие облака
Возведены вдоль нашего романа,
Как будто бы минувшие века
Дают нам знак, таинственный и странный.
1970
Не провожай меня, не провожай.
Ты жди меня, а провожать не надо.
Лежит земля, туманами свежа,
Лежит моя дорога, как награда.
Но каждый день, прожитый без тебя,
Ещё придет со мною расплатиться,
Ещё в долинах ветры протрубят,
Что, уезжая, надо бы проститься.
Мой странный мир обрадуется мне,
Придут рассветы у огня погреться,
И по гитарной старенькой струне
Сползёт роса и упадёт на сердце.
И запоют ребята у костра,
И затрубит лосиха электричкой,
И будто бы ни пуха ни пера
От старых дней и от моих привычек.
Но каждый день наращивает стон,
И он растёт стремительно и грозно,
И я кричу в помятый микрофон:
«Ты приезжай, пока ещё не поздно!
Пока луна, как остриё ножа,
Пока ледок на лужах утром тает,
Пока земля туманами свежа,
Пока к нам вертолёты прилетают».
1970
А в тени снег лежит, как гора,
Будто снег тот к весне не причастен.
Ходит дворник и мёрзлый февраль
Колет ломом на мелкие части.
Во дворах-то не видно земли,
Лужи - морем, асфальт - перешейком,
И плывут в тех морях корабли
С парусами в косую линейку.
Здравствуй, здравствуй, мой сретенский двор!
Вспоминаю сквозь памяти дюны:
Вот стоит, подпирая забор,
На войну опоздавшая юность.
Вот тельняшка - от стирки бела,
Вот сапог - он гармонью, надраен.
Вот такая в те годы была
Униформа московских окраин.
Много знали мы, дети войны,
Дружно били врагов-спекулянтов
И неслись по дворам проходным
По короткому крику «атанда!».
Кто мы были? Шпана не шпана,
Безотцовщина с улиц горбатых,
Где, как рыбы, всплывали со дна
Серебристые аэростаты.
Видел я суету и простор,
Речь чужих побережий я слышал.
Я вплываю в свой сретенский двор,
Словно в порт, из которого вышел.
Но пусты мои трюмы, в пыли…
Лишь надежды - и тех на копейку…
Ах, вернуть бы мне те корабли
С парусами в косую линейку!
1970
Сретенка - улица в центре Москвы, где прошли детские и юношеские годы Ю.Визбора.
Поёт Юрий Визбор:
Тонкой стрункой висит паутинка,
И от солнца смычок косой.
Мы с майором идём по тропинке
В пасторальнейшем из лесов.
Всё меняется в волнах рассвета,
Всё у времени на крыле…
Неподвижно стоят лишь ракеты
На вращающейся земле.
По бетонным бункерам гулким -
Тишина, одна тишина.
Перекрёстки - как переулки,
Одинокий фонарь - луна.
Шутки в сторону - дверь распахнулась,
Глубина молчит бирюзой,
И из пропасти впрямь пахнуло
Небывалой ещё грозой.
Машинально достал папиросу.
«Не положено». - «Виноват!»
Мне б как раз задавать вопросы,
Ну а я не найду слова.
Перед мощью стою такою,
Что в глаза никогда не видал,
И стараюсь казаться спокойным,
И гляжу на этот металл.
Что бы сделали с нашей планетой
И особенно с нашей страной,
Если б не было этой ракеты,
И не только её одной.
И майор задумался что-то,
Смотрит мимо в своё, в своё…
Может, вспомнил он ту пехоту,
С кем прошёл через дым боёв,
Как в прицелах «сорокапяток»
Танки шли посреди жнивья,
Как стояли насмерть ребята
Возле города Верея.
Наверху, над толщей бетона,
Происходит всё тот же день,
Провода поют монотонно,
Солнце прыгает по воде.
И красиво, очень красиво
Над землёй стоит высота.
Я майору сказал: «Спасибо!»
Просто так сказал, просто так.
И запрыгала вновь машина,
Колесом попав в колею.
У майора два чудных сына
Строят планер - носы в клею.
Ах как рады мальчишки лету -
Рыба в речке, картошка в золе…
Неподвижно стоят ракеты
На вращающейся земле.
1968
Верея - город в Московской области.
Я бы новую жизнь своровал бы, как вор,
Я бы лётчиком стал, это знаю я точно.
И команду такую: «Винты на упор!» -
Отдавал бы, как Бог, домодедовской ночью.
Под моею рукой чей-то город лежит,
И крепчает мороз, и долдонят капели.
И постели метелей, и звёзд миражи
Освещали б мой путь в синеглазом апреле.
Ну а будь у меня двадцать жизней подряд,
Я бы стал бы врачом районной больницы.
И не ждал ничего, и лечил бы ребят,
И крестьян бы учил, как им не простудиться.
Под моею рукой чьи-то жизни лежат,
Я им новая мать, я их снова рожаю.
И в затылок мне дышит старик Гиппократ,
И меня в отпуска всё село провожает.
Ну а будь у меня сто веков впереди,
Я бы песни забыл, я бы стал астрономом.
И прогнал бы друзей, просыпался б один,
Навсегда отрешась от успеха земного.
Под моею рукой чьи-то звёзды лежат.
Я спускаюсь в кафе, будто всплывшая лодка.
Здесь по-прежнему жизнь! Тороплюсь я назад
И по небу иду капитанской походкой.
Но ведь я пошутил. Я спускаюсь с небес,
Перед утром курю, как солдат перед боем.
Свой единственный век отдаю я тебе -
Всё, что будет со мной, это будет с тобою.
Под моею рукой твои плечи лежат,
И проходит сквозь нас дня и ночи граница.
И у сына в руке старый мишка зажат,
Как усталый король, обнимающий принца.
1968
Домодедово - один из московских аэропортов.
Гиппократ - выдающийся врач Древней Греции.
По переулку в синяках
Ночная тьма, ночная тьма.
Сидит в портовых кабаках
Ночная долгая зима.
И каблуками в шар земной,
И кулаками по столу…
Чужое горе за спиной,
Щека, прижатая к стеклу.
И длинный вечер без любви,
И странный город без огней,
И протекает ночь в крови,
Асфальт белеет при луне.
И как же быть, и как же быть?
В какие верить чудеса?
Колёса крутятся судьбы,
Кричат с пластинок голоса.
Ты только тихо мне шепни
Свои безумные слова,
Ты только молча намекни,
Что ты жива, что ты жива.
1967
Вот это для мужчин -
Рюкзак и ледоруб,
И нет таких причин,
Чтоб не вступать в игру.
А есть такой закон -
Движение вперёд,
И кто с ним не знаком,
Навряд ли нас поймёт.
Прощайте вы, прощайте,
Писать не обещайте,
Но обещайте помнить
И не гасить костры.
До послевосхожденья,
До будущей горы.
И нет там ничего -
Ни золота, ни руд.
Там только-то всего,
Что гребень слишком крут.
И слышен сердца стук,
И страшен снегопад,
И очень дорог друг,
И слишком близок ад.
Но есть такое там,
И этим путь хорош,
Чего в других местах
Не купишь, не найдёшь:
С утра подъём, с утра,
И до вершины бой.
Отыщешь ты в горах
Победу над собой.
Лето 1967, Памир, пик Ленина
Посвящается В. Кавуненко.
О, как стартует горнолыжник!
Он весь в стремительном броске,
И дни непрожитые жизни
Висят, висят на волоске,
И снега жёсткая фанера
Среди мелькающих опор…
Он разбивает атмосферу -
Непостижимый метеор.
Лети, но помни, крепко помни,
Что всё даётся только раз:
И снега пламенные комья,
И эта страшная гора.
Но мир не видим и не слышен:
Минуя тысячу смертей,
Ты жизнь свою несёшь на лыжах,
На чёрных пиках скоростей.
Зачем ты эту взял орбиту?
К чему отчаянный твой бег?
Ты сам себя ведёшь на битву,
И оттого ты - человек.
Несчастий белые кинжалы,
Как плащ, трепещут за спиной…
Ведь жизнь - такой же спуск, пожалуй,
И, к сожаленью, скоростной.
1966
Посвящено В. Мельникову. Написана на Кавказе в районе горы Чегет (Баксанское ущелье) - популярном месте катания на горных лыжах.
Июльские снега - не спутай их с другими.
Июльские снега, Памирское плато…
Приветствую тебя! Твержу твоё я имя,
Но ветры мне трубят типичное не то.
А мне твердят одно: ты должен быть, ты должен,
Прозрачным как стекло и твёрдым как наган.
В июле будет зной, а в январе морозы.
А мне пример такой - июльские снега.
Всё вроде хорошо, и всё в порядке вроде.
Я там-то всё прошёл, я там-то не солгал.
Привет тебе, привет! Как памятник свободе,
Пылают в синеве июльские снега.
13 июля 1966
На этом свете нет чудес,
Хотя поверий груда.
Стоит плотина до небес,
Но это ведь не чудо.
Я по ледовым гребням лез,
Я знаю слов значенье.
На этом свете нет чудес -
Одно лишь исключенье.
Никем не узнан, не любим,
Сомненьями богатый,
Я жил смотрителем лавин
И сторожем заката.
Стояли горы у дверей,
Зажав долины-блюда,
Как совещание зверей,
И звери ждали чуда.
И чудо вышло на порог,
Зажмурилось от снега.
И чудо сделало снежок
И запустило в небо.
Снежок распался на снежки…
И тот рисунок школьный
От звёзд отламывал куски,
И было больно-больно.
А чудо, весело смеясь,
Конфеточку сосало,
Толкало в пропасти меня,
Но в пропасть не бросало.
Снега ударили с небес,
Мир задрожал от гуда.
На этом свете нет чудес -
Одно лишь, в общем, чудо!
1965
Воскреси мне луну золотую
Над жнивьём некрещёной Руси,
Половчанку, жену молодую,
Постарайся, дружок, воскреси.
Эх, кочевники, археологи,
Из веков глядит темнота.
Архигении, архиолухи,
Что ж копаете, да не там?
Наши деды, история наша,
Из могил нам кричат: «Пособи!»
Кандалами гремит Кандалакша,
И острогами стонет Сибирь.
Бурят землю для нефти ребята,
Горняки о металлах скорбят.
Мы ж не бурим, мы ходим с лопатой,
В прошлом веке мы ищем себя.
1965
Прозвучала в кинофильме «Утоление жажды» (1967).
Кандалакша - город на Кольском полуострове, в Мурманской области.
- Так выпьем, ребята, за Женьку!
За Женечку пить хорошо!
Вы помните, сколько сражений
Я с именем Женьки прошёл.
И падали годы на шпалы,
И ветры неслись шелестя…
О, сколько любимых пропало
По тем непутёвым путям!
И в грохоте самосожженья
Забыли мы их навсегда.
Но Женя… Вы помните? Женя…
Я с ней приходил ведь сюда -
Тогда, в девятнадцатом веке…
Да вспомните вы, чёрт возьми!
Мне дом представляется некий -
В Воронеже или в Перми.
То утро вставало неброско,
Лишь отсветы на полу,
«Голландкою» пахло и воском,
И шторой, примёрзшей к стеклу.
А мы будто только с охоты.
Я помню такой кабинет…
И пили мы мерзкое что-то,
Похожее на «Каберне».
Но всё же напились порядком,
И каждый из нас толковал:
«Ах, ах, молодая дворянка,
Всю жизнь я такую искал…»
Ну, вспомнили? То-то. И верно,
Ни разу с тех пор не встречал
Я женщины более верных
И более чистых начал.
Не помню ничьих я объятий,
Ни губ я не помню, ни рук…
- Так где ж твоя Женька, приятель?
Сюда её, в дружеский круг!
- Да где-то гуляет отважно,
На пляже каком-то лежит…
Но это не важно, не важно:
Я крикну - она прибежит.
- Ну что, гражданин, ты остался
Один. Закрывать нам пора!
- А он заплатил? - Рассчитался.
Намерен сидеть до утра?
- Да нет.
По привычке нахмурясь,
Я вышел из прошлого прочь…
Гостиница «Арктика», Мурманск.
Глухая полярная ночь.
1965
Посвящено Е. Ураловой.
«Голландка» - вид дровяной печи.
С моим Серёгой мы шагаем по Петровке,
По самой бровке, по самой бровке.
Жуём мороженое мы без остановки -
В тайге мороженого нам не подают.
То взлёт, то посадка,
То снег, то дожди,
Сырая палатка,
И почты не жди.
Идёт молчаливо
В распадок рассвет.
Уходишь - счастливо!
Приходишь - привет!
Идёт на взлёт по полосе мой друг Серёга,
Мой друг Серёга, Серёга Санин.
Серёге Санину легко под небесами,
Другого парня в пекло не пошлют.
То взлёт, то посадка,
То снег, то дожди,
Сырая палатка,
И почты не жди.
Идёт молчаливо
В распадок рассвет.
Уходишь - счастливо!
Приходишь - привет!
Два дня искали мы в тайге капот и крылья,
Два дня искали мы Серёгу.
А он чуть-чуть не долетел, совсем немного
Не дотянул он до посадочных огней.
То взлёт, то посадка,
То снег, то дожди,
Сырая палатка,
И почты не жди.
Идёт молчаливо
В распадок рассвет.
Уходишь - счастливо!
Приходишь - привет!
1965
Написана на основе реальных событий, имевших место в 1958 году на одной из военных авиабаз в Казахстане.
Поёт Юрий Визбор:
Памяти А. Сардановского
- Ну вот и поминки за нашим столом.
- Ты знаешь, приятель, давай о другом.
- Давай, если хочешь. Красивый закат.
- Закат то, что надо, красивый закат.
- А как на работе? - Нормально пока.
- А правда, как горы, стоят облака?
- Действительно, горы. Как сказочный сон.
- А сколько он падал? - Там метров шестьсот.
- А что ты глядишь там? - Картинки гляжу.
- А что ты там шепчешь? - Я песню твержу.
- Ту самую песню? - Какую ж ещё…
Ту самую песню, про слёзы со щек.
- Так как же нам жить? Проклинать ли Кавказ?
И верить ли в счастье? - Ты знаешь - я пас.
Лишь сердце прижало кинжалом к скале…
- Так выпьем, пожалуй… - Пожалуй, налей…
1965
А. Сардановский - друг Ю.Визбора, скончавшийся после тяжёлой болезни. Иногда исполнение этой песни автор посвящал М.Хергиани, выдающемуся советскому альпинисту, погибшему при восхождении.
…Как песни, перетёртые до дыр,
Свистали над колышущимся строем!
И запевала - младший командир, -
Горланил я про самое простое.
И тем те песни были хороши,
Что музе в них присутствовать не нужно,
Но можно было крикнуть от души.
Бессмысленно. Всем вместе. Очень дружно.
Пропахли дни дыханьем костровым
Смолистых дней в полуночном сожженье
И запахом болотистой травы,
Меж валунов наполненной движеньем.
Спешит и обжигается солдат -
Таранит котелок горячей каши.
На ель свой крест повесил медсанбат,
А вот торчат антенны роты нашей.
И часовой выспрашивал пароль,
И ветер жмёт в ущелье непогоду,
И слышен сквозь морзянку рок энд ролл,
Тогда ещё входивший в моду.
Радисты мы. Таинственная связь
Рождается под нашими руками:
К столу сражений подаём мы связь -
Напиток драгоценный. Пить глотками.
Но нет войны. Мы курим на подножке
Моей радиостанции. И вот
Рассвет луну засовывает в ножны
Ущелья каменистого того.
Выходит день на праздничную сцену,
И ветры, парусами шевеля,
Качают одинокую антенну,
Колышут вересковые поля.
А в южных городах встают девчонки
И в институты разные спешат,
И крестят, как детей, свои зачётки,
И с ужасом шпаргалками шуршат.
А в северных морях от юта к баку
Штормище ходит, ветрами ревёт,
И вахту под названием «собака»
Стоит, упёршись в палубы, тралфлот.
Играют зорю юные горнисты,
Чиновник появляется, надут,
И сильные ребята-альпинисты
По гребню пика Башкара идут.
И мир стучит в ладони и в ладошки,
И, кум, как говорится, королю,
На вытертой дорогами подножке
Я - вскоре вольный человек - курю.
В двери темнеет рыльце автомата…
Ах, связь! То перекур, то перегон,
И дорог дружбы воинский закон,
И всё же тяжко. На душе - заплата.
Три долгих года. Связи батальон.
А если вдруг они… а мы… ах, если…
Мы бы - три года строили дома
Иль тискали б девчонок, сидя в кресле,
Или кино пристроились снимать,
Или неслись бы лыжником на фирне,
Или копали важный водоём…
Но все три года я бубню в эфире:
«Цирконий, я Коллекция - приём!»
И слышится мой голос вдохновенный
По всей стране - от Колы до Курил,
Что нам, непритязательным военным,
Выплачивают золотом зари.
Три года. Речка бьёт по перекатам.
Горох морзянки сыплется в ночи.
Поёт певец. И через все закаты
Мне молодость затворами стучит.
Весна 1965
Ты у меня одна,
Словно в ночи луна,
Словно в степи сосна,
Словно в году весна.
Нету другой такой
Ни за какой рекой,
Нет за туманами,
Дальними странами.
В инее провода,
В сумерках города.
Вот и взошла звезда,
Чтобы светить всегда,
Чтобы гореть в метель,
Чтобы стелить постель,
Чтобы качать всю ночь
У колыбели дочь.
Вот поворот какой
Делается с рекой.
Можешь отнять покой,
Можешь махнуть рукой,
Можешь отдать долги,
Можешь любить других,
Можешь совсем уйти,
Только свети, свети!
1964
Посвящается Т.Масленковой.
Поёт Юрий Визбор:
Не устало небо плакать
Над несчастьями людей.
Мы идём сквозь дождь и слякоть,
Через грохот площадей.
Мы идём, несём печали,
Бережём их под пальто.
Ни хирурги, ни медали -
Не поможет нам ничто.
Мы с тобой уедем в горы,
К перевалам голубым
И к вершинам тем, с которых
Все несчастья - просто дым,
Все законы - незаконны!
Ну, а память - заживёт.
Только жёны будут - жёны
Даже с этаких высот.
Там сойдёт одна лавина,
Встанет новая заря,
И на солнечных вершинах
Наши бедствия сгорят.
Горы, мудры и туманны,
Встанут выше облаков
И залижут наши раны
Языками ледников.
1963
Не замечая бабьего лета,
Синих рассветов, тёплых ветров,
Служат поэты в госкомитетах,
Ездят в такси, а чаще в метро.
Им бы, поэтам, плавать бы в море,
Лёд бы рубить им на ледниках,
Знать бы им счастье, мыкать бы горе,
Камни таскать бы им в рюкзаках.
Ни за какие крупные деньги
Им не ужиться в этих стенах,
Шапка в меху - да вот не по Сеньке,
Всем хорошо, да только не нам.
Видно, поэтам кто-то накаркал:
Жить - не дожив, идти - не дойдя,
Плакать медведем из зоопарка
По перелескам в серых дождях.
1963
Разрешите войти, господин генерал.
Ваших верных солдат я всю ночь проверял:
По уставу ли сложены их рюкзаки,
Как побриты усы, как примкнуты штыки.
Они очень годны для атаки ночной,
Для удара в пустыне и в дождь проливной,
На горящую крышу и в полуподвал
Они очень годны, господин генерал.
Они могут из космоса бить по земле,
Они могут из города сделать скелет,
Но секретная служба доносит в досье:
Господин генерал, они думают все.
Они думают все о девчонках в цветах,
Они думают все о весенних садах
И о том, как бы вас уложить наповал…
Разрешите идти, господин генерал!
1963
А распахнутые ветра
Снова в наши края стучатся.
К синеглазым своим горам
Не пора ли нам возвращаться?
Ну, а что нас ждёт впереди?
Вон висят над чашей долины
Непролившиеся дожди,
Притаившиеся лавины.
Снова ломится в небо день,
Колет надвое боль разлуки,
И беда неизвестно где
Потирает спросонья руки.
Ты судьбу свою не суди -
Много раз на дорогу хлынут
Непролившиеся дожди,
Притаившиеся лавины.
Звёзды падают нам к ногам.
Покидаем мы наши горы,
Унося на щеках нагар
Неразбившихся метеоров.
Так живём и несём в груди
По московским мытарствам длинным
Непролившиеся дожди,
Притаившиеся лавины.
1963
Ищи меня сегодня среди морских дорог,
За островами, за большой водою,
За синим перекрёстком двенадцати ветров,
За самой ненаглядною зарёю.
Здесь горы не снимают снегов седых одежд,
А ветер - лишь неверности порука.
Я здесь построил остров - страну сплошных надежд
С проливами Свиданье и Разлука.
Не присылай мне писем - сама себя пришли,
Не спрашивая тонкого совета.
На нежных побережьях кочующей земли
Который год всё ждут тебя рассветы.
Пока качает полночь усталый материк,
Я солнце собираю на дорогах.
Потом его увозят на флагах корабли,
Сгрузив туман у моего порога.
Туман плывёт над морем, в душе моей дурман,
Всё кажется так просто и не просто.
Держись, моя столица, зелёный океан,
Двенадцать вЕтров, синий перекрёсток!
1963
Поёт Юрий Визбор:
Спокойно, товарищ, спокойно!
У нас ещё всё впереди.
Пусть шпилем ночной колокольни
Беда ковыряет в груди.
Не путай конец и кончину, -
Рассветы, как прежде, трубят.
Кручина твоя - не причина,
А только ступень для тебя.
По этим истёртым ступеням,
По горю, разлукам, слезам
Идём, схоронив нетерпенье
В промытых ветрами глазах.
Виденья видали ночные
У паперти северных гор,
Качали мы звёзды лесные
На чёрных глазищах озёр.
Спокойно, дружище, спокойно!
И пить нам, и весело петь.
Ещё в предстоящие войны
Тебе предстоит уцелеть.
Уже и рассветы проснулись,
Что к жизни тебя возвратят,
Уже изготовлены пули,
Что мимо тебя просвистят.
1962
Поёт Юрий Визбор:
Вставайте, граф! Рассвет уже полощется,
Из-за озёрной выглянув воды.
И, кстати, та вчерашняя молочница
Уже поднялась, полная беды.
Она была робка и молчалива,
Но, ваша честь, от вас не утаю:
Вы, несомненно, сделали счастливой
Её саму и всю её семью.
Вставайте, граф! Уже друзья с мультуками
Коней седлают около крыльца,
Уж горожане радостными звуками
Готовы в вас приветствовать отца.
Не хмурьте лоб! Коль было согрешение,
То будет время обо всём забыть.
Вставайте! Мир ждёт вашего решения:
Быть иль не быть, любить иль не любить.
И граф встаёт. Ладонью бьёт будильник,
Берёт гантели, смотрит на дома
И безнадёжно лезет в холодильник,
А там зима, пустынная зима.
Он выйдет в город, вспомнит вечер давешний:
Где был, что ел, кто доставал питьё.
У перекрёстка встретит он товарища,
У остановки подождет её.
Она придёт и глянет мимоходом,
Что было ночью - будто трын-трава.
«Привет!» - «Привет! Хорошая погода!..
Тебе в метро? А мне ведь на трамвай!..»
И продают на перекрёстках сливы,
И обтекает постовых народ…
Шагает граф. Он хочет быть счастливым,
И он не хочет, чтоб наоборот.
Осень 1962
Посвящается А. Нелидову.
Мультуки - вид древних ружей.
Трудно здесь без перепоя
Среди ветров и жары,
Где питаются тобою
Людоеды-комары.
Мы живём в палатках серых,
Дуют ветры за стеной…
Ни перин, ни шифоньеров -
Мама, я хочу домой!
Дома всё же лучше как-то,
Ну а здесь всё не по мне:
Залезай с утра на трактор
И трясись по целине,
Бегай к речке постоянно
По жаре на водопой.
Ни ситро, ни каши манной -
Мама, я хочу домой!
Ну хотя бы где-то рядом
Был в степи Центральный парк -
До чего же мне, ребята,
Надоело жить вот так!
Телеграмма уж готова,
Ни одной в ней запятой,
В ней всего четыре слова:
«Мама я хочу домой!»
1962
На плато Расвумчорр не приходит весна,
Не плато Расвумчорр всё снега да снега,
Всё зима да зима, всё ветров кутерьма.
Восемнадцать ребят, три недели пурга.
Мы сидим за столом, курим крепкий табак,
Через час вылезать нам на крышу Хибин
И ломиться сквозь вой, продираться сквозь мрак,
Головой упираясь в проклятье пурги.
А пока мы сидим за дощатым столом,
Курит старший механик столичный «Дукат»,
Привезённый сюда сквозь жестокий циклон
В двух карманах московского пиджака.
Он сидит и грустит неизвестно о чём -
Мой милейший механик, начальник дорог.
Через час ему биться с плато Расвумчорр,
По дороге идя впереди тракторов.
Потому что дорога несчастий полна,
И бульдозеру нужно мужское плечо.
Потому что сюда не приходит весна,
На затылок Хибин, на плато Расвумчорр.
По сегодняшний день, по сегодняшний час
Мы как черти здоровы, есть харч и табак,
Мы ещё не устали друзей выручать,
Мы ещё не привыкли сидеть на бобах.
Нас идёт восемнадцать здоровых мужчин,
Забинтованных снегом, потёртых судьбой,
Восемнадцать разлук, восемнадцать кручин,
Восемнадцать надежд на рассвет голубой.
Что вам снится, девчата, в предутренних снах?
Если снег и разлука, то это не сон, -
На плато Расвумчорр не приходит весна,
Мы идём через вьюгу, надежду несём.
У подножья плато в синей дымке страна,
Едут парни в составах за тысячи гор,
У кого вышина, у кого целина,
А у нас апатит на плато Расвумчорр.
1961
[вариант текста и вариант исполнения]
Поёт Юрий Визбор:
Лыжи у печки стоят,
Гаснет закат за горой,
Месяц кончается март,
Скоро нам ехать домой.
Здравствуйте, хмурые дни,
Горное солнце, прощай!
Мы навсегда сохраним
В сердце своём этот край.
Нас провожает с тобой
Гордый красавец Эрцог,
Нас ожидает с тобой
Марево дальних дорог.
Вот и закончился круг.
Помни, надейся, скучай!
Снежные флаги разлук
Вывесил старый Домбай.
Что ж ты стоишь на тропе,
Что ж ты не хочешь идти?
Нам надо песню допеть,
Нам нужно меньше грустить.
Снизу кричат поезда,
Правда, кончается март,
Ранняя всходит звезда,
Где-то лавины шумят.
19 апреля 1961, альплагерь «Алибек»
Посвящается В.Минаевой.
Домбай-Ульген (сокращённо - Домбай) и Эрцог - вершины Западного Кавказа.
Поёт Юрий Визбор:
Солнце дрожит в воде,
Вечер уходит вдаль.
Вот уж который день
Я прихожу сюда -
Слышать, как ты поёшь,
Видеть, как ты плывёшь.
Парус крылом взмахнёт,
Сердце на миг замрёт.
Но вот пришла зима,
Речка белым-бела,
Свёрнуты паруса,
Хмурятся небеса.
Снег и печаль кругом
Кружатся в ноябре,
И не махнёт крылом
Парусник на заре.
Вот и любовь прошла,
Речка белым-бела,
Свёрнуты паруса,
Хмурятся небеса.
Снег и печаль кругом
Кружатся в ноябре,
И не махнёт крылом
Парусник на заре.
1960
Тихим вечером, звёздным вечером
Бродит по лесу листопад.
Ёлки тянутся к небу свечками,
И в туман уходит тропа.
Над ночной рекой, речкой Истрою,
Нам бродить с тобой допоздна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
Шепчут в сумерках обещания
Губы девичьи и глаза…
Нам ли сетовать на скитания,
В сотый раз покинув вокзал?
Вот вагон качнул звёзды низкие,
И бежит, бежит вдоль окна
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
За Звенигород тучи тянутся,
Под Подлипками льют дожди,
В проливных дождях тонут станции,
Ожидая нас впереди.
И пускай гроза где-то рыскает -
Мне с тобой она не страшна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
Где-то плещется море синее,
Мчатся белые поезда,
А на севере тонут в инее
Предрассветные города.
По земле тебя не разыскивать,
Изо всех краёв ты видна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
1960
Известна на мелодию Ю.Визбора. Существует ещё одна мелодия, принадлежащая С.Богдасаровой.
Нажми, водитель, тормоз наконец,
Ты нас тиранил три часа подряд.
Слезайте, граждане, приехали, конец -
Охотный ряд, Охотный ряд!
Когда-то здесь горланили купцы,
Москву будила дымная заря,
И над сугробами звенели бубенцы -
Охотный ряд, Охотный ряд!
Здесь бродит запад, гидов теребя,
На «Метрополь» колхозники глядят,
Как неохота уезжать мне от тебя,
Охотный ряд, Охотный ряд!
Вот дымный берег юности моей,
И гавань встреч, и порт ночных утрат,
Вот перекрёсток ста пятнадцати морей -
Охотный ряд, Охотный ряд!
Листает вечер суматоху лиц,
А по асфальту всё машины мчат…
О, сколько нежных встреч таят твои огни,
Охотный ряд, Охотный ряд!
1960
«Метрополь» - название гостиницы и ресторана на улице Охотный ряд в Москве.
Поёт Юрий Визбор:
Любовь моя, Россия,
Люблю, пока живу,
Дожди твои косые,
Полян твоих траву,
Дорог твоих скитанья,
Лихих твоих ребят.
И нету оправданья
Не любящим тебя.
Любовь моя, Россия,
Ты с каждым днём сильней.
Тебя в груди носили
Солдаты на войне,
Шинелью укрывали
И на руках несли,
От пуль оберегали,
От горя сберегли.
Любовь моя, Россия,
Немало над тобой
Невзгоды моросили
Осеннею порой.
Но ты за далью синей
Звездой надежд живёшь,
Любовь моя, Россия,
Спасение моё!
1960
На мелодию песни (1958) А.Эшпая «Москвичи» (стихи Е.Винокурова).
Ах, дорога, дорога, знакомая синяя птица!
Мне давно полюбилась крутая твоя полоса.
Зной пустынь, шум тайги,
золотые степные зарницы
У истоков твоих основали свои полюса.
По лицу твоему проползают ночные туманы,
Караваны машин топчут шинами тело твоё,
Над твоей головой зажигаются звёзд караваны,
А в ногах твоих солнце,
как путник твой вечный, встаёт.
- Ах, дорога, дорога, куда же летишь ты, куда ты?
- Я лечу по горам, удивляюсь, куда ж занесло.
Я беру и швыряю бубновые масти заката
На твоё ветровое, видавшее виды стекло.
Как весёлые зайцы, выпрыгивают повороты,
Развеваются ветры, как плащ за моею спиной.
Дорогая дорога, живущего мира ворота,
Отворись предо мной, отворись предо мной.
Октябрь 1958
Снова нас ведут куда-то,
И не ясен нам маршрут.
Видно, горы виноваты -
Не сидим ни там, ни тут.
Снова в горы и по тропам
С рюкзаками за спиной.
Груз под силу лишь циклопам!
Мама, я хочу домой!
Дома всё же как-то лучше,
Ну а здесь придётся нам
Целый день бродить по кручам,
По ужасным ледникам.
Будем ползать постоянно
По верёвке основной
И питаться кашей манной, -
Мама, я хочу домой!
Не хочу я каши манной,
Мама, я хочу домой!
Склоны круче, ближе тучи,
Камни сыплются гурьбой.
На пожарный всякий случай
Мы связались меж собой.
Мы идём по ледопаду,
Где, представьте, путь такой:
Хочешь, стой, а хочешь, падай, -
Мама, я хочу домой!
Не хочу я что-то падать.
Мама, я хочу домой!
Снова нас ведут куда-то,
Снова я несу рюкзак.
До чего же мне, ребята,
Надоело жить вот так!
Телеграмма уж готова,
Ни одной в ней запятой,
В ней всего четыре слова:
«Мама, я хочу домой!»
1958, Тянь-Шань
В соавторстве с М.Левиным, М.Вотяковым и К.Рыжовым. Музыка М.Левина.
Поёт Юрий Визбор:
У романтиков одна дорога:
Обойдя все страны и моря,
Возвратясь, у своего порога
Отдавать навеки якоря.
И смотреть нездешними глазами,
Коротать с соседом вечера,
Слушать леса древние сказанья,
Подпевать бродяге у костра.
По глухой просёлочной дороге
Он придёт, минуя города,
Чтобы здесь, на стареньком пороге,
Доживать последние года.
Постоит он у забитой двери,
Никому ни слова не сказав:
Всё равно рассказам не поверят,
Не поверят старческим слезам.
Много нас скиталось по чужбине,
Баламутя души на пути,
Много нас осталось там и ныне,
Не прийти им больше, не прийти,
Не смотреть нездешними глазами,
Не сидеть с соседом до утра,
И не слышать древние сказанья,
И не петь бродягой у костра.
1957
В соавторстве с М.Кусургашевым.
Поёт Юрий Визбор:
Пустое болтают, что счастье где-то
У синего моря, у дальней горы.
Подошёл к телефону, кинул монету
И со Счастьем - пожалуйста! - говори.
Свободно ли Счастье в шесть часов?
Как смотрит оно на весну, на погоду?
Считает ли нужным до синих носов
Топтать по Петровке снег и воду?
Счастье торопится - надо решать,
Счастье волнуется, часто дыша.
Послушайте, Счастье, в ваших глазах
Такой замечательный свет.
Я вам о многом могу рассказать -
Пойдёмте гулять по Москве.
Закат, обрамлённый лбами домов,
Будет красиво звучать.
Хотите - я вам расскажу про любовь,
Хотите - буду молчать.
А помните - боль расстояний,
Тоски сжималось кольцо,
В бликах полярных сияний
Я видел ваше лицо.
Друзья в справедливом споре
Твердили: наводишь тень -
Это ж магнитное поле
Колеблется в высоте.
Явление очень сложное,
Не так-то легко рассказать.
А я смотрел, заворожённый,
И видел лицо и глаза…
Ах, Счастье, погода ясная!
Я счастлив, представьте, вновь.
Какая ж она прекрасная,
Московская любовь!
1957
Петровка - улица в центре Москвы.
Закури, дорогой, закури.
Может, завтра с восходом зари
Ты на линию выйдешь опять
Повреждение где-то искать.
Или в сумерках в наш батальон
Зазвонит полевой телефон,
И прикажет зелёная нить:
Связи нет, отправляйтесь чинить.
Ты на лыжах укатишь туда,
Где оборванные провода.
Может, ветер порвал, может, снег
Или, скажем, чужой человек.
И на склоне с покатой горы
Ты найдёшь тот проклятый обрыв,
Про который дежурный сказал,
Про который узнал генерал.
На столбе, превратившемся в лёд,
Ветер пальцы твои обожжёт,
Будет губы твои леденить -
Не придётся тебе закурить.
Но оттуда доложишь ты нам:
Неисправность устранена!
Ты вернёшься к восходу зари.
Закури, дорогой, закури.
25 января 1957
По мотивам и на мелодию популярной песни геологов.
В архангельском порту
Причалил ледокол,
В работе и в поту
Он дальний путь прошёл.
В эфире тихий свист -
Далёкая земля.
Я маленький радист
С большого корабля.
Тяжёл был дальний путь
И труден вешний лёд.
Хотят все отдохнуть,
А я хочу в поход.
На скальном островке,
Затерянном в морях,
Зимует вдалеке
Радисточка моя.
И там, среди камней,
Обтёсанных водой,
Зимует вместе с ней
Механик молодой.
Но я сказал: скорей
Волну мою лови -
Пусть точки и тире
Расскажут о любви.
Радиограммы лист
Подписываю я.
Я маленький радист
С большого корабля.
1956
Поёт Юрий Визбор:
Я помню тот край окрылённый,
Там горы весёлой толпой
Сходились у речки зелёной,
Как будто бы на водопой.
Я помню Баксана просторы,
Вершины в снегу золотом.
Ой, горы, ой, синие горы,
Вершины, покрытые льдом!
Здесь часто с тоской небывалой
Я думал, мечтал о тебе.
Туманы ползли с перевалов
Навстречу неясной судьбе.
Звенели гитар переборы,
И слушали их под окном,
Ой, горы, ой, синие горы,
Вершины, покрытые льдом!
Пусть речка шумит на закатах
Иль плещет зелёной волной.
Уходишь ты вечно куда-то,
А горы повсюду со мной.
Тебя я увижу не скоро,
Но счастлив я только в одном:
Ой, горы, ой, синие горы,
Вершины, покрытые льдом!
1956
Первая песня, музыка которой полностью принадлежит Ю.Визбору.
Баксан - река в Баксанском ущелье Центрального Кавказа.
Поёт Юрий Визбор:
Приказ короток, но нелёгок путь.
Мы тянем связь по балкам и пригоркам,
И время не даёт нам отдохнуть,
Достать кисет и закурить махорку.
Под вечер по едва заметной тропке
К опушке леса вышел наш отряд.
Уже темнело. За далёкой сопкой
Горел багровый северный закат.
Оттуда ветер леденящий дул,
Там угасали снежные вершины…
Послышался вдруг всхлип: «Я не пойду,
Я больше не могу, я не машина!
Зачем всё это, теперь ведь не война?
И нет уж сил ложиться в снег.
Я не могу, товарищ старшина,
Не за себя я говорю - за всех».
…У каждого - и груз, и автомат,
У каждого в ногах тяжёлый гуд.
И нам казалось: покраснел закат
За этого, сидящего в снегу.
И нам казалось: сделай он хоть шаг,
Хоть шаг назад - нам гнева не сдержать.
Но старшина ответил не спеша:
«Приказ получен - надо выполнять!»
Глубокой ночью, выполнив приказ,
Мы возвратились в батальон родной.
Шатало ветром каждого из нас
И пробирало стужей ледяной.
А мы гадали: что получит тот,
Который молча курит в стороне?
Наряд, арест иль общий наш бойкот?
И взгляды обращались к старшине.
Кругом была такая тишина…
В глазах у всех - один немой вопрос.
И больше всех уставший старшина
Построил нас и тихо произнёс:
«Сегодняшним поступком вы, Кравцов,
Могли сорвать серьёзное заданье.
Я знаю - отношение бойцов
Послужит вам суровым наказаньем.
Мы все служить не можем, не учась,
Ведь каждый наш поход - упорный бой,
Бой с непогодой, за прямую связь,
Бой за выносливость - с самим собой.
Мы учимся, чтоб побеждать и жить!
Надеюсь, ясно, что вам говорят?
Катушки и всё прочее сложить
И не шуметь в казарме… Люди спят».
Ноябрь - декабрь 1955
Я нисколько не печалюсь,
Не тревожусь ни о ком.
У ларька Союзпечати
Мы встречались вечерком.
Он носил стального цвета
Макинтош через плечо…
Говорят, что все поэты
Любят очень горячо.
Летом были мы в походе.
Как-то раз, поев обед,
Он сказал мне, что приходит
К голове его сюжет.
Обещал он мне к рассвету
Написать один стишок…
Говорят, что все поэты
Пишут очень хорошо.
Но не верьте впредь поэтам:
На обман они легки.
Этой ночью до рассвета
Он сушил свои носки.
И обиды нет при этом,
Просто стало веселей.
Говорят, что часть поэтов
Просто ходят по земле.
1954
Музыка С.Богдасаровой.
Чёрная вершина мёрзлой ели
Над вечерней синевой лугов.
Свёрнуты декабрьские метели
В серые перины облаков.
Вот плетень, скосившийся убого,
Огонёк - как видно, от костра.
Санная скрипучая дорога
Не спеша спускается с бугра.
На бугре в снегу стоят осины…
Родина! Ты слышишь ли меня?
Выплывает вечер тёмно-синий
Из небес старинного литья.
Декабрь 1953
Этот лётчик был мальчишка
Из далёкого Кентукки.
Дул в бейсбол, зевал над книжкой,
Продавал бананов штуки.
Что б ни делал он на свете,
Песню пел, что всем знакома:
«О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!»
Мир для парня очень прост -
В мире сорок восемь звёзд,
Где прикажут - там воюй,
А помрёшь - так не горюй.
И разносит песню ветер
По всему аэродрому:
«О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!»
Автомат приник к стене -
Пить полезно на войне.
Нынче вылетов не жди -
Пятый день идут дожди.
Он с утра лежит в кювете,
Мечет молнии и громы:
«О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!»
Под крылом страна чужая,
Бомбы землю разрывают.
Хмур радист, хандрит пилот, -
Что вы, парни, за народ?
Ничего, что день невесел,
Мы вернёмся, выпьем рома.
О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!
Но однажды утром рано
Он был сбит в бою тараном,
И он бредит на рассвете,
Погребённый в груду лома:
«О как ярко солнце светит
У меня в Кентукки дома!»
11 февраля 1953
Музыка С.Богдасаровой. Тема связана с народно-освободительной войной вьетнамского народа с французской армией (1945-1954), которую поддерживали США.
Кентукки - один из штатов США.
Поёт Юрий Визбор:
Чутко горы спят,
Южный Крест залез на небо,
Поплыли из долины облака.
Осторожней, друг,
Ведь никто из нас здесь не был -
В таинственной стране Мадагаскар!
Может стать, что смерть
Ты найдёшь за океаном!
И всё же ты от смерти не беги!
Осторожней, друг,
Даль подёрнулась туманом,
Сними с плеча свой верный карабин!
Ночью труден путь,
На востоке воздух серый,
Но вскоре солнце встанет из-за скал.
Осторожней, друг,
Тяжелы и метки стрелы
У жителей страны Мадагаскар!
Южный Крест погас
В золотом рассветном небе,
Поднялись из долины облака.
Осторожней, друг,
Ведь никто из нас здесь не был -
В таинственной стране Мадагаскар!
10 декабря 1952
Поёт Юрий Визбор:
Биография
Юрий Визбор родился 20 июня 1934 года в Москве.
Мать - Мария Григорьевна, урождённая Шевченко (1912-1999), родилась в Краснодаре, украинка, окончила курсы акушерок, во время войны работала в санэпидстанции и училась в 1-ом Медицинском институте. Потом более 30 лет проработала в Министерстве здравоохранения СССР, была членом международных медицинских учреждений, побывала почти в 50 странах мира.
Отец - Иозас (Юозас) Ионасович Визборас (1903-1938, в России - Иосиф (Юзеф) Иванович Визбор), литовец, родился в Либаве (Латвия), образование среднее, моряк, во время гражданской войны на Южном фронте - командир в РККА, в середине 1930-х годов - на руководящей работе в милиции Таджикистана. В 1934 году был ранен в спину из маузера. Затем был оперуполномоченным ОБХСС в Москве. 14 января 1938 года был арестован, 23 марта 1938 года комиссия НКВД и Прокуратуры СССР приговорила его к расстрелу по обвинению в принадлежности к контрреволюционной латышской националистической организации, по 58 статье УК РСФСР по пунктам 6, 10 и 11, 5 апреля 1938 года приговор был приведён в исполнение на Бутовском полигоне НКВД, 14 августа 1958 года был реабилитирован посмертно.
Мать Мария Григорьевна вышла замуж вторично, отчимом стал Иван Кузьмич Ачетков, рабфаковец, выходец из простых, но работающий в Госкомитете по строительству. Отношения с ним у Юрия не сложились. В 1951 году мать развелась с отчимом.
В 1941 году семья переехала на Сретенку.
В своей автобиографии Визбор пишет, что он в четырнадцать лет написал своё первое стихотворение.
В 1951 году Визбор закончил московскую среднюю школу № 659 и поступил в Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина, после неудачных попыток поступить в МИМО, МГУ и Московский государственный университет геодезии и картографии. На выбор вуза повлиял его одноклассник Владимир Красновский, о котором Визбор говорил: «Не было человека в моей судьбе, который оказал бы на меня большее влияние, чем Володя… Он научил меня любить музыку, песни, любить и понимать литературу». Ещё в школе он научил Юрия играть на гитаре, а в МГПИ с приходом друзей уже существовали песенные традиции, связанные как с самодеятельностью студентов, так и с туризмом. Впечатления от первых походов по Подмосковью и Карелии стали основой для первых песен Визбора.
«Мадагаскар» и «Парень из Кентукки» быстро стали популярными среди московского студенчества, а буква «П» в аббревиатуре названия МГПИ в начале 1950-х годов расшифровывалась в студенческой среде как «Поющий». Это был один из центров нарождавшегося жанра «самодеятельной», или «авторской песни». Визбор сразу стал ярчайшим представителем этого жанра.
В этот период Визбор сочинял песни на известные мелодии или с использованием известных мелодий, а некоторые мелодии сочинили его друзья В. Красновский, С. Богдасарова, В. Олеников.
К периоду учёбы относятся десятки его ранних песен, в том числе гимн МГПИ-МПГУ.
В 1955 году Визбор окончил МГПИ по специальности «Русский язык и литература». С августа по сентябрь работал по распределению учителем средней школы на станции Кизема Печорской железной дороги (Архангельская область), куда опять-таки отправился вместе с В.Красновским. В октябре того же года оба были призваны в ряды Советской Армии и служили вместе в воинских частях, расположенных на территории Кандалакшского горсовета Республики Карелия (ныне Мурманская область). К концу службы был радистом 1-го класса, чемпионом военного округа по радиосвязи. Сочинял стихи и песни на армейские темы, публиковал их в газете соединения и военного округа.
Армейский период, по мнению составителя собрания сочинений Ю.Визбора Р.Шипова, сыграл определяющую роль в формировании автора как поэта и гражданина. Именно тогда он сочинил первую песню на собственную музыку «Синие горы» («Я помню тот край окрылённый»). Он на всю жизнь полюбил Север, куда возвращался и по журналистским делам, и к друзьям. Не оставляла его и военная тема, тема подвига.
Во время службы и сразу после демобилизации написал повесть «На срок службы не влияет» (впервые опубликована в двухтомном собрании сочинений после смерти Ю.Визбора). В 1963 году на неё дал положительную рецензию К.Симонов, но главный редактор журнала «Юность» Б.Полевой не решился опубликовать её. Повесть автобиографична: в главном герое Константине Рыбине угадывается Ю.Визбор, а в его друге Владимире Красовском - его школьный, институтский и армейский друг Владимир Красновский.
В октябре 1957 года уволился в запас из армии в звании старшего сержанта и начал работать журналистом, вначале внештатно на Московском радио. Послеармейский период (по 1963 год) в бытовом плане был непростым: постоянной работы не было, зато создалась молодая семья (Визбор женился на однокурснице Аде Якушевой), родилась дочь Татьяна. Однако в творческом отношении Визбор создавал один шедевр за другим - ставшие поистине народными песни «Охотный ряд», «Домбайский вальс», «Спокойно, дружище», «Синий перекрёсток».
В 1960 году Визбор сочинил песню «Если я заболею» на стихи Ярослава Смелякова, немного сократив её и внеся коррективы для согласования с музыкальным размером. Она обрела широкую популярность и в 1961 году была опубликована в журнале «Музыкальная жизнь». В одном из выступлений на радио сам поэт сказал: «Самое большое счастье для поэта, когда его стихи без его ведома становятся народной песней. Так вышло с моим стихотворением „Если я заболею“…» Эта песня стала первой и последней, в которой Ю. Визбор выступил только в качестве композитора. Песни Визбора, распространяемые в неофициальных магнитофонных записях, приобрели популярность среди интеллигенции - сперва в Москве, а затем и по всей стране.
С 1963 года он отказывается от сотрудничества с друзьями в создании песен, используя помощь профессиональных композиторов лишь при сочинении песен «на заказ» для эстрады, театра и кино.
В 1957 году Визбор был одним из организаторов звуковой газеты «Говорит Комсомолия».
В 1961 году совместно с С. Смирновым написал сценарий к фильму Б. Рыцарева «Выше неба», для которого также сочинил 6 песен, в том числе «Домбайский вальс».
В 1962 году принял участие в создании радиостанции «Юность». Начинает концертную деятельность.
В 1963 году выступает как один из основателей звукового журнала «Кругозор», в котором работает до 1970 года. По заданиям журнала объездил всю страну и стал родоначальником жанра «песни-репортажа»: в № 1 звукового журнала в 1964 году прозвучала первая такая песня - «На плато Расвумчорр».
В 1966 году его репортажи отмечены в числе лучших материалов журнала. В том же году выходит первый сборник рассказов Визбора «Ноль эмоций».
В 1967 году вступает в КПСС. Пишет сценарий к документальному фильму «Тува - перекрёсток времён» (Свердловская киностудия).
1971-й стал первым активным годом в концертной деятельности Визбора: состоялось 30 его выступлений в городах страны, а самым активным стал 1976-й год (70 концертов).
В 1974 году состоялась премьера пьесы «Автоград XXI» в Московском Театре имени Ленинского комсомола (режиссёр и соавтор М. Захаров), затем пьесы «В списках не значился» по повести Б. Васильева. С 1974 по 1984 год эта пьеса была поставлена в 27 театрах страны.
В 1979 году Московский клуб самодеятельной песни подготовил сборник Ю. Визбора.
В 1980 году в соавторстве с Д. Сухаревым создан текст песни для кинофильма «Москва слезам не верит» (режиссёр В. Меньшов).
В последние годы жизни Визбор продолжает активно работать в телевизионном кино, создавать песни, в том числе и для телефильмов, выступать с концертами. Он всю жизнь занимался альпинизмом, участвовал в экспедициях на Кавказ, Памир, Гиссаро-Алай и Тянь-Шань; был инструктором по горнолыжному спорту.
С 1967 года начав создавать сценарии для документальных фильмов и затем попробовав себя как режиссер, к 1970 году Визбор переходит на работу в сценарный отдел творческого объединения «Экран» Государственного комитета по радио телевидению.
Его командировки связаны с крупнейшими проектами времени: строительством КамАЗа и Братской ГЭС, освоением Самотлора, разработкой месторождений Якутии.
За сценарий и текст в документальному фильму «Доктор» Визбор получает Гран-при на Международном фестивале Красного Креста в Варне (1976).
В 1976 году он принят в Союз кинематографистов СССР.
В 1979 году фильм «На полюс!» («Центранаучфильм»), текст для которого написал Ю.Визбор, удостоен Гран-при Международного кинофестиваля в Сан-Винценте (Италия).
Юрий Визбор был женат четыре раза.
В 1958 году женился на Аде Якушевой (24.01.1934-6.10.2012). У них родилась дочь Татьяна, которая в будущем стала журналисткой. Внуки - певица Варвара Визбор и композитор Юрий Визбор-младший (Лобиков).
Второй женой в 1967 году стала актриса Евгения Уралова (19.06.1940), с которой Визбор познакомился на съёмках фильма «Июльский дождь». В этом браке родилась дочь Анна. Развелись после измены Визбора.
Третий раз Визбор женился в 1974 году на художнице Татьяне Лаврушиной. Брак продлился чуть больше полугода.
Четвёртый раз Визбор женился в 1979 году (вместе с 1974 года) на журналистке Нине Филимоновне Тихоновой (27.09.1938 - 24.05.2013). Похоронена на кладбище Ракитки.
В 1982 году Юрий Иосифович перенёс инфаркт миокарда, после которого успешно восстановил здоровье и даже вернулся к привычным экспедициям в горы. В начале марта 1984 года в альпинистском лагере «Цей» Визбор пишет свою последнюю песню - «Цейская». По возвращении в Москву почувствовал себя плохо, у него диагностирован рак печени.
17 сентября 1984 года, на 51-м году жизни, Юрий Визбор скончался в Москве. Похоронен на московском Кунцевском кладбище.
Статья из «Википедии»
Отец Юрия, Иозас Ионасович Визборас (по-русски Иосиф Иванович), родился в 1903 в Либаве (Лиепая) в Литве. Был репрессирован, в 1958 реабилитирован посмертно.
Мать, Мария Григорьевна Шевченко, родилась в 1912 в Краснодаре. Ещё до войны она окончила курсы акушерок, а во время войны работала в санэпидстанции и училась в 1-м Медицинском институте. Потом около 30 лет проработала в Министерстве здравоохранения СССР, была членом международных медицинских организаций, побывала почти в 50 странах мира.
Детство Юрия пришлось на суровое военное время и не менее тяжкие послевоенные годы.
В 1955 по окончании Московского государственного педагогического института Юрий едет по распределению в пос. Кизема Архангельской области. Там в маленькой одноэтажной деревянной школе-восьмилетке он преподаёт русский язык и литературу, географию, английский язык, физкультуру. А потом была армия. Служил Юрий на севере, стал радистом.
Первыми песнями, в которых Визбор выступил как поэт и композитор, стали «Синие горы», «Маленький радист», «Романтики». К началу 1960-х годов относится одна из самых его известных песен - «Домбайский вальс» («Лыжи у печки стоят»), которая обрела большую популярность сначала среди туристов и альпинистов, а позднее стала визитной карточкой бардовской песни.
В 1962 выступает инициатором создания молодёжной радиостанции «Юность». С 1964 совместно с группой единомышленников издаёт журнал «Кругозор». Много ездит по стране. Накопленные впечатления выливаются в жанр песни-репортажа.
С 1970 Юрий Визбор сотрудничает в творческом объединении «Экран» Центрального телевидения. Участвует в создании 40 фильмов. По его сценариям было снято несколько художественных фильмов: «Год дракона», «Прыжок» и др. Снимался в фильмах: «Возмездие», «Красная палатка», «Москва, проездом», «Семнадцать мгновений весны». В фильме «Июльский дождь» (1966) сыграл одну из главных ролей и спел популярную песню Б. Окуджавы «Простите пехоте» и собственную - «Спокойно, товарищ».
Написал ряд сценариев и пьес, которые шли во многих театрах страны. Повести и рассказы Визбора были опубликованы большей частью уже после его кончины. Книга «Я сердце оставил в синих горах» (1986-89) имела тираж 250 тысяч экземпляров.
Значительное место в творчестве Визбора занимает альпинистская тематика (повесть «Завтрак с видом на Эльбрус», песни «Ходики», «Сезон удачи», «Многоголосье» и др). В честь Юрия Визбора названы горные вершины: «Пик барда Визбора» (Алтай) и «Пик Визбора» (Памиро-Алтай). В соавторстве с Сергеем Никитиным написал «Милая моя», «Полярная звезда», «Ночная дорога» и др. К последним годам жизни Визбора относятся многие широко известные песни: «Вот уходит наше время», «Деньги» («Теперь толкуют о деньгах»), «Увы, мои друзья!», «Волейбол на Сретенке». Безыскусные песни Визбора отличаются неподдельной искренностью, поэтичностью.
